 |
РУБРИКИ |
Фантастические новеллы Эдгара По в контексте американской новеллистики первой половины XIX века |
РЕКЛАМА |
||
|
Фантастические новеллы Эдгара По в контексте американской новеллистики первой половины XIX векаФантастические новеллы Эдгара По в контексте американской новеллистики первой половины XIX векаСодержание
В работе используются следующие методы: - описательно-аналитический; - анализ теоретической литературы по разрабатываемой проблеме; - сопоставительный анализ. Материалом исследования послужили новеллы Эдгара По «Падение дома Ашеров», «Вильям Вильсон», «Лигейя», «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля», «Сфинкс», «Овальный портрет» и др. Структура работы определяется целями и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, посвященных исследованию особенностей фантастических новелл Э. По в контексте американского романтизма. Во Введении обосновывается актуальность выбора темы исследования, определяются его объект, предмет, цель и конкретные задачи, структура работы. В Главе 1 рассматриваются основные теоретические вопросы - новелла как жанр литературы, особенности фантастики, мистики и авторского вымысла. Глава 2 ставит своей целью выявить особенности американского романтизма, стиля Э. По, его творчества в сравнении с творчеством В. Ирвинга. Глава 3 посвящена анализу новелл Э. По, различным проявлениям фантастического в них. В Заключении подводятся итоги объекта исследования. Список использованной литературы. Глава 1. Понятие «фантастической новеллы» в трудах отечественных и зарубежных исследователей1.1 Новелла как жанр литературыТеория малой и минимальной прозы - один из самых обсуждаемых сегодня вопросов. Многочисленные литературные эксперименты с малой формой вызвали значительные смещения в традиционной системе жанровых координат. Вопрос о жанровой дифференциации произведений художественной литературы рассматривается с древности до наших дней, внося на каждом этапе свои поправки, находя новые решения и выбирая разные углы зрения. Неизменными всегда являются основные родовые категории литературы - эпос, лирика и драма, но вот их жанровое наполнение в ходе литературного развития трансформируется, заставляя по-новому оценивать жанровые рамки, иерархию жанров, их соотношение друг с другом. При изучении литературных явлений обнаружились изменения не только в качественно-содержательных компонентах каждого жанра, но и в количественных показателях сложившихся прозаических форм. Это относится в первую очередь к малым жанрам. Следует подчеркнуть, что во многих теоретических работах жанры рассказ и новелла отожествляются. Так, исследователь В. П. Скобелев дает следующее определение: «Рассказ (новелла) представляет собой интенсивный тип организации художественного времени и пространства, предполагающий центростремительную собранность действия, в ходе которого осуществляется испытание, проверка героя или вообще какого-либо социально значимого явления с помощью одной или нескольких однородных ситуаций, так что читательское внимание сводится к решающим моментам в жизни действующего лица или явления в целом. Отсюда концентрированность сюжетно-композиционного единства, одноплановость речевого стиля и малый … объем как результат этой концентрации» (36, с. 59). Б. Томашевский упростил задачу, просто поставив знак равенства между новеллой и рассказом, заявив: рассказ - русский термин для новеллы. В отечественном литературоведении рассказ порой смешивается даже с очерком. Но упрощение таит опасность. (16, с. 218) Словарь литературных терминов: в 2 т. (Т. 1.) делает отсылку к статье «повесть» (49, с. 516). Также как и Литературная энциклопедия Терминов и Понятий А. Н. Николюкина. В Словаре Литературоведческих Терминов дается следующее определение новеллы (итал. Novella, буквально - новость): повествовательный прозаический (гораздо реже -- стихотворный) жанр литературы, представляющий малую повествовательную форму. Нередко термин «новелла» употребляется как синоним русского термина «рассказ», но во многих работах в термине «новелла» отмечается специфическое содержание. <...> В новелле обычно изображаются «частные» поступки и переживания людей, их личные, интимные отношения. <...> для новеллы характерен прозаический, нейтральный стиль, воссоздающий многогранность, многоцветность стихии частной жизни. <...> Действие новеллы развертывается в обычной, повседневной жизни, но сюжет тяготеет к необычности, резко нарушает размеренное течение будней. (45, с. 239 - 240) Новелла -- литературный жанр, форма небольшого по объему эпического повествования, сопоставимая с рассказом. <...> Новелла по своему объему сопоставляется с рассказом, а по своей структуре противопоставляется ему. Возможность такого противопоставления возникла при переходе к критическому реализму. <...> Новелла понималась как небольшое, очень насыщенное событиями, экономно о них рассказывающее повествование с четкой фабулой; ей чужда экстенсивность в изображении действительности и описательность; она крайне скупо изображает душу героя («подробности чувства»). В новелле должен быть отчетливый и неожиданный поворот, от которого действие сразу приходит к развязке. Новеллу понимали как строгий жанр, где не должно быть ни одного случайного компонента. В основе новеллы попросту мог лежать анекдот, но именно искусной строгостью своего построения новелла преобразовывала анекдотически мелкое содержание и придавала ему особую значительность и типичность в формах самой нетипичности, необыкновенности. <...> Как бы ни пользовались термином «новелла» в 19 в., теперь уже возникли основания для противопоставления новеллы просто рассказу, т. е. любому короткому повествованию без строгого построения”. (46, с. 307) В литературном энциклопедическом словаре дается следующее определение новеллы: малый прозаический жанр, сопоставимый по объему с рассказом (что дает иногда повод для их отождествления). В отличие от рассказа, выдвигающего на первый план изобразительно-словесную фактуру повествования и тяготеющего к развернутым характеристикам, новелла есть искусство сюжета в наиболее частой форме, сложившееся в глубокой древности в тесной связи с ритуальной магией и мифами, обращенное, прежде всего к деятельной, а не созерцательной стороне человеческого бытия. Новеллистический сюжет, построенный на резких антитезах и метаморфозах, на внезапном превращении одной ситуации в прямо ей противоположную, распространен во многих фольклорных жанрах (44, с. 248) Впервые значение определенного жанра повествовательного художественного творчества слово «новелла» получило в Италии, где уже в XIII в. существовали небольшие рассказы из обыденной жизни, иногда объединяемые в сборники. В XIV в. этот жанр литературы и самое его понятие утвердил Бокаччо в своем знаменитом «Декамероне»; отсюда этот термин, вместе с переводами или пересказами «Декамерона» и возникающими в связи с этим самостоятельными разработками жанра, переходит во все европейские литературы. (46, с. 306) М.А. Петровский в «Морфологии новеллы» указывает на то, что новелла «требует особого, своего специфического сжатого интенсивного сюжета. Чистая форма замкнутого рассказа -- это повествование об одном событии...» Сообразно с этим должны строиться композиция новеллы и ее изложение. Особенность композиции Петровский видит в сюжетности новеллы. Срединную часть сюжета занимает единое событие, которое имеет предваряющую часть, дающую смысловую подготовку событию, и заключительную, дающую смысловое завершение событию. Особенности изложения новеллы в том, что рассказ ведется с большой степенью напряжения. Сюжетное напряжение в момент его наибольшей силы -- затянутый узел новеллы; зачин его -- завязка, разрешение напряжения -- развязка, острый заключительный эффект, «технический термин новелльной композиции». (32, с. 117) Короткий рассказ (новелла) был достаточно распространенной в Америке жанровой формой в первой половине XIX века. Рассказы (а печатались они, главным образом, в популярных журналах, что также не могло не сказаться на развитии жанра) были именно тем средством, благодаря которому некоторые самые характерные произведения лучших американских писателей получили одобрение публики. Форма короткого занимательного повествования стала типической для американской литературы. В этом жанре работал Эдгар Аллан По - мастер этого жанра, до сих пор непревзойденный; Генри Лонгфелло (Longfellow, Henry Wadsworth) и Натаниэль Готорн (Hawthorne, Nathaniel) придали ему очарование английской классики. С 1819 года, когда Вашингтон Ирвинг опубликовал серию рассказов «Книга эскизов», новеллы или короткие рассказы занимают значительное место в творчестве всех американских прозаиков романтизма, кроме Купера. Новелла становится массовым журнальным жанром, но не имеет, впрочем, какой-либо ясной жанровой теории. Многие, пытавшиеся работать в этом жанре, «едва подозревали, что между романом и новеллой есть иная разница, кроме числа страниц». (25, с. 164) Э. По поставил своей задачей исправить это положение. Его заслуга состоит в том, что он придал жанру новеллы законченность, создал ясную и четкую теорию, определив те черты, которые мы сегодня почитаем существенными при определении американской романтической новеллы. Свою теорию жанра По изложил в трех критических статьях о Готорне, опубликованных в 40-х годах XIX века и в статье «Философия творчества» в 1846 году. Главным провозглашалось создание у читателя мощного эмоционального впечатления. «Основополагающим принципом для этого являлось правильное построение композиции произведения и подбор художественных средств, которые наилучшим способом служили бы созданию основного эффекта» (30, с. 234). Это создаваемое в сознании читателя в кульминационный момент эмоциональное потрясение, которому служат все средства, находящиеся в арсенале художника, сам По называл «totality effect». По мысли По наступление эффекта должно совпадать с кульминационным моментом повествования. Вследствие чего неожиданные драматические развязки его произведений вызывали неизгладимое эмоциональное впечатление в сознании читателей. Основной целью автора становится при этом максимально возможное эмоциональное воздействие. Эта задача подчиняет себе все основные параметры произведения и весь арсенал художественных средств автора. Во всем произведении также не должно быть ни единого слова, которое прямо или косвенно не вело бы к единой задуманной цели. Каждая деталь играет огромную роль и ни одной нельзя пренебрегать. Тонкая, едва заметная трещина на фасаде дома Ашеров символизирует собой тот едва зарождающийся процесс распада, окончившийся полным разрушением особняка (трещина сыграет в этом роковую роль). Во всех новеллах По сюжет строится движением вспять - от сердцевины основного задуманного эффекта. Автор, прежде всего, предопределяет финал рассказа, момент наивысшего напряжения, катастрофу или разрешение загадки, которое впоследствии свяжет и объединит предшествующие детали. Художник строит сюжет, группируя вокруг центра производные элементы повествования, постепенно связанные между собой. Собирая и связывая воедино детали повествования, читатель приходит к тому конечному единству, заключающему в себе основной авторский замысел, который был для автора исходным пунктом построения рассказа. Во многих произведениях Э. По кульминация завершает повествование и писатель объясняет это тем, что достигнутое единство впечатления должно быть не нарушено, а, напротив, запечатлено в памяти читателя на самой высокой ноте. Причем, если начало и развитие действия изобилуют подробностями, то развязка выписана с предельной лаконичностью. Заключительные картины в рассказах По разворачиваются обычно в ускоренном темпе, способствуя наращиванию напряжения, и в финале происходит эмоциональный взрыв, который усиливает впечатление. Таким образом, мы видим, что словари дают не всегда точные определения, что подтверждает факт отсутствия единого мнения ученых и исследователей относительно литературного жанра новеллы. При ближайшем рассмотрении оказывается, что ни один из указанных критериев жанра новеллы не только не покрывает всего разнообразия явлений, входящих в жанр, но и не характерен исключительно для новеллы. 1.2 Понятие фантастики и фантастическогоВ данном параграфе настоящего исследования представляется важным для работы в целом рассмотреть, разграничить и найти общие черты таких понятий как «мистика», «фантастика» и «вымысел художника».Для начала рассмотрим словарные дефиниции слова «вымысел».В энциклопедии А. Н. Николюкина дается следующее определение: «плод воображения (фантазии) автора, создание сюжетов и образов, не имеющих прямых соответствий в предшествующем искусстве и реальности. Посредством воображения писатель воплощает свой взгляд на мир, а также демонстрирует творческую энергию» (47, с. 153).Как видно из этого определения творчество Э. По можно отнести к вымыслу, что и делает автор данной статьи: «Одновременно в литературе бытуют сочиненные образы и сюжеты, не имеющие прямых аналогов ни в истории и предшествующей литературе, ни в близкой писателям реальности (отмеченные фантастичностью и экзотикой сюжеты повестей Э.Т.А. Гофмана, Э.А. По, Н.В. Гоголя, поэм Дж. Байрона, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова)». (47, с. 155)Что касается мистики, то в той же энциклопедии находим следующее определение понятия «мистическое»:«… сверхчувствительный способ познания бытия, а также результаты этого познания» (47, с. 555) Мистический опыт следует отличать от простого душевного состояния, настроения, которое ограничивается «заведомо субъективной областью, психологизмом». (8, с. 308)Мистику нужно отличать от фантастики, которая также может быть в мистической форме. Фантастика предполагает целенаправленное выдумывание, заведомый вымысел. Мистика переживается субъектом как подлинная реальность, хотя она иногда принимает причудливые формы. Формы мистического опыта бывают двух видов: внешнего и внутреннего. Внешний мистический опыт раскрывается как видения, зрительные представления. Внутренний опыт переживается как особые психофизические состояния, воспринимаемые без зрительных впечатлений, как особого рода чувства. (47, с. 558)В статье также упоминается имя Э. По:«Возрождение интереса к мистическому происходит и в творчестве романтиков. Универсальная интуиция двоемирия включает в себя двоемирие метафизическое, мистическое. Этим и объясняется влечение романтиков к народной фольклорно-мифологической культуре <…> Гноселогический характер и философское осмысление мистика получает у поздних романтиков Э.А. По, В.Ф. Одоевского, М.Ю. Лермонтова». (47, с. 559)Таким образом, можно заключить, что, не смотря на различие понятий «вымысел» и «мистика», творчество Э.А. По соотносится с обоими понятиями. Далее представляется важным подробно рассмотреть понятие «фантастика».Фантастика (от греч. «искусство воображать») - специфический метод художественного отображения жизни, использующий художественную форму-образ (объект, ситуацию, мир), в котором элементы реальности сочетаются несвойственным, ей, в принципе, способом, - невероятно, "чудесно", сверхъестественно (48, с. 888).Фантастика в литературной энциклопедии терминов и понятий трактуется как «разновидность художественной литературы, в которой авторский вымысел от изображения странно-необычных, неправдоподобных явлений простирается до создания особого - вымышленного, нереального, «чудесного мира». Таким образом, определение показывает, что вымысел является не противоположностью фантастики, как было установлено с понятием «мистическое», а ее частью.Фантастические образы (еще не осознаваемые как фантастические) мы в виде мифов встречаем уже на уровне первобытного мышления, где они, как пишет Р.И. Нудельман, "являются почти единственным способом наглядного воплощения зарождающихся (во многом иллюзорных) обобщенных, целостных представлений о мире" (48, с. 888). С течением времени, естественно, воображение рождало новые легенды, а реальная жизнь - фантасмагории иного характера. Совокупность фантастических образов, порожденных каждой эпохой, обладала структурно-смысловым единством, обусловленным общностью представлений о «механизме» бытия. Поэтому можно говорить о закономерно сменяющих друг друга системах (типах) фантастических образов (мифологической, сказочной и т. д.), обладающих как индивидуальными художественными особенностями, так и преемственностью и общностью художественной и функциональной специфики. Эта преемственность систем образовала "некое типологическое единство - фантастику в целом как исторически единый (на всем протяжении ее эволюции), специфический метод художественного отображения жизни" (48, с. 888). Давая развернутое определение фантастическому образу, Р.И. Нудельман пишет:«Функциональное своеобразие фантастики состоит в том, что ее предметом является не эмпирическая действительность во всем ее конкретном многообразии, а некий обобщенный смысл бытия. В образах (ситуациях, мирах) фантастики находит выражение человеческая потребность наглядно и целостно воплотить представления о фундаментальных законах, скрытых за эмпирическим обликом мира, и утопический идеал» (48, с. 888). «Подлинно художественный фантастический образ, - пишет далее Р.И. Нудельман, - это всегда новое, эмпирически невозможное наглядно-смысловое единство. Его органическая целостность возникает вследствие того, что художественное взаимосцепление составляющих элементов, лежащее в основе всякой образности вообще, здесь углубляется до прямого, безусловного их взаимопроникновения и превращения друг в друга. В ходе взаимного изменения, «подгонки» эмпирических форм, совершаемых при их мысленном сращивании, происходят взаимное проникновение и изменение их сущностей и возникает новый, единый "смысл", новая сущность - содержание образа. Содержание фантастического образа выражает некоторые объективные обобщенные стороны действительности, не имеющие единично-конкретного существования» (48, с. 888-889). Внутри произведения фантастический образ как "невозможное" вступает в немедленное противоречие с «возможным» - другими, реальными объектами и явлениями, становясь источником цепной реакции пересоздания действительности. Эта реакция сопровождает развертывание сюжета фантастического повествования, в котором обязательно сталкиваются два мира - реальный и сверхъестественный. "Проявления сверхъестественного мира, - как пишет В. Коровин, - нарушают привычный ход действительной жизни, сопровождаются возникновением таинственных обстоятельств, запутывающих сознание и волю человека, создают напряженность и остроту происходящего" (26, с. 7). Последовательное превращение реальности в фантастический мир все более расширяет круг явлений, охватываемых противоречием, заложенным в исходном образе. Такое последовательное вовлечение в реальный мир невозможных пластов происходит, в частности, в повести Ирвинга «Дом с привидениями». Мотив «разрастания» иной реальности особенно присущ «готическому» роману. Внутри круга «невозможного» (иной реальности) это противоречие снимается, ибо здесь все уже происходит по законам «обыденности чуда». Но это противоречие все время сохраняется на границе, где фантастическое соприкасается с реальным. Поэтому процесс «расширения» завершается, в принципе, лишь с полным пересозданием действительности. От исходного «отрицания» эмпирической действительности фантастический образ возвращается к единству с ней, - но уже трансформированной в соответствии со смыслом образа. «Таким образом, - делает вывод Р.И. Нудельман, - смысл фантастического образа, воплощенное в нем представление о действительности задает особенности и свойства фантастического мира произведения в целом и в свою очередь раскрывается через них; всякое фантастического повествование, от мифа до научно-фантастического романа, есть развернутый единый образ» (48, с. 889).Структурное сходство фантастических образов, относящихся к одной системе, приводит к тому, что фантастические миры оказываются вариациями некой "глобальной" фантастической действительности, обобщающей модели, которая как бы суммирует представления о закономерностях бытия в целом. "Внутренняя свобода воображения предполагает, что любой образ фантазии не содержит в себе никакой безусловной "нормы" или "правила", препятствующих объединению воедино разнородных чувственных образов. Именно с этим связано появление целого сонма фантастических существ на страницах литературных произведений" (27, с. 243).В эволюции фантастики выделяются три основные системы с характерным для каждой из них основным типом структурного противоречия (мифологическая, религиозная, научная). Они сходны в том, что каждая из них даст единообразное художественное толкование обобщенного смысла бытия (его сущностных сторон, противоречий, тенденций), который не находит целостного выражения в повседневных формах самой жизни и потому не может быть запечатлен др. художественными средствами. Таким «образом-толкованием» является фантастический мир - мир «чистых сущностей», обычно скрытых в эмпирической стихии реальных форм. Его основной закон различен в каждой системе: мифологическая воля богов, религиозное провидение, научная закономерность и т.д. Этот закон является сгущенным выражением представлений о всеобщей причинно-следственной связи, внешне-конкретным проявлением которой выступает эмпирический мир. Таким образом, основные типы фантастических миров представляют собой художественно-обобщенную, познавательно-утопическую модель реальности, созданную с помощью специфической системы фантастических образов.В 18-20 вв. в мире происходит кризис религиозного и становление научного мышления. Целостное художественное воплощение обобщенной картины социальных противоречий становится осознанной функцией фантастики, а поиски их разрешения происходят в пределах самой действительности. Фантастика более не удваивает действительность введением особого мира, а предлагает свой фантастический мир как обобщенную модель единственной реальности.По мнению P. Нудельмана, "система их образов подчеркнуто рационалистична, они сознательно "конструируются" в соответствии с представлениями о желаемом и должном. Утопический образ из категории "невозможного" сдвигается в более узкую категорию "несуществующего", но потенциально возможного; художественная глубина и многозначность образа уменьшаются, острота заложенного в нем противоречия снижается" (48, с. 894). Одновременно в фантастике появляется и такой прием, как «альтернативный мир», т.е. в произведении описывается мир, где история по той или иной причине пошла другим путем. Примером такого мира могут служить, например, миры Свифта.Иную фантастику создаст романтизм. Принципиально совмещая потустороннее и реальное, сказочное и бытовое, мистическое и рациональное, он органически тяготеет к использованию фантастики как способа художественного познания.Наряду с многочисленными заимствованиями (мифологическими, фольклорными, религиозными) романтическая фантастика включает ряд новых образов; все их объединяет внутренняя двойственность, зачастую гротескная, - в их реальной оболочке все время просвечивает неуловимая фантастичность, а самые изощренно-фантастические формы подчас получают прозаическое, даже ироническое осмысление. Двойственность романтического образа - наиболее общее выражение осознанного романтиками разлада мечты и жизни, возвышенного идеала и бездуховной действительности, конечного и бесконечного. В романтической фантастике складывается законченный в своей двойственности мир, воплощающий интуитивное представление о "двоемирии" бытия, господстве в нем "чужих", страшных, "ночных" сил (особенно это направление получило развитие в жанре "готического" романа - Уолполл, Бекфорд, Льюис); отсюда трагизм и мрачность романтического гротеска (20, с. 14). Необычное, вклиниваясь в реальную действительность, становилось у романтиков органичной частью природы, внутренним миром человека, освещало новым блеском противостояние начал добра и зла, подчёркивая чистоту одного и углубляя демоническую сущность второго. Оттенок мистицизма, нередко присущий фантастическому, становился дразнящей воображение читателя "изюминкой", сталкивал случайное и неизбежное. Воображаемое облекалось в плоть физически ощутимых реалий, поднимало дух над пошлым бытом. При этом темные стороны реальности, вторгшиеся в кристально-чистый мир романтического Идеала и "преломленные в хаотически-сумеречных глубинах художественного сознания", "обрели уродливый облик злых духов и чудовищ" (27, с. 236). Излюбленный приём того времени - двойная мотивировка событий, не дававшая читателю окончательно решить, вмешалась ли в жизнь героя нечистая сила, или они стали жертвой цепи невероятных совпадений. Позднее этот приём получит название завуалированной (неявной) фантастики.Утверждая, что "фантастическое в искусстве имеет предел и правила", Достоевский считал одним из главнейших законов необходимость предельного сближения необъяснимого и привычного: "Фантастическое должно до того соприкасаться с реальностью, что Вы должны почти поверить ему" (15, с. 127).Правдоподобие невероятной ситуации может основываться, с одной стороны, на особенностях натуры героя, на анализе условий жизни и с другой, - на предвосхищении новейших научных открытий и изобретений, но это более характерно уже для фантастики XX века. В любом случае предметом изображения становится само познание, соотношение интуиции и логики, догадки и расчёта, иллюзорного и истинного (29, с. 318). Духи из языческих преданий вдруг одушевили природу, дав жизнь фольклорной фантастике, мир которой полон таинственных существ, незримо вершащихся судеб, осмыслению текущих процессов естественного бытия. Обострённый интерес романтиков к народным обрядам и фольклору отразился и на фантастике XIX века, дав жанровое, "сказочное" ответвление, где необычное принципиально не нуждается в объяснении.Фантастика у романтиков становится основным средством постижения "мистики" буржуазной действительности, однако разрешение противоречивой двойственности фантастического образа достигается в плане субъективно-утопического идеала (гармония внутреннего мира личности противопоставляется дисгармонии "внешнего" мира). В то же время романтическая фантастика не чужда влиянию рационалистических элементов (примером могут служить "страшные" романы А. Радклиф, М. Шелли). Образец сложного перекрещивания различных типов фантастики в романтизме дает творчество Э. По.Рационалистический элемент возрастает в творчестве Ж. Верна, создателя новой, романтически научно-технической и социальной утопии, действие которой развертывается, как правило, в экзотических условиях, а герои - яркие личности, находящиеся в разладе со средой и стремящиеся к осуществлению идеала на практике. Произведения Верна знаменуют переход от традиционной статичной утопии (развивавшейся и в 19 в. в творчестве У. Морриса, Н. Г. Чернышевского) к современному научно-фантастическому роману, окончательное формирование которого происходит в творчестве Г. УэллсаНесмотря на столь большие различия в фантастических жанрах, следует отметить и то общее, что присуще всей фантастической литературе и которое хорошо выразил В. Коровин в своей статье «Увлекательный жанр»: "... несмотря на занимательность изображения таинственного потустороннего мира и его воздействия на человека, писателя, строящего сюжет своей повести на фантастических происшествиях, волнует, конечно, земная жизнь со всеми ее действительными, а не придуманными отношениями и противоречиями. Фантастическое только на время как бы вырывает героев из привычной среды, из накатанной житейской колеи, чтобы в дальнейшем, подвергнув их нравственным испытаниям, поставить перед простыми и вечными жизненными истинами, перед выбором добра и зла. Освободить сознание человека от ложных представлений, будто источник зла находится во внешних силах, искушающих его душу и делающих его своим послушным орудием, избавить человека от страха перед ними, повернуть его лицом к действительной жизни с ее трудностями и радостями - такие благородные цели ставили перед собой писатели-романтики" (26, с. 7).В заключение стоит отметить, что в число фантастических произведений обычно включается: 1) гротесковая повесть, где иной, запредельный мир служит проявлением необычных, невероятных сторон самой что ни на есть реальной жизни; 2) "таинственная" повесть, сюжет которой составляет попытка человека проникнуть в потусторонний мир или его общение с фантастическими существами; 3) фольклорная повесть, где оживают персонажи народной демонологии и где чудесные происшествия оказываются зримым воплощением легенд, поверий, преданий.Фантастическая новелла вместо тематической установки на исключительное и связанной с ней экономичности повествования, подобно фольклорной сказке, изображает типические (регулярные) события, что проявляется в циклической композиции (параллелизм мифологической рамки и основного действия, линии протагониста и объекта желания/побочного героя, тиражирование мини-последовательностей в сюжетной линии протагониста). Драматическая концентрация не свойственна фантастическим новеллам, поскольку они изображают процесс, а не «случай», сближаясь в этом со сказкой. Наконец, если в традиционной новелле исторические или природные катаклизмы часто перекраивают судьбу героев, то в «фантастической новелле» внешние обстоятельства служат либо условием, либо следствием выборов, которые совершает протагонист - соответственно, новеллистические перипетии для этой жанровой группы не характерны. Таким образом, жанр фантастической новеллы привлекал художников романтического мировоззрения не условностью и отсутствием регламентации, но, прежде всего как идеальная форма для отображения диалектически организованного процесса познания. По сравнению с древними образцами, ориентированными в конечном итоге вовне, на успешную социализацию индивида, романтическая мифология обращена вовнутрь, ее стержень образует самоидентификация личности. Течение этого процесса определяет взаимодействие двух сил - «индивидуального» начала, которое выделяет протагониста из среды, и его «общего» начала, в котором собраны общие с неким множеством (социальный слой, род, семья) качества. Выводы по Главе 1Обзор научной литературы, посвященной теме данной дипломной работы, позволил нам сделать следующие выводы:1. новелла является малой повествовательной формой, в которой через изображение одного какого-либо конфликта, возникшего в объективно происходящем событии, раскрыта сущность какой-либо одной стороны отношений;2. основой новеллы, может быть не только событие, но и своеобразная психологическая коллизия, тесно увязанная с действием, своеобразный характер или черта характера, что свойственно творчеству Э. По;3. вымысел автора может соотносится как с фантастикой, так и с мистикой, тогда как мистику нужно отличать от фантастики, которая предполагает целенаправленное выдумывание, заведомый вымысел, в то время как мистика переживается субъектом как подлинная реальность, хотя она иногда принимает причудливые формы; 4. фантастика романтизма совмещает потустороннее и реальное, сказочное и бытовое, мистическое и рациональное, фантастические формы подчас получают прозаическое, даже ироническое осмысление;5. для романтической фантастики свойственна двойственность образа, отсюда трагизм и мрачность романтического гротеска; 6. жанр фантастической новеллы привлекал художников романтического мировоззрения как идеальная форма для отображения диалектически организованного процесса познания. Глава 2. Новеллистика в социокультурном контексте Америки2.1 Особенности американского романтизмаАмериканский романтизм переживал три периода. 1820-1830-е гг. отмечены творчеством В. Ирвинга и Ф. Купера. Конец 1830-х и 1940-е гг. - это время творчества Э.А. По, Г. Лонгфелло, Н. Готорна, Г. Мелвилла. Третий этап, который начинается с 1851 г., выводит на первый план Готорна и Мелвилла. Этот период продолжается до начала Гражданской войны.Хронологические рамки американского романтизма несколько отличаются от романтизма европейского. Романтическое направление в литературе США сложилось к рубежу между вторым и третьим десятилетиями XIX в. и сохраняло господствующее положение вплоть до окончания Гражданской войны между Севером и Югом (1861 - 1865).Столь долгое по сравнению с европейскими странами существование романтического метода в литературе США объясняется особенностями истории американского общества. Важнейший ее фактор - постепенное продвижение американской нации с востока, где высадились «отцы-основатели», на запад, к побережью Тихого океана. В ходе колонизации материка, длившейся почти три столетия, в Америке существовал фронтир - чисто американское явление, подвижная граница между цивилизацией белых поселенцев и остальной частью материка. За линией фронтира лежали «свободные земли» - нетронутая природа Америки, горы, леса и прерии, населенные индейскими племенами.В первой четверти XIX в. американская литература только начинала обретать свое национальное своеобразие. Именно поколению романтиков выпало завоевывать американской литературе международное признание. Но сначала нужно было найти специфические для Америки художественные проблемы и специфические способы их воплощения. До появления романтизма американский писатель рассказывал о своей стране, беззаботно заимствуя у англичан повествовательные формы и поэтический язык. Американская реальность находила отражение разве что в виде колоритных мелких штрихов или мимолетных упоминаний о той или иной особенности местных порядков и нравов. Романтики отвергли подражание английским образцам. Задачей художника они провозгласили постижение американской истории и мышления, психологии, характера американцев.Для поколения того времени революция 1776 года была близким по времени историческим событием. Перспективы, открывающиеся за этим рубежом, еще могли казаться светлыми и радостными, а пороки быстро развивавшейся буржуазной цивилизации еще воспринимались как случайное заблуждение. Поэтому фантазия ранних американских романтиков устремлялась не столько в какой-то идеальный, сказочный мир, сколько в реальную и сравнительно недавнюю эпоху, когда Америку еще не затронули веяния «прогресса» и она, кажется, оставалась «обетованной землей».В то время в Америке происходили большие перемены, во всем чувствовалась неопределенность. Это требовало художественного осмысления. Был необходим новый герой - существо идеальное, высоконравственное, страстное, обаятельное и свободное от общественных пороков. В реальной жизни его не было, он должен был быть абстракцией, мечтой о прекрасном, справедливом, истинном. Особую колоритность обретает американская фантастика как ответвление романтизма. После недолговременных проявлений предромантических тенденций («готический» роман Чарлза Брокдена Брауна «Артур Мервин, или Мемуары 1793 г.», 1800) с гипетрофированными формами в изображении зла, в американском романтизме утверждается фантастический жанр с более пропорциональными формами изображения зла, где сверхъестественное сочетается с обыденным, а демоническое - с жизненно-конкретными деталями. Соединение просветительских и предромантических начал проявилось в творчестве Хью Генри Брекенриджа, автора романа «Современное рыцарство, или Приключения капитана Джона Фарраго и Тига о Ригана, его слуги» (1792, 1815) и в произведениях раннего Вашингтона Ирвинга. Фантастика периода раннего американского романтизма в основном характеризуется сочетанием мифологических американских мотивов с реалистическим колоритом буржуазной жизни ранних поселенцев. Если поздний романтизм придал американской фантастике элементы мрачной безысходности, ужаса, примером чего может служить творчество Э. По, то в раннем периоде ее зарождения преобладают жизнерадостные, светлые тона. Фантастика сводится к описанию необычного, удивительного, легендарного, к сочетанию «сожительства» местных легенд и реальной конкретики, либо к описанию вымышленных историй. В ней царит дух приключений, юмора, иронии по поводу бытующих суеверий и в то же время жажда познания нового, неведомого, чем представлялась для поселенцев вся Америка с ее опасными реками, огромными неосвоенными просторами, девственными лесами, пропадающими неизвестно куда кораблями и людьми. Миф создавала сама жизнь, который, перекочевывая на страницы книг, наполнял американскую фантастику особым национальным своеобразием.У истоков нового романтического направления в литературе США стоял Вашингтон Ирвинг его творчество вобрало в себя самые яркие моменты национального романтизма Америки, а также повлияло на творчество Э. По, поэтому в следующем параграфе настоящего исследования представляется важным обозначить точки соприкосновения в творчестве двух писателей. 2.2 Творчество В. Ирвинга в соприкосновении с творчеством Эдгара ПоИрвинг явился первооткрывателем ставших впоследствии магистральных в литературе США тем, он первый разработал новеллу, ставшей излюбленным жанром американских писателей, и создал прозаический стиль, который считался образцовым на протяжении нескольких поколений. В области разработки теории жанра новеллы Эдгар По является последователем Ирвинга, вслед за которым По считал необходимым подчинять творческое воображение четко выверенному рациональному началу. Идея преднамеренного, продуманного и рассчитанного творческого акта, выдвинутая и всесторонне обоснованная, воплощается в творчестве По как один из важнейших элементов его художественно-эстетической системы, имеющей фундаментальное значение. По словам Зверева А., «это первый американский писатель, получивший мировую известность и завоевавший молодой американской литературе «право гражданства» в сознании многоопытного и взыскательного европейского читателя, «первый посол Нового мира в Старом», по выражению Теккерея (19, с. 3). Само отношение Ирвинга к литературе как к «изящной словесности», занимательной, интересной, предназначенной для того, чтобы развлечь читателя и доставить ему эстетического удовольствие, было необычно для Америки, основанной пуританами и привыкшей к литературе по преимуществу «полезной» (морализующей или политически направленной» (39, с. 12). Особое поэтическое очарование, которым окрашены его новеллы, вместе с пронизывающей их символикой, «игрой чувства, мысли, языка» (43, с. 65), согласно высказыванию самого Ирвинга в письме к Генри Бревурту от 11 дек. 1824 г., безусловно, требуют краткого исследования его творчества. В творчестве Ирвинга воплотились характерные приметы американской литературы. Стоя у истоков американской литературы и являясь родоначальником американской новеллистики, Ирвинг, безусловно, заслуживает изучения и сопоставления своего творчества с творчеством Э. А. По, чему и посвящен данный параграф настоящего исследования. Как известно, Ирвинг обратился к изучению фольклора и к определенным романтическим темам, особо распространенным в конце 18 - начале 19 в. в немецкой и английской литературе. Ирвинга называют посредником между Европой и Америкой, хотя и одиноким в своей англо-американской позиции. Однако Ирвинг был посредником не только в пространственном плане, но и во временном, выступая своего рода связником между прошлым и настоящим и будущим, по сути даже создавая недостающее прошлое Америке. Если до Ирвинга американский писатель рассказывал о своей стране, заимствуя у англичан повествовательные формы и поэтический язык, а американскую реальность отображая лишь «в виде колоритных мелких штрихов или мимолетных упоминаний о той или иной особенности местных порядков и нравов» (19, с. 9), то Ирвинг отверг подражание английским образцам, осознав как главную задачу постижения американской истории, мышления и характера. Эта задача была блестяще решена им в своих новеллах, в которых он предстал как истинный романтик. Первый романтик, которого выдвинула американская литература. «Секрет их непреходящей притягательности для читателя, - справедливо пишет А. Зверев, - прежде всего в своеобразии художественного мира Ирвинга» (19, с. 10). Это своеобразие достигается не только ярко выписанными приметами красочного быта старой голландской колонии, каковую любил изображать в своих новеллах писатель, но и в том, что Ирвингу удалось подметить типичные особенности складывающегося национального американского характера, даже в какой-то мере предвосхитить их. Свойственным для произведений Ирвинга и По является то, что о чем бы они ни писали, они всегда старались взглянуть на мир глазами своего соотечественника; если даже речь в новелле шла о средневековой Европе или мавританской Испании, звучание рассказа все равно оказывалось необычным для привыкшего к таким сюжетам читателя начала прошлого века. Традиция разрушения мистического и таинственного рационалистически естественным объяснением сохраняется в некоторых произведениях Эдгара По. Однако у Ирвинга подобное разрушение сказочного, нереального, неземного сопряжено не с мрачной составляющей действительности, а с тонкой добродушной иронией, рожденной на американской почве, что отмечают различные исследователи. Таковы его знаменитые новеллы «Рип Ван Винкль» (Rip Van Vinkle), «Легенда сонной долины» (The legend of sleepy hollow), «Вдова и её сын» (The widow & her son), из «Книги эскизов» (The sketch book, 1819). Юмор, граничащий с сатирой, прежде всего, совместно с американской практической жилкой и жизнелюбием пересилили у писателей, Ирвинга и По, уважение к правилам романтической эстетики. Отклонение от этой эстетики и придало их новеллам настоящую самобытность. В разработке сатирических приемов и художественных средств По, безусловно, также во многом следовал за В. Ирвингом. Для писателей характерна схожая идеологическая направленность, лежащая в основе их сатирического видения. Оба в равной степени выделялись из общего числа критиков буржуазной действительности абсолютной непримиримостью и неприятием самих принципов, заложенных в основу построения буржуазного общества. Однако Ирвинг допускал возможность исправления социальных недостатков, сохранял веру в торжество идеалов демократии. Тогда, как у Э. По отрицание буржуазной действительности приобрело тотальный и бескомпромиссный характер. Сатира По носила тонкий, завуалированный характер и была рассчитана на высокий интеллект читательского восприятия, а нигилизм его зачастую выходил за рамки общественно-политических нравов американского государства и приобретал глобальные масштабы. По был уверен, что демократия невозможна в принципе и любая попытка установить всеобщее равенство неизбежно приведет к растворению индивидуальности в общей массе. Новеллистике Ирвинга присущи характерные черты такие, как острота сюжета, занимательность, соединение серьезного и комического, сочетание романтической иронии с четко выраженным рационалистическим началом. Характерная чертой романтической манеры Ирвинга и По состоит в сочетании фантастического и реалистического, в мягких переходах повседневного в волшебное и обратно. Кроме схожей идеологической основы, преемственность выражалась в схожести художественных приемов и средств выражения. Оба автора обладали умением выражать свое отношение в двух-трех фразах, оброненных как бы мимоходом, но в них содержится столь высокая доля иронии и сарказма, что это неминуемо придавало всему произведению критический подтекст. Стремление к лаконизму основывалось на требовании рационального характера творчества. Особая смысловая нагрузка возлагалась на деталь. А.Н. Николюкин писал, что деталь в рассказах По выполняет особую художественную функцию, она подчеркивает наиболее гротескную черту в персонаже, превращая нередко весь образ в одну гипертрофированную деталь. Какая-либо черта характера или духовного склада вырастает у него в образ, наделенный конкретными социально-историческими особенностями. (30, с. 11) Нескончаемое соперничество «научного» и «интуитивного» способов познания реальности приобретает в творчестве Э. По совершенно уникальное воплощение: именно в ирреальных ситуациях и положениях проявляется истинная сущность каждого героя, «пограничные» ощущения проливают свет на неведомые ранее бездны человеческой души; наконец, фантастический гротеск в качестве сатирического приема, используется автором не только и не столько в собственно сатирических рассказах - наиболее ярко он проявляется именно в «страшных» новеллах писателя, придавая им еще большую глубину. Что касается Ирвинга, то, хотя он неоднократно признавался, что его волнует все мистическое, сверхъестественное, однако в своих новеллах он последовательно, вполне в американском духе, разрушал атмосферу таинственного. Будучи наследником просветительских идей и поклонником Разума и не веря в потустороннее и «страшное», писатель тем не менее ощущал влечение к прекрасному миру вымысла. «Насладив читателя авантюрами, занимательными ситуациями, юмором, тонкими наблюдениями, ироническими иносказаниями, - пишет М. Боброва, - Ирвинг раскрывает «таинственное» как нечто естественное и вместе с тем такое, без чего жизнь была бы ущербной. Вот эта игра мысли, чувства, языка и составляет главную прелесть его новелл» (6, с. 44). Легенды, поверья, фантастические истории всегда таили для него поэтическое очарование, поэтому он охотно украшал ими свои рассказы, хотя и заставляя духов и привидений играть в них комические роли, выступая в неком шутовском маскараде. Именно благодаря Вашингтону Ирвингу и Эдгару По жанр новеллы стал одним из наиболее разработанных жанров американской литературы. Причем новеллы писателей отличались живостью рассказа, занимательностью фабулы в сочетании с иронией, прелестью пейзажа. Общими чертами для их творчества является, во-первых, сочетание мягкой иронии, юмора, пародии, гротескности и сатиры на современный быт Америки, и, во-вторых, сочетание фантастического с реалистическим, переход от повседневного к волшебному, причем таинственное выступает в их произведениях как нечто естественное. Страницы: 1, 2 |
|
© 2007 |
|