Правосудие в Латвии

Правосудие в Латвии

Суд присяжных бывало и до сих пор бывает именуют с целью умалить его достоинства судом «толпы» или «улицы», отношение это сформировалось ещё в прошлом веке не без влияния консервативно настроенных юристов и публицистов. Мельник С.11. Но сторонники суда присяжных даже не стали опровергать этого определения, полагая главной ценностью скамьи присяжных именно её близость к «улице». Сост. Казанцев С.М.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864-1917 года. Л., 1991. С.7-8. Судьи из народа приносят с собой жизненную мудрость, поскольку они ближе, чем профессиональные судьи, замкнутые своей корпоративностью, к реалиям жизни и поэтому лучше вторых способны распозновать истинные мотивы того или иного действия человека, так как они с подсудимым имеют гораздо больше совместных забот, чем профессиональный судья, а как в народе говорится «рыбак рыбака видит из далека» -- рискнём предположить, что это вполне могло быть одним из аргументов при принятии в Англии 1215 года Великой хартии вольностей, по которой человек мог быть осужден только решением равных себе людей.

Противники присяжных часто апеллируют к суждению известного немецкого учёного юриста Иеринга, о том, что присяжные -- «добрые люди, но плохие музыканты», неспособные судьи, поскольку не могут быть хорошими судьями люди «без знания права, которое достигается только внимательным изучением, без сознания ответственности, которе приобретается профессией, вырабатывается лишь практикой, люди, часто приходящие в суд уже с предвзятым мнением вследствие ходящих сплетен, покорные речи защитника и всевозможным общественным влияниям». Иеринг фон Рудольф. Цель в праве. СПб., 1881. С.302-303.

Австрийский юрист Вах по поводу присяжных указывал на то, что «если бы хотели учредить премию за изобретение самой плохой формы суда, то эту премию получил бы изобретатель суда присяжных». Цит. по: Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. СПб., 1914. С.121.

Очевидно, что это отношение создано под влиянием стереотипов профессионального сознания юристов, недооценивающих духовный и правозащитный потенциал коллегии присяжных, как субъекта коллективного иследования, и преувеличивающих роль и значение для достижения истины по делу профессиональных юридических знаний. Мельник С.13.

Такому отношению можно противопоставить мнение Клеандрова М.И., полагающего, что «отправление правосудия требует профессионального исполнения -- необязательно профессионалом, но на профессиональном, а не на дилетантском уровне». Клеандров М.И. Статус судьи: Учебное пособие. Новосибирск, 2000. С.338.

Дореволюционные русские юристы в своём подавляющем большинстве неизменно включали правило о народном участии в правосудии в число основных начал уголовного судопроизводства. Тарасов А.А. С.220.

Например, Тальберг Д.Г. полагал, что это положение вообще не вызывает споров. Утверждение заимствовано из Тарасов А.А. С.202 Викторский С.И. обосновано выделял участие народного элемента в уголовном суде как такое начало уголовного процесса, которое обеспечивает реализацию всех других его основных начал, он считал участие народного элемента необходимо для того, «чтобы в стране действительно было правосудие, а не производство судебных дел». Викторский С.И. Русский уголовный процесс. Учебное пособие. М.,1997. С.39.

«Нет никаких оснований меньше доверять коллективной совести ни от кого не зависящих неюристов из народа, чем совести профессиональных юристов, чувствующих свою зависимочсть и от своего профессионального опыта и от вышестоящих профессионалов». Овсянников И., Галкин А. Одни ругают суд присяжных, другие -- прокурора // Рос. Юстиция. 1999. №3. С.8.

Как уже выше упомяналось народные представители в суде, при услолвии их правильного отбора, являются сдерживающим фактором для безнаказанного произвола профессиональных судей и их коррумпирования. Присяжные, народные, судебные и им подобные заседатели необходимы в составе судебной коллегии для того, чтобы повышалась вероятность принятия по делу правильного, справедливого решения не нарушающего презумпцию невиновности и права участников процесса, для повышения воспитательного эфекта от судебного разбирательства. Рассмотрение уголовных дел очень часто связано с разбором нравственно-конфликтных обстоятельств, разрешить по необходимости которые профессиональным судьям без непрофессиональных в пользу подсудимого практически невозможно будучи под давлением обвинительного уклона. При разрешении вопросов о виновности в условиях информационного равновесия обвинительный уклон судьи проявляется в том, что он руководствуется не законодательно предписанной презумпцией невиновности, а сложившейся на практике презумпцией достоверности материалов и выводов предварительного следствия. Мельник С.35.

Стецовский Ю.И. полагает суд присяжных лучшей из известных человечеству форм отправления правосудия по уголовным делам, лучшей из форм народного участия в нём. Он же указывает на то, что это не просто один из многих уголовно-процессуальных институтов, это особый социальный институт, сам факт существования которого в стране свидетельствует о том, что имеется независимая судебная власть и состязательность правосудия. Стецовский Ю.И. Судебная власть. С.245.

Индивидуальным и наиболее выжным достоинством классического варианта суда присяжных многие иследователи считают то, что при одновременном паралельном существовании профеессионального судьи имеется коллегия непрофессионалов, и эти коллегии абсолютно никак не работают совместно, чем избегается давление авторитета профессионального судьи на непрофессионалов. И именно этот аргумент соответственно выставляют против смешанных, рассширенных судебных коллегий, считая, что в них мнение непрофессионала не может быть свободно им высказано и оценено другими участниками коллегии из-за препятствования тому противоположного авторитетного мнения профессионального судьи, который неизбежно навяжет его своим робкими коллегам по делу при этом «изнасиловав» их внутреннее убеждение. Но многие с такой мыслью не согласны. Так например, И.Д. Перлов считал, что разделения полномочий судей (на решение вопросов факта и прва) лишает правосудие главного преимущества единой судебной коллегии -- органического сочетания юридической зрелости профессиональных судей и жизненного опыта народных заседателей, а именно в этом заключена его сила и мудрость. Перлов И.Д. За и против // Литературная газета. 1967 год 19 июня.

Автор данной дипломной работы является сторонником смешанной коллегии совместно решающей как вопросы права так и вопросы факта и объясняет это очень простым и доходчивым образом в одной из своих статей. «Во всём хороша «золотая» середина. Профессиональный судья -- ледяная вода, непрофессиональный -- кипящая вода. Воздействие как первой, так и второй, хотя и по разноиу, но убивают организм. Поэтому мы смешиваем воду до оптимальной температуры, и тогда она приносит нам благо. Вот таким же образом надо поступить и с составом суда, сбалансировать его так, чтобы он будучи единым целым, обладал холодным разумом и горячим сердцем» Гирс И. О праве обвиняемого в совершении тяжкого преступления на выбор состава суда // приложение к журналу «Комерсант Балтик» №5 (170) «Юрист» №2 (12) 2003 год 3 февраля.. В данном контексте народный элемент обладает «горячим» сердцем, а судья «холодным» разумом. В подтверждение необходимости двух элементов при разрешении дела приведём прикрасные слова Л.Е. Владимирова, правда он высказывал их в поддержку раздельных судебных коллегий, но мы полагаем, что с небольшой оговоркой их можно применить к смешанной коллегии, как к более совершенной форме. «Судья ремесленник в уголовном суде может много навредить, и вред этот даже не заметят. Бессердечность -- язва во всех профессиях. Совесть и чуткая душа -- вот что нужно в уголовном суде!...в суде присяжных подсудимый обеспечивается от бессердечности профессионального судьи, которму нечувствительность даже часто мешает разглядеть истину». Владимиров Л.Е. Уголовный законодатель как воспитатель народа. М., 1903. С.96. Оговорка, необходимость которой была выше обозначена заключается в том, что опасность рикованного для истины давления авторитета профессионального судьи в смешанной колегии пропадает, если простым людям привлекаемым из народа к отправлению правосудия будет объяснено, что слепое преклонение перед авторитетом никогда, нигде и никем, кроме людей с неблагочестивыми намерениями, не поощрялось и всегда приводит к плачевным последствиям, поскольку носителями авторитетов являются тоже люди, которым как и другим, ну может реже, а всётаки свойственно ошибаться, поэтому если все перед ними будут преклоняться не проверяя их мнение на прочность, то ни сам авторитет (в нашем случае профессиональный судья) ни люди его окружающие так и не поймут ошибается он или нет. В обществе надо культивировать сознание того, что быть участником отправления правосудия означает быть попутчиком профессионального судьи в поисках истины по делу, а не его ненужным придатком. Так вот, если представители народа, вершашие суд это поймут, то ни один судья даже самый авторитетный не будет в силах навязать им своё мнение, как это действительно происходит в наши дни в нашей и многих других сранах бывшего СССР.

Так же для непрофессиональных участников судебной коллегии должно быть ясно, что от них никто не ждёт знания права, для этого у них есть профессионал, единственное, что от них ожидают это активной оценки обстоятельств дела с позиции их жизненного опыта и соображений об их нравственности, от них ожидают взгляда со стороны. «Если члены набираются из разных слоёв общества -- тогда действительно можно ожидать, что такое новое лицо внесёт свою лепту в общую массу сведений, необходимых для разрешения различных вопросов». Палаузов В.Н. К вопросу о форме участия народного элемнта в уголовной юстиции. Одесса, 1876. С.35.

Непрофессиональный элемент превосходит профессиональных судей по богатству жизненного опыта, разнообразию знаний об окружающей действительности, необходимых для правильного и справедливого решения вопросов о виновности, благодаря её разнородному личному составу. Мельник С.64.

Известно, что обе формы народного участия в уголовном правосудии в течении всего периода своего существования были предметом острой научной полемики. Анализ современной литературы по этой проблематике даёт основания полагать, что все аргументы «за» и «против» как суда присяжных так и суда «шеффенов» когда-то уже высказывались, опровергались и высказывались снова. Упрёки по поводу правовой безграмотности непрофессионального элемента, их пассивности и отстранённости уже давно стали «общим местом», но ни в одной из стран не дали достаточных оснований для отказа от одних правовых форм народного участия, для замены их другими, а тем более -- для устранения из правосудия непрофессионального элемента. Тарасов С.261.

Общее колличество стран вообще не привлекающих к отправлению правосудия непрофессионалов ничтожно мало, что позволяет считать их исключением из общего правила -- Япония, Аргентина, Доминиканская Республика и некоторые другие. Правовые системы стран мира. Энциклопедический справочник. М., 2000. С.44, 197-198, 823-824.

Уровень преступности в стране начал стремительно расти с конца 80-ых начала 90-х годов. Своего пика он достиг в 1992 году и составил 61900 зарегистрированных преступных деяний. В последующие годы наблюдался небольшой спад преступности, но после 1998 года преступность вновь начала расти. Если в 1998 году было зарегистрировано всего 36700 преступлений, в 1999 году -- 44000, в 2000 году -- 50200.

Число преступлений зарегистрированных в 2000-ом году сравнительно с 2001-ым годом возросло на .... преступлений или на .....%.

Коэффициент преступности, который формируется из количества преступлений приходящихся на 10000 населения, в Латвии на 2000-ый год составил 212, что на 28 пунктов больше, чем было в 1999 году. Но все же этот коэффициент в Латвии является самым низким в Прибалтике, так в Литве он составлял 223, а в Эстонии аж 402. При этом следует отметить, что за год рост этого коэффициента был почти вдвое более быстрым, нежели в Литве, где он повысился лишь на 15, а не на 28 пунктов как у нас.

В 2000 году было зарегистрировано на 6,1% больше тяжких преступлений, чем в 1999-ом году. В общем их удельный вес в общей массе преступлений сравнительно с 1999-ым годом (43.3%) снизился и в 2000 году составил 40.2%.

В стране на 2000 год было всё ещё высоко число убийств и попыток убийств. Было зарегистрировано 219 убийств, что на 2.3% больше чем в предшествующем году. В среднем в неделю совершалось 4 убийства, два из которых в Риге. По данным Центрального управления Статистики Латвии интенсивность совершения убийств в нашей стране в 2.4 раза больше чем в Дании, в 2.8 раза больше чем в Норвегии, и в 4.6 раза, чем в Швеции.

В 2000-ом году общий прирост преступности произошёл в стране в первую очередь за счёт преступлений против собственности. По прежнему высок удельный вес этого рода преступлений в общей структуре преступности, он составил 73.6%, что на 1.6% больше чем 1999-ом году.

Кражи количественно превосходят все остальные преступления против собственности. Существенно возросло число квартирных и карманных краж.

В 2.5 раза возросло количество преступлений связанных с незаконным изготовлением, хранением и реализацией наркотических веществ. Если в 1995-ом году их было зарегистрировано 271, тот в 2000-ом -- 665.

Раскрываемость преступных деяний по состоянию на 1 января 2001-го года составила 42.9% от зарегистрированных в предшествующем году преступлений, что на 4.1% меньше, чем в 1999-ом году. В то же время в Латвии наиболее высокий уровень раскрываемости среди Балтийских стран, так в Литве он соответствует 40.4%, а в Эстонии -- 31.1%.

Нераскрытыми остались 28700 преступлений, из них 32% убийств, 35.8% тяжких телесных повреждений, 29.9% изнасилований. Кражи формируют самую большую группу нераскрытых преступлений, нераскрытыми в 2000-ом году остались 68.4% всех краж.

По подозрению в совершении преступлений в 2000-ом году было задержано 17800 человек, что на 4.2% больше чем в предшествующем году. 37.8% повторно совершили преступные деяния. Более трети задержанных лиц, совершая преступление, находились в состоянии алкогольного опьянения. Всё ещё сохраняется опасная тенденция совершения преступлений в группах; в 2000-ом году 36.7% человек совершали преступления в группах (1999=35.1%; 1998=38.5%).

Среди преступников преобладают лица, которые не учатся и не работают. В 2000 году они составили 61.7% от числа всех преступников (1999=61.2; 1998=61.8).

Сохраняется значительная криминогенная активность среди несовершеннолетних. В 2000-ом году ими было совершено 3923 преступления, что на 4.4% больше, чем в предыдущем году. Половина преступных деяний (51.5%) совершено ими в группе, и каждый пятый в момент совершения преступления находился в состоянии опьянения. В числе преступлений несовершеннолетних особо высокий удельный вес принадлежит тяжким преступлениям.

В 2000-ом году за совершение уголовных преступлений было осуждено 12689 человек, что на 1.35% меньше, чем в предыдущем году. К лишению свободы был приговорён каждый пятый осужденный., из них 382 несовершеннолетних или 21.35 от числа всех несовершеннолетних осуждённых лиц; 22 несовершеннолетних были приговорены к лишению свободы на срок от 5 до 10 лет.

Число заключенных в тюрьмы на 1 января 2001 года было 4967 человек, в их числе 222 женщины. 59.8% повторно отбывают срок лишения свободы. Описание состояния преступности сделано на основе статистических данных опубликованных Центральным управлением статистики Латвийскойм республики в издании: Likumpвrkвpumi un sabiedrоbai navзlamas paradоbas Latvijв. Rоga, 2001. Эти данные являются последними из опубликованных по интересующей наше исследование тематике.

Следует отметить, что к сожалению статистические данные о количестве преступлений нельзя принимать за зеркальное отражение криминогенной ситуации в стране, так как помимо официально зарегистрированной преступности есть ещё и латентная преступность, которую составляют те преступления, о которых люди не сообщили из-за боязни или по каким-то иным причинам они не были доведены до сведения правоохранительных органов. Здесь также можно упомянуть, что причиной не сообщения о преступлениях правоохранительным органам является не столько боязнь угроз со стороны злоумышленников, сколько неверие в эффективную защиту со стороны сотрудников правоохранительных органов и неверие в благочестивость блюстителей порядка. Так, например, 53.1% рижан отрицательно отвечает на вопрос Центрального Управления Статистики о том, обеспечивают ли правоохранительные органы их безопасность, 36.2% отвечают, что частично, и лишь 10.7% полагают, что им обеспечена безопасность. К сожалению, в нашей стране действительно язык не поворачивается отозваться о деятельности стражей порядка как о достаточно эффективной. Уж слишком редко мы слышим о разоблачении нерадивых стражей порядка, и при этом слишком часто сталкиваемся со злоупотреблениями полномочиями с их стороны, это творится начиная с автодорог и заканчивая несправедливыми, порой даже абсурдными решениями судов. Из личного опыта прохождения практики в полиции, будучи второкурсником, можем указать на то, что полицейские в подавляющем большинстве неохотно уважают права и свободы человека, но часто возмущаются тем, что в народе к ним относятся с презрением, но тут надо просто не забывать о жизненном принципе, что подобное рождает подобное.

Касательно показателей деятельности судебной системы, преимущественно суда первой инстанции можно привести следующие данные.

В 2000 году в суд поступило 11096 уголовных дел, рассмотрено было 11115, из них 192 дела было прекращено, 269 отправлено на доследование, 333 переданы по подсудности, таким образом 10312 дела были окончены вынесением приговора, а 5226 дел к концу года остались нерассмотренными; за данный год было осуждено 12689 человек и лишь 142 оправданы.

В 2001 году в суд поступило 11854 дела, рассмотрено 11442, из них 165 дел было прекращено, 198 отправлено на доследование, 452 переданы по подсудности, таким образом 10577 дел были окончены вынесением приговора, и 5637 вновь остались к концу года нерассмотренными и перешли на следующий год; за сей год было осуждено 12679 человек и лишь 125 оправданы.

По данным за 2002 год было осуждено 12615 человек и оправдано 108, что подтверждает тенденцию роста обвинительного уклона латвийского правосудия.

В 1998 году было осуждено 12952, оправдано 152; в 1999 году осуждено 12862, оправдано 148. Поскольку данные о колличестве оправданых и осужденных лиц нигде не были опубликованы, они были получены автором по телефону из Центрального Управления Статистики Латвии.

Из вышеприведённых статистических данных явствует одно из двух: либо у нас в стране судебная система функционирует чрезвычайно отлаженно и хорошо, что практически все люди попавшие на скамью подсудимых признаются виновными и за это система их заслуженно карает, и лишь редкие из них оправдываются, либо все-таки наоборот наша судебная власть, из рук вон плохо карая всех как виновных, так и невиновных метя их под одно гребёнку, поскольку процент оправдательных приговоров подозрительно мал, и более того он с каждым годом снижается, хотя может это результат роста эффективности судебной системы.

Таким образом, образуется дилемма: хорошо или плохо. Для её разрешения предлагаем воспользоваться судебной статистикой других более развитых как в экономическом, так и в правовом отношении стран. Если в США оправдательных приговоров в среднем 25% , в Европе 20%, то в нашей державе за последние пять лет в среднем он составил 1%. Возможно защитники нынешней судебной системы Латвии возразят на это тем, что Латвию сравнивать с США не корректно в этом аспекте поскольку у них суд присяжных, которому свойственно оправдывать человека даже тогда когда по закону он явно виновен, поэтому мы и привели после данных США данные столь близкой и одновременно далёкой нам Европы.

И так напрашивается вопрос, а может в США и Европе судебные системы работают менее слажено с обвинительной властью Термин «обвинительная власть», широко и беоговорочно использовался в дореволюционной уголовно-процессуальной литературе. Например: Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Судопроизводство. СПб, 1892. С.306. , да и вообще, может их судебные системы неправильно созданы и соответственно этому и функционируют??? Может там суды не имеют точного понятия об истине достигаемой правосудием и поэтому так часто оправдывают обвиняемых? Положительные ответы на эти вопросы могли бы объяснить и оправдать мизерное количество оправдательных приговоров в Латвии. Но, увы, ответы эти отрицательны. Хотя, степень слаженности работы тамошних судов с тамошней обвинительной властью действительно иная, там суд значительно реже чем у нас становится вторым более властным прокурором по делу, он там как должно было бы и у нас выступает в большей степени арбитром, весами доводов обвиняемого, защиты и обвинения. Относительно достигаемой в процессе судопроизводства истины у нас с ними действительно могут возникнуть разногласия, ввиду того что их суд ищет объективную истину, а наш суд несмотря на такую же задачу ограничивается, как это было в средневековье достижением формальной истиной. Расхождения по истине и слаженности деятельности суда с деятельностью обвинительной власти обусловлены не неправильной правовой регламентацией этих моментов, а фактическим правосознанием наших правоприменителей и блюстителей. США и Европа хотя и различны по своим правовым семьям и судоустройствам, но имеют значительно более богатое чем Латвия наследие правовой мысли и эмпирического опыта, поэтому их судебные системы, хоть и тоже не без изъяна, по нашему разумению более совершенны сравнительно с нашей отечественной, а точнее будет выразить, что люди олицетворяющие судебную систему там имеют более достойное этого почётного статуса судьи мышление. Нам могут возразить тем, что Россия тоже имеет богатейшее наследие правовой мысли и более богатое эмпирическое наследие, а там все равно количество оправдательных приговоров не больше чем в Латвии. Да, это увы так, но это объясняется тем, чем кстати можно объяснить и латвийскую ситуацию -- наследием советской судебной практики, когда суд фактически был лишь приспешником обвинительной власти и оправдательный приговор воспринимался, как гром среди ясного неба. Но полагаем, что советское наследие может быть объяснением, но его нельзя воспринимать оправданием сложившейся практики. Вообще не надо этому искать оправданий, надо искать пути выхода из сложившейся ситуации, что в России и делают, а вот в Латвии может быть, и пытаются но незаметно, и пока что это получается как всегда не так как это надо.

Как бы тяжело и прискорбно это ни было, нужно констатировать, что латвийская судебная система пропиталась обвинительным уклоном, это несправедливое и ошибочное положение нужно искоренить. Обвинительный уклон это самый сильный, если забыть на мгновение о продажности судей, порок нашей судебной власти. Эту ошибку должны признать все ветви власти и только тогда станет возможным её устранение; на данный момент лишь так называемая четвёртая власть СМИ открыто свидельствуют об этом. Пока что в нашей стране получается, что тебя карают далеко не всегда за то что ты виновен, но почти всегда за то, что ты попал на скамью подсудимых. Это обстоятельство было бы простительным, если бы обвинительная власть была бы беспристрастной и непредубеждённой и обвиняла бы только виновных, но это не так, да, и требовать этого вряд ли возможно ведь обвинение это только сторона, поэтому ей невозможно полностью отстраниться от своей сущности -- стремления обвинить всех и вся. Суд должен и имеет к тому все возможности, чтобы быть беспристрастным объективным и справедливым мерилом противоречивых сторон.

Отозваться положительно о латвийской судебной системе ещё более сложно, если обратить внимание на слишком большое количество рецидива в преступности, как среди совершеннолетних, так и среди несовершеннолетних лиц. В отношении ювинальной юстиции Латвия вообще не может ничем похвастать, ибо не имеет специальных на то судов и их составов, что способствовало бы перевоспитанию маленьких преступников, их успешной ресоциализации и возвращению к нормальному законопослушному образу жизни. Полагаем, что у нас по отношению к несовершеннолетним лицам суд слишком суров, применяя в среднем к 1/5 всех осужденных меру наказания в виде лишения свободы, что едва ли способствует их перевоспитанию, скорее учитывая ужасные условия наших мест заключения, дать срок несовершеннолетнему означает, как правило, отправление его а «университет» преступности, выходя от куда человек озлобляется на общество и уже с большим знанием дела совершает новые более серьёзные и изощренные преступления.

Из моих личных наблюдений по ряду конкретных уголовных дел, рассмотрение которых нам удалось лицезреть, можем заключить, что всем своим ходом наше судопроизводство не имеет какого-либо воспитательного характера для подсудимых.

В столь уважаемой нашим правительством Европе быть судьёй и вершить правосудие значит обладать авторитетом и уважением в обществе, но в Латвии статус судьи ничего акромя «привилегии» частых нареканий со стороны народа не предоставляет своему носителю. А как же иначе ведь дела в судах часто годами лежат в ожидании рассмотрения, ибо это никак не согласуется с правом каждого на скорый и справедливый суд. Тогда как долгое ожидание рассмотрения дела гражданского может существенно обременить хозяйственный оборот, что бьёт по финансам людей, то долгое ожидание справедливого суда по уголовному делу, который часто из-за этого ожидания не может быть справедливым, наносит порой непоправимый вред чести, достоинству и праву на свободу обвиняемых по делу людей.

В среднем за пять лет с 1997 по 2001 годы ежегодно в конце года 5240 дел оставались нерассмотренными делами, так называемым хвостом переносимым из года в год нашим правосудием.

К сожалению не представилось возможным получить данные о том сколько людей были подвергнуты мере пресечения в виде заключения под стражу, и так ожидали рассмотрения своего дела будучи лишёнными свободы, но судя по информации циркулирующей в СМИ это число значительно, и это при том, что они ещё не признаны виновными и может быть таковыми и не являются. В качестве косвенного подтверждения того, что число этих людей значительно можно вспомнить то, какой ажиотаж был вызван сравнительно недавним указанием Верховного суда, что максимальный срок содержания по стражей должен неукоснительно соблюдаться, а он равен 1.6 года, что надо признать тоже не мало, и судя по возмущённой реакция правоохранительных органов Латвии этого не достаточно даже для досудебного расследования. Тут возникает ещё одна проблема -- нерасторопное следствие и долгий простой дела в ожидании рассмотрения порождают утрату возможности более детального воспроизведения события преступного деяния, по словам свидетелей, поскольку людям свойственно в силу хотя бы физиологических причин забывать прошлое. Так же не следует забывать о том, что после того как человек долго прождал своего суда и дождался, на суде будет висеть груз того срока, который этот человек провёл в ожидании, и это может вызвать попрание презумпции невиновности и осуждение невиновного человека, для того, чтобы не расписываться в том, что этот человек незаслуженно был лишён свободы до суда; можно предположить, что по такому делу будет вынесен приговор с назначением срока лишения свободы ровно пропорционального тому сроку, который ограничил свободу этого лица до «скорого» и «справедливого» суда. Такое положение возмутительно противоречит принципам презумпции невиновности, законности, а также справедливости и гуманности.

Обобщая вышеуказанное можно сделать вывод, что в Латвии судебная система имеет существенные недостатки ввиду обвинительного уклона, медлительности правосудия и отсутствия какого-либо воспитательного эффекта. Указать на бесполезность нашей судебной системы было бы слишком, но лишним будет указание не то, что она неспособна полноценно обеспечить законодательно предоставленные обвиняемым лицам права. Основываясь на данных выводах, становится очевидным, что Латвии нужна судебная реформа.

2.2. Возникновение и тенденции развития единоличного отправления правосудия в судебной практике Латвии.

Сразу сделаем оговорку, что поскольку данная работа не является историческим исследованием, мы обратим своё внимание лишь на историю за последний век.

После образования первой Латвийской Республики на её территории за некоторыми исключениями, выходящими за рамки нашего исследования, продолжали действовать судебные уставы Российской Империи, которые предусматривали наличие мировой юстиции, в рамках которой правосудие и осуществлялось единолично. Мировые судьи рассматривали дела о преступления нарушающих общественный порядок, оскорблениях и побоях, мошшеничествах и кражах на малые суммы; за все эти и некоторые другие деянийя максимальное наказание ввиде лишения свободы менялось, но во сяком случае составляло не более полутора лет тюремного заключения. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2т. Т.2.Спб., 1996.С.111-113.

В 1923 году в России был введён УПК РФ, который предусматривал такой вид судебного решения, как постановление приговора судьёй единолично посредством принятия судебного приказа, однако этот приговор никак нельзя назвать следствием судебного разбирательства, поскольку оно как таковое вообще не проводилось и судебный приказ порой принимался даже без присутствия подсудимого. Однако, такое положение в Российском законодательстве применялось не часто и в 1938 году был принят закон «О Судоусройстве СССР. Союзных и автономных республик» История законодательства СССР и РСФСР по уголовному процессу и органам суда и прокуратуры. Сборник документов. М., 1955. С.566-567., в котором не было предусмотрено постановление приговора судебным приказом, и вообще единоличного суда.

Поскольку Латвия вошла в состав СССР в 1940 году, то положение судебного приказа она не застала, но вместе со вступлением в Советский Союз единоличное судопроизводство по уголовным делам исчезло из судебной практики Латвии вплоть до 1993 года.

27 апреля 1993 года законом Ziтotajs. №22/23. 1993 год., принятым Верховным Советом Латвии, в действующий в Латвии УПК вместо протокольной формы судебной подготовки материалов был введён сокращённый процесс, предусматривающий единоличное рассмотрение уголовных дел. До ноября 2002 года сокращённый процесс был единственой возможностью единоличного правосудия, и он мог применяться только при наличии определённых условий и исключительно по делам об уголовных проступках и менее тяжких преступлениях, а также в отношении несовершеннолетних по делам о тяжких преступлениях несопряжённых с насилием или угрозой насилия и не повлекших тяжких последствий. Согласно уголовному закону это означает, что максимальная мера накзания при сокращённом процессе, как правило, не могла превышать пяти лет лишения свободы.

Но латвийский законодатель не ограничился введением единоличного правосудия по тем не многим делам, раасматриваемым в порядке сокращённого процесса, и в силу изменений принятых к УПК Латвии 20 июня 2002 года теперь огромное колличество уголовных дел рассматривается единолично судьёй и планка максимального наказания поднята до десяти лет. Единоличное отправление правосудия в районном суде нынче есть правило, а коллегиальное рассмотрение -- исключение. Для такого вывода достаточно просто взглянуть на ст.14 УПК Латвии в новой редакции, где четко вначале прописано правило, а после него исключения.

По нынешнему положению стало возможным единоличное рассмотрение уголовных дел о тяжких преступлениях, а это означает, что планка максимально сурового наказания назначаемого судьёй единолично повышена аж вдвое относительно недавнего прошлого, то есть вместо максимально возможных пяти лет теперь установлено десять. Чем объясняется такое существенное расщирение компетенции единоличного правосудия? Может за предыдущие годы единоличное правосудие себя столь хорошо показало, а коллегиальное себя слишком сильно дискредитировало? Нет, восторженных отзывов о единоличности не было. Отчасти, коллегиальность, с участием в ней народного элемента, дискредитировала себя, но не на столько, что было необходимо признать её хуже единоличности. Истинные мотивы тенденции расширения единоличности правосудия, заключаются в погоне за простотой и дешевизной правосудия, о том к каким результатам это может привести мы уже выше упомянали.

С одной стороны понятно, что у судебной системы и вместе с тем у всего общества нашей страны ежегодно неподвижно лежит тяжёлый «камень на душе» ввиде огромного количества дел, которые томятся в концелярии суда годами в ожидании своего «скорого» и «справедливого» суда. Этот «камень» можно сбросить только двумя способами: увеличением числа судей либо упрощением процедуры рассмотрения дел. Законодатель выбрал второй способ, более простой, но вместе с тем и более опасный, так как мы полагаем он неизбежно отразится на качестве рассмотрения дел, и суд не станет от этого скорым, он скорее будет скорополительным.

Есть у нынешнего уголовно-процессуального законодательства и ещё одна брешь по тематике нашего исследования. Перед тем, как её обозначить сделаем небольшую оговорку, ввиде надежды на то, что никто не станет сомневаться в том, что упрощение процессуальной формы правосудия пропорцинально своей степени отражается на повышении риска нарушения прав и интересов участников процесса. Получается странная ситуация, законодатель упрощает процессуальную форму, но при этом не предоставляет дополнительных гарантий, возможностей защиты прав и интересов поставленных этим упрощенством под удар. Ведь и в праве действует закон физики, что если где-то прибыло, то где-то убыло, поэтому раз уж упростили процедуру рассмотрения дел, то надо было подстрахоаться предоставив какие-нибудь дополнительные для участников таких дел возможности требования надзорной проверки задевших их права постановлений суда, но к сожалению этого не было предусмотрено.

2.3. Зарубежная практика единоличного осуществления правосудия по уголовным делам.

В США по делам тем или иным образом попавшим в категорию менее опасных преступлений производство ведётся по более простым правилам, чем те которые установлены для дел об опасных преступлениях. В окружных (районных) судах работают профессиональные судьи, которые могут рассматривать дела в зависимости от конкретных обстоятельств с участием присяжных, либо в составе коллегии из трёх таких судей либо единолично.

При окружных судах есть также судьи-магистраты, непрофессионалы избираемые профессионалами для отправления правосудия в упрощённом (суммарном) порядке по делам о малозначительных преступлениях.

Для того, чтобы дело было рассмотрено в суммарном порядке требуется письменное согласие обвиняемого. Гуценко С.270, 180-181.

Во Франции Судебное разбирательство дел о проступках и дел о правонарушениях диференцировано: они рассматриваются по прцессуальным правилам, установленным для различных звеньев судебной системы (исправительных и полицейских судов).

Полицейский суд при отправлении правосудия по уголовным делам всегда состоит из одного профессионального судьи. Относительно состава исправительного суда при рассмотрении дел о проступках на уровне трибуналов большой инстанции сложилось несколько иное положение: превоначально УПК 1958 года предуссматривал, что судебное разбирательство по всем без исключения делам данной категории производится тремя профессиональными судьями, но после ряда изменений в настоящее время около 50% уголовных дел о проступках в судах этого уровня рассматриваются единолично, что связано с желанием упростить и ускорить судопроизводство по делам рассматриваемой категории. Единоличное рассмотрение возможно только по делам когда подсудимый не находится под стражей и ему не грозит наказание свыше пяти лет лишения свободы.

Поизводство по этим делам может присходить по двум путям: ординарному, обычному осуществляемому судебное разбирательство по традиционным правилам и особого производства осуществляемого по упрощённым или заочным способом. При втором пути судебное разбирательство в привычном смысле этого понятия как таковое отсутствует полностью или частично. Во всех этих случаях отсутствует самостоятельная стадия предания суду.

Само судебное заседание в этих судах не отличается значительным формализмом, а его ход всецело зависит от судьи, являющегося центральной фигурой процесса. Судебное заседание проходит очень быстро, как правило дела разрешаются за раз, но бывает, что происходит несколко судебных заседаний, причём отсутствие принципа непрерывности судебного разбирательства позволяет в промежутках рассматривать иные дела.

Особенностью в судебном следствии является то, что если судья сочтёт материалы дела недостаточными для осуждения, то он не отправляет дело на доследование в досудебные инстанции, как это делается у нас и во многих других странах, он откладывает рассмотрение дела и поручает следственному судье трибунала используя свои полномочия восполнить пробелы.

Судебное разбирательство в исправительном и полицейском судах должно завершаться вынесением мотивированного приговора. Гуценко С.363-364, 366-367.

В Германии по действующему законодательству вопрос о предании обвиняемого суду решает судебный орган, которому подсудно уголовное дело, но без участия шеффенов. Единолично судьёй этот вопрос разрешается только по делам подсудным участковому суду и суду шеффенов. Стадия предания суду выполняет некоторые контрольные функции, но в германском процессе она издавно считается спорной, и неоднократно ликвидировалась и вновь востанавнавливалась.

Среди четырёх ступенчатой судебной ситемы Германии, лишь в первой из них -- Участковом суде, дела определённой категории могут быть рассмотрены единоличным судьёй. Единолично судья рассматривает дела частного обвинения, дела о проступках, влекущих наказание не более чем до одного года лишения свободы.

Дела о правонарушениях несовершеннолетних рассматриваются, не во всех, но в некоторой массе единолично специализированным на то профессиональным судьёй. Гуценко С.427-430.

По предшествующему нынешнему уголовно-процессуальному законодательству Российской Федерации были предусмотрены три процессуальные формы единоличного рассмотрения уголовных дел:

_единоличное рассмотрение уголовного дела по первой инстанции мировым судьёй (ст. 467 УПК РСФСР); они могут рассмотривать только дела за которые мера наказания не превышает двух лет лишения свободы;

_Единоличное рассмотрение дела первой инстанции федеральным судьёй районного (городского) суда (сь.ст.15 и 35 УПК РСФСР);

_апелляционное производство, то есть единоличный пересмотр федеральным судьёй районного (городского) суда в аплляционном порядке уголовного дела, рассмотренного по первой инстанции мировым судьёй (ст.488 УПК РСФСР).

Аналогичные формы единоличного рассмотрения уголовных дел сохранены и в последней редакции УПК РФ.

Единоличное производство в федеральных судах низшего звена судебной системы появилось раньше двух других -- в мае 1992 года, с чем принцип коллегиальности правосудия в России потерял право на существование как таковой. Стецовский Ю.И. счёл, что законом, установившим единоличный порядок рассмотрения довольно обширного круга дел, «упрощение процессуальной фрмы доведено до опасных пределов... отвод заявленный судье, рассматривающему дело, разрешается тем же судьёй... Ограничена гласность: на основании единоличного постановления судьи разрешается проводить закрытые заседания». Цит. по: Тарасов С.232.

А вот Ничипоренко Т.Ю. наоборот отозвалась об этом тогдашнем новшестве, как о достаточно высоко эффективном и перспективном. Ничипоренко Т.Ю. Эффективность единоличного рассмотрения уголовных дел // Рос. Юстиция. 1997. №10. С.37-38.

Закон не предуссматривает сколько-нибудь серьёзных процедурных отличий от коллегиального порядка рассмотрения дела, распространив на единоличного судью все возможные правила касающиеся коллегии с участием народных заседателей.

По порядку производства , то у мирового судьи оно отличается от единоличного производства у федерального судьи, очевидной упрощённостью В частности возможностью сокращённого судебного следствия -- Ст.475 УПК РСФСР) в сравнении с производством у федерального судьи осуществляемым по общим правилам.

Харктеризуя единоличную форму судебного рассмотрения уголовных дел необходимо отметить основную тенденцию развития российского уголовно процессуального законодательства в последнем десятилетии: компетенция единолично действующих судей неуклонно расширяется.

2.4. Необходимость критического заимствования Латвией зарубежного опыта единоличного правосудия.

Нам необходимо именно критическое, а не бездумное заимствование, как это часто бывает в нашей стране. При заимствовании каких-либо законодательных положений нестоит робеть относительно того, что не мы их придумали, ведь в конце концов закон своей первичной целью ставит защиту интересов человечества. Поэтому сомневаюсь в том, что кто-либо возразит об использовании своей правовой мысли по её назначению за пределами страны новатора. Кстати, заимствование не только с моральной точки должно быть бесприпятственным, оно и с юридической точки зрения абсолютно правомерно, ведь нормативные акты согласно международному и Латвийскому авторскому праву Закон Латвийской Республики «Об авторском праве» оот 6 апреля 2002 года. Ст.6 п.1. не являются охраняемыми авторским правом объектами.

Одним из наиболее частых аргументов, по нашему разумению, с которыми приходится встречаться новеллам права это заявления, что новшество противоречит сложившимся на определённой територии традициям Тарасов С.291. правоприменительной практики. Однако, полагаем этот аргумент не должен иметь решающего значения при принятии или отторжении того или иного новшества, единственное его верное значение, это служить началом для дискуссии, спора, в котором, при условии равной «весовой» категории оппонентов, как правило мысль будет приближена к истине, идеалу. Если бы мы исповедовали негодность всего противоречащего традициям, то тем самым мы бы отказались от прогресса, а это имело бы пагубное, ущербное для нас влияние; тогда в Европе так и не отказались бы по ныне от формальных доказательств в уголовном судопроизводстве, не перестали бы добывать доказательства пыткой и признание вины не прекратило бы своего «царствования» в системе доказательств, однако этого к счастью не случилось, и сегодня признание пгодсудимым своей вины в идеале является последим среди равного множества других доказательств.

Среди первых наиболее необходимых Латвийскому уголовно-процессуальному законодательству заимствований по стезе процессуальной формы мы видим небходимость специализации судей единолично вершащих правосудие и ещё требуется существенно сократить категории дел, рассматриваемых единолично.

В Германии существуют специализированные судьи рассматривающие дела о правонарушениях несовершеннолетних, и это правильно поскольку для того, чтобы быть способным правильно судить о воле ребёнка недостаточно просто общих психологических знаний, требуются специальные углублённые познания в детской психологии, иначе судья-«многостаночник» скорее всего будет измерять поведение ребёнка сообразно тому, которое он сочтёт приемлимым для себя и других взрослых людей, при этом делая лишь некторые, коих недостаточно, исключения, скидки на моложавость подсудимого.

Считаем возможным и желательным деление судей по специализации согласно определённым категориям дел. На данный момент такая специализация в нашей стране законодательно отсутствует, что нуждается в исправлении, поскольку специализация судей повысит их познания в конкретных областях, что обязательно скажется на качестве рассмотрения дел. Считать судью способным одинаково хорошо разбираться в делах различных категорий, было бы неверно, поскольку, как правило, различны мотивы этих преступлений, и конечно различны и люди их совершающие. Не стоит предлагать судье объять необъятное, всёравго не получится. Эту ситуацию можно сравнить с медициной, которая правильно использует давний принцип разделения труда, с тем чтобы повышать качество своей работы и судебной власти следет воспользоваться этим примером. В медицине есть терапевты, которые вроди бы знают чуть-чуть обо всём, но если нас интересуют более конкретные ответы, то нам предлагают посетить кардиолога, гематолога, хирурга или офтольмолога или другого узкого, но всезнающего в рамках своей сферы специалиста. Также должно быть и в судебной власти, если подсудимый несовершеннолетний, то и соответственный судья разберёт его дело, если подсудимого обвиняют в преступлении против жизни или здоровья, то судья с данной специализацией лучше разберёт дело, чем тот который специализируется на преступлениях в хозяйственной сфере. Судью и врача можно сравнивать, ведь каждый из них должен обеспечить здравие человека, просто они болезни «лечат» слишком разные по своему_присхождению.

Ввиду ранее рассмотренных различий единоличного и коллегиального в правосудии, результат чего свидетельствует в пользу коллегиального правосудия, как более непогрешимого, считаем, что сноября 2002 года единоличное правосудие в Латвии вышло далеко за рамки безопасного правоприменения. Вверение подсудимого во власть необузданного субъективизма единолично действующего судьи, правомочного решать вопрос виновности и назначать наказание дго десяти лет лишения свободы ничем не может быть опровдано. Данное положение может быть объяснено дешевизной и скоростью, но это не оправдывает, поскольку слишком вероятно, что дешевизна обернётся дороговизной, а желаемая скорость обратиттся в скорополительность, ибо чрезмерно велик риск судебной ошибки. Под судебной ошибкой мы подразумеваем не только осуждение невоновного или оправдание виновного лица, но и слишком легкое либо суровое осуждение виновного.

Также полагаем, что предыдущие пределы единоличного правосудия в Латвии, ограничиваемые максимальнам наказанием в виде пяти лет лишения свободы, были тоже опасны.

Если бы, было практически возможно полностью отказаться от единоличного в правосудии Латвии, то мы бы ратовали за это, но увы бюджет нашей страны этого не выдержит, поэтому, как вынужденную меру, находим допустимым и оптимальным применение единоличного в правосудии по дела об уголовных проступках, то есть по делам о тех преступлениях, максимальная мера наказания за которые не превышает двух лет лишения свободы. Но и в этом случае должны быть сделаны исключения, требующие коллегиального рассмотрения, такие как по делам о клевете и оскорблении, ибо эти преступления хоть и не предусматривают сурового наказания, но являются очень сложными для разбора, наиболее тесно сопряжёнными с уровнем нравственности и морали, по ним часто могут возникать патовые ситуации, из которых единоличный судья затруднится найти справедливый выход, а коллегиальный сумеет это сделать.

Отметим также и недопустимость единоличия при апелляционном и кассационном производствах.

Выше мы указали два на наш взгляд наиболее необходимых сейчас Латвийскому правосудию по уголовным делам изменения, и теперь может возникнуть вопрос о том, какое из них наиболее необходимое. Если бы приходилось выбирать из этих двух, то мы бы указали на первоочерёдность сокращения категорий дел рассматриваемых единолично. Однако, к счастью нет необходимости в таком выборе, ибо законодателю по силам принять, а судебной власти по силам исполнить оба этих важных изменения.

Глава 3. Существенные аспекты сочетания единоличного и коллегиального в правосудии по уголовным делам.

Полемика о сочетании единоличных и коллегиальных форм рассмотрения уголовных дел имеет давнюю историю. Так, например, Ш.Монтескье будучи основоположником теории разделения властей считал, что «такое важное дело, как правосудие нельзя доверить усмотрению одного лица» Цит. по: Фельдштейн Г.С. Лекции по уголовному судопроизводству. М., 1915. С.100. Г.С. Фельдштейн соглашаясь с этим, всё же был в свою очередь менее категоричен и считал, что коллегиальность суда -- это способ компенсировать недостатки отдельного судьи, который как правило, по своим качествам не может быть, поставлен «выше коллегии» Фельдштейн Г.С. Лекции по уголовному судопроизводству. М., 1915. С.101.

В свою очередь и единоличность судопроизводства издавна имело своих сторонников. И.Бентам, являясь родоначальником теории утилитаризма, полагающей главной ценностью любого социального института его практическую полезность, полагал, что единоличной судебной деятельности свойственна тщательность и ответственность, а отсутствие чувства ответственности у коллегиального судьи ведёт к его пассивности и бездеятельности. По его личному мнению «не следует забывать о том, что та доля энергии, которая остаётся у коллегиального судьи, должна тратиться на устранение столкновений, часто даже не вытекающих из существа дела». Бентам также высказывал экономический аргумент за единоличность ставший ныне извечным, ибо он полагал, что удешевление правосудия позволяет повышать жалование судьи и тем самым привлечь в судейский корпус людей обладающих высокими качествами. См.Фельдштейн Г.С. указ. соч. С.100-101

Петроградский съезд мировых судей расценивал нападки на единоличность, как недоразумение, ибо «суд коллегиальный медленнее суда единоличного почти пропорционально количеству своего персонала». Петроградский мировой суд за 50 лет (1866-1916). Петроград, 1916. С.290-291

Касательно вышеуказанных суждений, от себя хотелось бы указать на то,

что каждое из них по-своему право, но поскольку они все за исключением Фельдштайна категоричны, то ни одно из них, в общем, не является правым. Ибо известно, что нет правил без исключений, да, и многообразие ситуаций, с которыми приходится сталкиваться суду при осуществлении правосудия не позволяет заключить, что человеческое общество может ограничиться одной процессуальной формой, единоличной либо коллегиальной, которая могла бы одинаково справедливо разрешать множество различных по своим категориальным особенностям уголовных дел.

Но было бы неправильным не заметить, что каждое из этих суждений содержит в себе определенную долю разума. Так Бентамовские обвинения коллегиальности в отсутствии чувства ответственности и как следствие в её пассивности, можно даже подкрепить тем, что уже с середины 1980-ых годов адвокаты и прокуроры на постсоветском пространстве не без веских на то оснований оскорбительно называют судебных заседателей «кивалами» так, как они, будучи юридически равными в правах с профессиональным судьёй фактически безучастны в разрешении дела, а лишь, как правило, бессознательно соглашаются в любом вопросе с председательствующим по делу профессиональным судьёй посредством кивка головы; но это никак нельзя признать убийственным доводом против коллегиальности, так как этот имеющийся порок устраним. Просто необходимо культивировать в обществе сознание того, что принимать участие в осуществлении правосудия, будучи частью состава суда, это отнюдь не просто формальная и бессмысленная, а очень ответственная и существенная миссия для общества в целом, и для каждого его члена в отдельности. Неюрисдикционным судьям нужно дать понять, объяснять, что они приглашаются для участия в составе суда не для вида, а для дела, чтобы они могли более объективно и всесторонне взглянуть на исследуемые судом обстоятельства, а затем, вынесли, справедливый, приговор, с тем чтобы, ни один невиновный не был, подвергнут в отличие от виновных наказанию, и чтобы ни один заслуживающий наказания не был подвергнут более суровому наказанию, чем он того заслуживает; представители общества чётко должны представлять то, чего от них ожидают, что от них не ждут как это порой им кажется правильного юридического анализа обстоятельств дела, ведь для этого в составе суда есть профессиональный юрист, от них ожидают привнесение в судебное разбирательство широты мышления судейской коллегии, чтобы они своим «незамыленным» глазом защитили обвиняемого от профессиональной деформации председательствующего судьи заключающейся в чрезмерной эмоциональной чёрствости, формальном отношении к делу. Когда люди, приглашающиеся в суд для участия составе суда будут знать свои права не только формально, но и фактически не боясь осуждения председательствующего при их активной реализации, тогда аргумент пассивности и безответственности коллегиального правосудия сам собой лишится основания, а для этого исполнительная власть не должна своим безразличием к общественному сознанию допускать той ситуации, которая проявилась в середине 1980-ых годов в СССР -- кризис института народных заседателей, длящийся и по ныне, превративший юридическую коллегиальность в фактическую единоличность юрисдикционного судьи. См.Стецовский Ю.И. Концепция судебной реформы. С.111 Выше высказанное относительно судебных заседателей, также в полной мере относится и как к суду шеффенов так и к суду присяжных заседателей.

Довод Бентама и многих других об экономичности правосудия очень хотелось бы парировать так, как некогда это сделал выдающийся дореволюционный русский юрист Анатолия Федорович Кони словами: « Дешёвое правосудие дорого обходится народу», но все же надо не отрываться от реальности. Коллегиальное правосудие действительно дороже единоличного, поэтому и надо проводить дифференциацию форм судопроизводства, с тем лишь, чтобы стремление к удешевлению не слишком отразилось на качестве рассмотрения дел. Поэтому, как правило, существует положение, что дела по наименее тяжким и простым преступлениям, где грозящее виновному наказание наименее сурово рассматриваются единолично, а дела о тяжких преступлениях, требующих более сложного анализа и грозящие в случае признания виновным более суровым наказанием рассматриваются коллегиально.

Всегда когда мне приходится сталкиваться с аргументом о дороговизне коллегиальности за упрощение процессуальной формы судебного разбирательства у меня напрашивается вопрос: Сколько стоит жизнь человека ?Жизнь в данном контексте следует понимать в более широком смысле, нежели просто физическое существование, лишение которого по приговору суда в Латвии никому не грозит уже с ХХХХХХ года. Это уместный вопрос, так как судебная ошибка, риск которой всегда нависает над правосудием, способна необратимым образом изменить, поломать судьбу человека. Переход с коллегиальной на единоличную форму судопроизводства следует признать упрощением, а любое упрощение повышает степень возможности ошибки. Поэтому переход к упрощённой форме, то есть к единоличной возможно допускать только по делам об уголовных проступках и менее тяжких преступлениях, предусматривающих, как следствие не суровое наказание. Этот переход допустим не иначе как под давлением объективных обстоятельств нехватки финансирования более совершенной, то есть коллегиальной формы судебного разбирательства уголовных дел, гарантирующей большую защищённость от судебной ошибки и произвола одного профессионального судьи.

Бентам в своём утверждении о том, что «удешевление правосудия позволяет повышать жалование судьи и привлекать в судейский корпус людей обладающих высокими качествами», не конкретизирует, что он подразумевает под людьми с «высокими качествами». Поэтому считаем разумным, предположить, что такие качества в понимании И.Я. Фойницкого совпадают с их Бентамовским пониманием.

Это люди обладающие широтой мышления, гибкостью ума, безупречной репутацией, ибо, если «его (судьи) прошлое небезупречно, и потому его голос не может быть достаточно авторитетным» Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Санкт-Петербург, 1996. 1 том. С.198 ; от себя можем добавить, что судья должен не смотря на тесное знакомство с практикой оставаться идеалистом, поскольку именно стремление к идеалам являются залогом любого прогресса, в том числе и в деле судебном. Так вот люди таких высоких качеств, не падки на высокий доход, как приоритетную цель, скорее наоборот они часто, как правило, готовы работать на альтруистичной основе за высокую идею, каковой, бесспорно, является непогрешимое правосудие. Поэтому довод о привлечении в судьи людей «высоких качеств» не получается признать достаточно весомым, да, и к тому же, судьи никогда не отличались низким жалованием, как раз наоборот оно всегда было выше среднего. Поэтому серьёзной проблемы привлечения к судебной службе людей «высоких качеств» по причине низкого жалования не имеется в том масштабе, чтобы это ставить в аргументацию за отказ от коллегиального правосудия.

Значительные затраты на воссоздание и обеспечение деятельности с привлечением непрофессионального -- элемента это действительно тяжкое финансовое бремя, но это средства, оправдываемые целью. При этом следует признать, что содержание судебной власти(любой) вообще дело дорогое, однако, отказаться от судебной власти на этой почве пока никто не предложил.

Относительно той скорости единоличного суда, о которой так горделиво заявлял Петроградский съезд мировых судей, можно признать, что скорость важна, но при этом нельзя допускать того, что бы в погоне за скоростью, то есть за количеством рассмотренных забывалось качество их рассмотрения. Право человека на скорый суд, которое впервые конституционно было закреплено США в шестой поправке к своей конституции Конституция Соединённых Штатов Америки. Официальный текст. М., 1999. С.21, затем многие другие страны законодательно закрепили данное право, оно также стало нормой международного права , так вот под скоростью подразумевается быстрое и непременно качественное рассмотрение дела, а отнюдь не скоропалительность суда, чем в свою очередь мировые судьи повсеместно и отличаются, поэтому их решения и есть наиболее часто обжалуемые и отменяемые. Поэтому аргумент о скорости единоличного правосудия едва ли может звучать убедительно из уст мировых судей.

Не лишним так же будет отметить в поддержку коллегиального судопроизводства, что авторы российского законопроекта «Основы антикоррупционной политики» справедливо относят ограничение на единоличное рассмотрение дел судом к числу «антикоррупционных стандартов в сфере судебной и правоохранительной деятельности». Федеральный закон «Основы антикоррупционной политики». Проект//Уголовное право. 2001 №1. С.93 (п.2 ч.1 ст.29)

Определяя один вид уголовно-процессуальной деятельности как единоличный, а другой -- как коллегиальный, законодатель, как в прошлом так и в настоящем, прежде всего, исходил из сущности процессуальных задач. Необходимость быстроты и оперативности в одном виде деятельности, строгая персонификация власти и ответственность за её законность, эффективность и своевременность порождали, как правило, выбор единоличной формы. Потребность в повышенной правовой защите государственных, общественных и частных интересов, в создании особых гарантий от принятия неверных юридически значимых решений и единоличного властного произвола, напротив, влекла за собой усложнения производства по делу, облекаемого в коллегиальную форму. При том, что особенности правовой природы конкретного вида правоприменительной деятельности всегда играли главную роль в выборе её процессуальной формы, на решения законодателя оказывали влияния и иные факторы, прямо с уголовным процессом не связанные. Немалую роль в выборе единоличных либо коллегиальных форм уголовно-процессуальной деятельности играли социокультурные факторы: исторические традиции конкретной национальной системы уголовного процесса, социально-экономические и политические условия принятия тех или иных законодательных решений. Тарасов А.А. Единоличное и коллегиальное в уголовном процессе: правовые и социально-психологические проблемы. Самара, 2001. С.18-19

Г.С.Фельдштейн, например, считал, что законодатель определяет сочетание единоличных и коллегиальных форм судебного разбирательства по уголовным делам в зависимости от стадии процесса и особенностей самого уголовного дела, и эти критерии можно считать универсальными в смысле отсутствия у них национальной и территориальной окраски. Но те не менее, он отмечал, что в Англии его времени господствовала единоличность, в Германии -- коллегиальность, а во Франции и Италии единоличность судов местных сочеталась с обязательной коллегиальностью судов общих. Фельдштейн Г.С. Указ. соч. С.101

Положение, когда однородные по своей общественной опасности и сложности рассмотрения уголовные дела в различных странах, вне зависимости от уровня их развитости, и по сей день, рассматриваются отличными друг от друга процессуальными формами судебного разбирательства, то есть единоличной либо коллегиальной, при этом они могут ещё и совпадать по форме, но отличаться по виду -- такое явление полагаем объяснимо тем, что человечеству до сих пор однозначно и достоверно неизвестно какая из этих форм и их видов является наилучшей, абсолютно идеальной для той или иной категории уголовных дел, обладающих совокупностью каких-то схожих юридически значимых свойств. Виной тому, что каждая из существующих форм уголовного судопроизводства обладает наряду со своими преимуществами и недостатками. Но поскольку идеалы по своему определению недостижимы, то нам надо выбрать лишь ту форму, которая в наши дни при том состоянии знаний, которым мы располагаем, объективно является оптимальной для достижения целей уголовной юстиции.

Человеческое общество испробовало за свою многотысячную историю множество форм и видов судопроизводства, но так и не нашло однозначного ответа на вопрос о превосходстве единоличной или коллегиальной формы, зато один ответ всё же был найден, этот ответ нашёл своё закрепление в судебной системах подавляющего большинства стран мира -- необходимо сочетание единоличных и коллегиальных начал судопроизводства, в зависимости от судебной инстанции и категории уголовных дел.

Сочетание -- это не простое соединение одного с другим, это определение условий их сосуществования. В русском языке слово «сочетать» означает «сделать существующим одно наряду с другим в каком-нибудь единстве, согласовании». Ожегов С.И. Словарь русского языка. С.614-615 В контексте нашего исследования вышеуказанное определение сочетания имеет следующее значение -- в уголовном процессе необходимо наличие правил устанавливающих сочетание единоличных и коллегиальных начал при рассмотрении дел, что требует формирования уголовно-процессуальных норм, не только закрепляющей единоличный и коллегиальный порядок рассмотрения уголовного дела, но и определяющих условий применения того или иного порядка.

«Ни коллегиальное, ни единоличное начала в правосудии не могут существовать друг без друга, не должны вытеснять друг друга, а могут и должны сочетаться на определённых законом условиях в целях наиболее эффективного решения задач уголовного судопроизводства». Тарасов А.А. Указ. соч. С.215.

Исследуя аспекты сочетаемости единоличного и коллегиального правосудия нельзя обделить вниманием, то что в некоторых странах одним из способов реализации сочетания является одновременное наличие обоих процессуальных форм правосудия, единоличной и коллегиальной, по одной и той же категории уголовных дел, когда применение той или иной формы при рассмотрение дел ставится в зависимость от воли участников процесса. Тарассов А.А. считает волю обвиняемого «единственным средство примирить два одинаково правильных и в то же время противоположных суждений» Тарасов А.А. Указ. соч. С.240. о составе суда, который должен рассматривать уголовное дело по обвинению несовершеннолетних. Под этими двумя суждениями подразумеваются два противоположных взгляда Ветровой Г.Н. и Мельниковой Э.Б. на то каким составом должны рассматриваться уголовные дела несовершеннолетних; первая считает целесообразным рассмотрение этой категории дел расширенными коллегиями с участием большего, чем обычно (двое), числа народных заседателей; Ветрова Г.Н. Нужны ли правосудию народные представители.//Государство и право на рубеже веков (материалы всероссийской конференции). М.: ИГП РАН. С.196. а вторая в свою очередь полагает целесообразным рассмотрение всех дел о преступлениях несовершеннолетних единоличным судьей, имеющим, к тому же специальную подготовку в области детской психологии; Мельникова Э.Б. Правосудие по делам несовершеннолетних: история и современность. М.: Наука, 1990. С.31. оба этих специалистов обосновывают свои позиции, но все же мы не можем в силу одного из основных законов логики не можем согласиться с утверждением Тарасова А.А., что эти позиции одинаково правильны, ибо логический закон непротиворечия гласит: «два несовместимых друг с другом суждения не могут быть одновременно истинными; по крайней мере одно из них необходимо ложно». Качан В.Я., Никифоров В.Е. Логика. Рига: БРИ-1999 Ветрова Г.Н. также предлагала закрепить в законе право выбора обвиняемым коллегиальной формы правосудия, особенно, если речь идёт о наказании превышающем два года лишения свободы; Ветрова Г.Н. Нужны ли правосудию народные представители.//Государство и право на рубеже веков (материалы всероссийской конференции). М.: ИГП РАН. С.197.

и по мнению Тарасова А.А. с предложением этим нельзя не согласиться, ибо оно направлено на демократизацию и гуманизацию правосудия, аргументы против него могут быть продиктованы лишь экономическими мотивами, но ориентироваться только на них при реформировании правосудия крайне опасно. Тарасов А.А. Указ. соч. С.241. Мы полностью согласны с Тарасовым А.А. в отношении ориентиров при реформировании правосудия, но никак не согласны с тем, что возражения против предоставления право выбора состава суда обвиняемому, и другим участникам процесса могут быть продиктованы исключительно экономическими мотивами, и в поддержку данной позиции предлагаем нижеприведённые доводы.

Сравнительно недавно в России было введено право обвиняемого, подсудимого на выбор в определённых законом случаях единоличного или коллегиального состава суда, а в ноябре сего года в силу вступили подобные поправки к уголовно-процессуальному кодексу Латвии. Отныне районные суды рассматривают уголовные дела единолично за исключением случаев указанных в новой редакции ст.14 УПК Латвии, среди которых есть изъявление обвиняемым в совершении тяжкого преступления желания о рассмотрении его дела коллегиальным составом с участием судебных заседателей, так же в отношении рассмотрения дела о тяжком преступлении коллегиальный состав суда может быть запрошен защитником, прокурором или если судья сочтёт, что данное дело подлежит такому рассмотрению.

Хотелось бы надеется, что процесс принятия такого положения был творческим, а не просто слепым копированием чужеземного законодательства, что нередко происходит в Латвии. Скорее всего, нововведённое право обвиняемого мотивируется тем, что возможность такого выбора является неким залогом его доверия к суду и, таким образом, гарантирует его содействие установлению истины в ходе судебного разбирательства. Однако, представляется, что такая аргументация в поддержку вышеуказанного права выбора несостоятельна так как является иллюзией.

Рассмотрим проблему гарантии доверия и содействия подсудимого суду. Как правило, при выборе суда обвиняемый руководствуется единственным критерием, таким как пристрастность суда, вне зависимости от своей виновности. Им движет отнюдь не желание достичь объективной истины. Ведь в большинстве дел главной целью подсудимого является минимизация наказания или уклонение от него, вне зависимости от того насколько это заслуженно и справедливо. Заурядные преступники, которые составляют подавляющее большинство преступного мира, не заинтересованы в своём осуждении, и поэтому не надо строить иллюзий насчёт их личного содействия справедливому осуждению.

Для наглядности рассмотрим пару примеров.

Заурядный преступник, совершивший преступление особо жестоким способом, скорее всего, выберет состав суда, содержащий исключительно профессиональных судей так, как они более всех подвержены строгому суждению на основании фактов без эмоциональной окраски. Особая жестокость содеянного вероятнее всего не вызовет в них чувство глубокого отвращения к подсудимому и желание мести, равнозначной жестокости его преступления, что грозит ему скорее всего минимально суровым наказанием.

В деле же об обычном преступлении обвиняемый предпочтёт состав суда как раз таки содержащий непрофессиональный элемент. Виной тому большая, а порой и чрезмерная склонность непрофессиональных судей к сочувствованию. Эта особенность при условии отсутствия в деле вопиющей жестокости подсудимого в совокупности с формированием положительного образа личности подсудимого и негативным описанием потерпевшего, выльется в назначение подсудимому минимального наказания, а то и даже в освобождение от него.

В вышеупомянутых примерах сугубо профессиональный состав суда в первом случае предпочтителен, а во втором не желателен для личного интереса подсудимого. Причиной тому является профессиональная деформация судей, выражающейся в определённой эмоциональной бесчувственности и формировании суждения на основании фактов, облачённых в их личные стереотипы. Судьи крайне не терпимы к мнениям, противоположным их собственным.

Упомянутые аспекты неоправданности предоставления подсудимому права выбора состава суда не являются исчерпывающими. Но их вполне достаточно для устранения такого выбора обвиняемого.

Нам думается, что необходимо иметь лишь один состав суда конкретной инстанции, а его градация, скорее всего, возможна и нужна исключительно в зависимости от определённой категории дел.

Думается, что ставить состав суда в зависимость от воли обвиняемого - это превращение правосудия в товар, выбираемый подсудимым по принципу «подешевле», то есть где меньше накажут. Это положение никак не согласуется с такими целями уголовного правосудия, как полное раскрытие преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый, совершивший преступное деяние, был подвергнут справедливому наказанию путём всестороннего исследования обстоятельств дела в соответствии с объективной истиной.

Итак, в соответствии с целью непогрешимости правосудия, которое может вершиться исключительно судом, недопустимо одновременное сосуществование двух или более равнозначных составов суда по одним и тем же категориям дел. Такое сосуществование свидетельствует, что им присущи существенные недостатки, иначе, зачем иметь два равнозначных состава? Наличие нововведённой латвийским законодателем альтернативы, по нашему разумению преследует ни что иное, как скрытую цель переложить ответственность за прорехи в формировании судейского состава на обвиняемого, самостоятельно сделавшего свой выбор. Цель непогрешимости правосудия требует наличия единственного состава суда, которому чужды все присущие другим недостатки, и, наряду с тем, сочетающего в себе все достоинства других составов суда. См. Илларион Гирс. О праве обвиняемого на выбор состава суда // приложение «Юрист» к журналу «Комерсант Балтик». Февраль 2003.

Возможно, выше приведённый суд может показаться идеальным, а по тому и не достижимым, но это вполне доступная цель, по меньшей мере, есть методы для возможного приближения к ней. Таковым мы считаем шеффенское правосудие, достоинства и недостатки которого были уже в сей работе выше рассмотрены.

Предоставление права запрашивать процессуальную форму правосудия защитнику считаем абсолютно неуместным, так как его позиция никоим образом не должна расходится с позицией обвиняемого, даже если последний делает ущербный для себя выбор, по мнению защитника, в таком случае защитник должен объяснить своему подзащитному все негативные последствия его личного выбора, но никак не самовольно заявлять своё ходатайство.

Для предусмотренной УПК Латвии инициативы прокурора по данному вопросу мы так же не видим достаточного основания, поскольку прокурор обязан быть в состоянии доказать обоснованное обвинение будь оно рассмотрено хоть единоличным хоть коллегиальным составом суда.

Ну а инициатива судьи в выборе компетентного состава суда нам вообще кажется абсурдной, ибо подсудность дел должна быть чётко регламентирована законом, а не личным усмотрением судей, которое при отсутствии законодательно закреплённых критериев выбора может сильно разниться. А судебная практика по таким вопросам как подсудность никак не может быть разнообразной, ибо по нашему должна быть строгая не терпящая отклонений формула подсудности -- все дела обладающие совокупностью каких-то схожих юридически значимых свойств подсудны одному единственно правильному составу суда. В противном случае поскольку рассмотрение дела некомпетентным судом является абсолютным основанием для отмены приговора вынесенного таким судом, то ныне существующая в законе ничем не регламентированная инициатива судьи при определении подсудности с появлением разнообразной судебной практики, которая непременно будет, может породить целый ворох жалоб от не довольных приговором участников процесса с требованием отмены этого приговора, на основании рассмотрения дела некомпетентным судом. Хотя эти жалобы спорны, и не в каждом случая будут порождать отмену приговора, но назвать их необоснованными тоже будет не легко. Так вот в чём вопрос нужны ли обществу эти дебаты, тормозящие непосредственную работу суда, без причины повышающие издержки государственного бюджета на содержание судебной системы??? Нет, всё это является вредными явлениями, порождение которых можно избежать посредством чёткой законодательно регламентированной подсудности уголовных дел.

Список использованной литературы:

1. Алексеев Н.С., Лукашевич В.З. Претворение ленинских идей в

светском уголовном судопроизводстве. Л., 1979.

2. Боботов С.В. Откуда пришёл к нам суд присяжных. М, 1995.

3. Бойков А.Д., Карпец И.И. Курс уголовного процесса. М., 1989.

4. Викторский С.И. Русский уголовный процесс. Учебное пособие. М.,1997.

5. Владимиров Л.Е. Уголовный законодатель как воспитатель народа. М., 1903.

6. Гуценко К.Ф. Уголовный процесс западных государств. М., 2001.

7. Гуценко К.Ф. Уголовный процесс. М., 1999.

8. Добровольская Т.Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1971.

9. Иеринг фон рудольф. Цель в праве. СПб., 1881.

10. История законодательства СССР и РСФСР по уголовному ппроцессу и органам суда и прокуратуры. Сборник документов. М., 1955.

11. Качан В.Я., Никифоров В.Е. Логика. Рига, 1999.

12. Казанцев С.М. Суд присяжных в России: Громкие уголовные процессы. 1864-1917 годы. Л.,1991.

13. Клеандров М.и. Статус судьи: Учебное пособие. Новосибирск., 2000.

14. Конституция Соединённых Штатов Америки. М., 1999.

15. Кодаков В.И. Логический словарь справочник. М., 1995.

16. Ллойд Л.Уайнреб. Отказ в правосудии. Уголовный процесс в США. М., 1985.

17. Мельник В.В. Искусство доказывания в состязательном уголовном процессе. М., 2000.

18. Ожегов С.И. Словарь русского языка. .........

19. Палаузов В.Н. К вопросу о форме участия народного элемента в уголовной юстиции. Одесса, 1876.

20. Познышев С.В. Элементарный учебник русского уголовного процесса. ............

21. Правовые системы стран мира. Энциклопедический справочник. М., 2000.

22. Петроградский мировой суд за 50 лет (1866-1916). Петроград., 1916.

23. Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. СПб., 1914.

24. Рустамов Х.Ц. Уголовный процесс. Формы. М., 1998.

25. Садиков В.Н. Хрестоматия по всеобщей истории государства и права. М., 2002.

26. Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Судопроизводство. СПб., 1892.

27. Стецовский Ю.И. Судебная власть. М., 1999.

28. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968.

29. Тарасов А.А. Единоличное и коллегиальное в уголовном процессе: правовые и социально-психолигические проблемы. Самара, 2001.

30. Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992.

31. Фельдштейн Г.С. Лекции по уголовному судопроизводству. М., 1915.

32. Фойницкий И.Я. Крс уголовного судопроизводства. В 2-х т. Печ. По 3-му изд. 1910. СПб., 1996. / Т.1. СПб., 4-е изд. 1912.

33. Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995.

34. Чивлев А.А., Добровольская Т.Н. Особенности преподавания курса уголовного процесса в ВУЗах МВД СССР. М., 1985.

35. Якупов Р.Х Принципы уголовного процесса: Лекция. М., 1997.

36. Якупов Р.Х. Уголовный процесс. М., 2001.

Страницы: 1, 2