Компоненты эмотивного текста (на материале английского языка)

Компоненты эмотивного текста (на материале английского языка)

Надо отметить, что данная тенденция в большей степени характерна для перевода специфической литературы, отличающейся нетрадиционным стилем повествования и (как правило) фантастическим или фантасмагорическим сюжетом (Т. Фишер, С. Фрай, У. Селф и т. п.).

Таким образом, рассуждая об оптимальном способе перевода неологизмов, можно предположить, что главным ориентиром для переводчика должен быть стиль оригинального текста. При переводе более традиционного повествования, возможно, стоит воздержаться от чересчур смелых лексических экспериментов и перевести неологизм описательно, учитывая, что русский язык менее «морфологически либерален», чем английский, и новое слово, органично вписывающееся в структуру английского предложения, может придать его русскому эквиваленту неуместную комичность или вычурность. Однако если автор подлинника сам задает переводчику более свободный тон, задача переводчика - как можно более творчески подойти к русскому языку. Ведь русский, будучи языком синтетическим, по природе своей обладает ничуть не меньшим (если не бульшим) потенциалом построения новых слов и оборотов, чем английский.

Под эмотивным кодом языка современная эмоциология (эмотиология) понимает семиотическую систему корелляций между психическими состояниями (эмоциями) коммуникантов и их концептуализацией (семантизацией, вербальными упаковками, т.е. оязыковлением). Наличие эмотивного кода во всех живых языках подтверждается эмоциональной сущностью Homo Loquens: человеком движет не сознание, не рациональность, а эмоция. Примеров тому множество - но модель поведения одна и также: человек (осо)знает «правильно - неправильно», но поступает за счет эмоционального решения часто неправильно: курить вредно, но курит; гимнастику делать полезно, но не делает; воровать, убивать нельзя, но…

Центральная роль эмоций в человеческой психике доказывается и тем, что интеллект никогда не остается один на один без эмоций. Это последнее, по мнению Шаховского, в свою очередь, проявляется в том, что коммуникативная компетенция в качестве одной из важнейших её компонентов включает эмоциональную / эмотивную компетенцию [82, с. 31].

На неразрывную связь экспрессивной, репрезентативной и адаптивной функций языка, равно как и многих других, указывает такая форма речевой деятельности как языковая игра [62, с. 344].

То, что языковая игра является формой выражения эмоций, не может вызывать сомнения, как и то, что она является особой формой этого выражения - высоко интеллектуальной.

Типы и способы языковой игры описаны достаточно полно на материале русского языка В.З.Санниковым и другими учеными. Имеются попытки анализа лингвистической сущности языковой игры (Баранов, Гридина). В.И. Шаховский выделил десять форм языковой игры на основе: межъязыковой омофонии (не лыком shit), концептуальных (Оруэлл, 1984), лексических (clousy), синтаксических (no two doubts about it) блендов; замена букв и звуков (малапропизмы), опущение слогов (studiot), фонетического взаимовлияния (radiar образовано от radio + radar), звуковой транспозиции (tootie образовано от good shoes), антитранскрипции (Xplod), графических преобразований (Fantaстика).

На настоящий момент уже совершенно ясно, что языковая игра не является злокачественным нарушением языковых и речевых норм. Она - результат их оригинального, нестандартного варьирования на базе креативной компетенции коммуникантов в определенном эмотивном дискурсе.

В.И. Шаховский согласен с В.А. Пищальниковой в том, что языковая игра - «один из древнейших механизмов осуществления языковой способности как неосознаваемого владения единицами и структурами языка и порождения смыслов» [65, с. 33]. Примеры языковой игры в русском, немецком и английском языках подтверждают и то, что каждый случай языковой игры останавливает экспликацию «становящегося смысла и новой неустойчиво-стабильной языковой структуры». Нередко такие смыслы всего лишь мерцающие: «I could of // If I would of // But I shouldn't // So I doudn't» (O. Nash). Слово doudn't является изобретенным, смысл его мерцающий, что-то вроде «я не буду». «Пуськи бятые» Л. Петрушевской - целый рассказ из таких изобретенных слов, подобно глокой куздре у Л.В. Щербы, Furry jewelers create distressed stains у П. Фарба [93, р. 155].

Такой вид языковой игры достаточно экстравагантный, т.к. не каждый реципиент готов расшифровать ее смыслы. В процессе речевого общения создание форм языковых игр и их дешифровка реципиентами представляется не всегда адекватной. Создание форм языковых игр осуществляется в рамках эмотивного кода данного языка (здесь не рассматривается межкультурный - иноязычный аспект языковой игры, это - отдельная проблема интерлингвистики). Коммуниканты среднего уровня IQ владеют, в основном, лишь денотативным кодом своего языка (на уровне предметно-логических, рациональных номинаций). По Г.И. Богину эмотивным кодом на уровне понимания языковой игры владеют языковые личности 4-го уровня коммуникативной компетентности. Эти языковые личности понимают, но сами порождать игровые тексты, высказывания или слова не способны. Высшим, пятым уровнем эмоционального интеллекта (и эмоциональной компетенции, соответственно) обладают коммуниканты, которые не только понимают эмоциональные смыслы вербальных игровых форм, но и сами способны их порождать (Хлебников, Пелевин, Пригов, Глебов, Оруэлл, Задорнов, Nash, Cummings) [14, с. 15].

Поскольку при языковой игре происходит трансформация и денотата, и сигнификата и коннотата, а также когнитивных структур, то те же самые тела знаков получают в языковой игре новую синергетику от её продуцента, которую реципиент должен адекватно для себя означить и, тем самым, оживить. И только в этом случае происходит двусторонняя реализация гедонистической функции языковой игры. Представляется возможным воспользоваться рассуждениями Л.Г. Васильева о том, как происходит понимание знака в рамках трансляционного плана, где содержанием для знака служит значение. Л.Г. Васильев пишет: «Значение служит мостиком для перехода к мыслительному уровню. Сначала реципиент обращается к референтной области сигнификата, где происходит распознавание объекта в целом, затем - к десигнативной конвенциональной части с определением общепонятийных характеристик распознанного объекта. Далее процесс распознавания проходит по двум линиям. Во-первых, реципиент «вызывает» из памяти свои индивидуальные знания о данном объекте, формируя индивидуальное поле своего сигнификата и перевод его в операционный (трансляционный) план, соотнося его с образом тела знака и значением. Во-вторых, для того, чтобы декодировать индивидуальное поле сигнификата, реципиент сообщения должен обратиться к используемым отправителем сообщения кодировкам слова, высказывания и текста, которые отражают индивидуальное поле сигнификатов продуцента» [18, с. 67].

Эмотивная интрига языковых игр всех видов и форм как раз и заключается в модулировании между референтной областью сигнификата и денотативной конвенциональной частью (узнаваемой) и постигаемой (осмысляемой) реципиентом и продуцентом на уровне эмотивной динамической эквивалентности (т.е. при совпадении с максимальной апроксимацией интенциональной и актуальной эмотивной прагматики языковой игры). Некоторые из «фоменкизмов» - яркий тому пример (см. приложение 1).

В одной из своих работ В.И. Шаховский предложил понятие «эмотивная валентность», как потенциальный смыслообразующий фактор и фактор расширения зоны сочетаемости единиц языка и речи. За счет потенциальной эмотивной валентности как кодового компонента эмотивности языка, которая фактически является бесконечной, возможно безграничное речесмыслопорождение в бесконечных ненормированных сочетаниях. Для всех видов, типов и форм языковых игр эмотивная валентность является важнейшим внутрисистемным механизмом, входящим в эмотивный код языка [80, с. 154].

В.А. Пищальникова отмечает, что «язык, как семиотическая система не накладывает никаких ограничений на смысл. Эти ограничения накладываются ментальными стереотипами, поведенческими нормами, социальными институтами. Потенции означивания у языка бесконечны, отсюда и бесконечны сочетательные способности» [66, с. 102], (см. приложение 2).

Языковая игра, как проявление лингвопластики, выступает в роли коммуникативного локуса реализации эмотивного кода языка: это всегда одновременная реализация эмотивной и когнитивной, гедонистической, экспрессивной и прагматической функций языка. Анализ категории языковой игры еще раз убеждает в том, что коммуникативная функция языка/речи никогда не реализуется в каком-либо одном аспекте: это всегда интеграция нескольких ее аспектов, в разных коммуникативных локусах - в различных их сочетаниях, производящих различные коммуникативные / эмоциональные эффекты.

Тот факт, что и (ре)продуцент и реципиент безсознательно знают правила языковой игры и понимают её, указывает на ее кодированность и на врожденную способность человека играть с другим человеком с помощью языка. Играют все, но по-разному (писатели, поэты, дети). Языковая игра - не только вид развлечения и эмоциональной фатики, фасцинации, это - прежде всего форма проявления креативной способности языковой личности и ее эмоционального интеллекта. Как пишет Б.Ю. Норман, «…игра - постоянное состояние человека» [62, с. 187].

- Эмотивную функцию можно понимать как реализуемую (процесс) и как реализованную (результат).

- Эмоции имеют ориентированный характер, т.е. субъектно-объектную направленность эмоционального типа вербальных отношений.

- За аффективами стоит рациональная информация, многократно свернутая и глубоко «погруженная» в «эмоциональную оболочку».

- Эмотивную валентность следует выделять среди различных типов валентности языковых единиц как вариант семантической валентности, квалифицируя ее как одну из внутрисемных предпосылок успешной коммуникации.

- Лексема, содержащая в своем значении эмотивный элемент и вступающая в «неожиданные» связи с другими лексемами, способна влиять на построение целого высказывания и одно и то же эмотивное значение может быть реализовано через множество лексических единиц.

- Каждый речевой акт индивидуален, и количество эмотивных смыслов по причине бесконечных смысловых валентностей не поддается исчислению.

Глава III. Анализ эмотивного кода на примере комиксов и повести Г. Джеймса «Поворот винта»

На наш взгляд, читательское ожидание от массового развлекательного текста включает в себя предвосхищение уже знакомых эмоциональных переживаний, поиск идентичности в процессе прочтения эмотивной информации. У. Эко полагает, что сколь бы не был велик критический настрой читателя дамского романа, его душа все равно будет тронута описываемыми событиями. Произведения этого жанра просто созданы для того, чтобы над ними плакали, сопереживая амурным страданиям персонажей. «Вы не станете утверждать, что ощущаете одну лишь соль во вкусе медового леденца. Даже если вы обладатель высокой культуры и считаете, что превосходно владеете своими эмоциями» [96, р. 133].

Массовая культура естественно упрощает палитру эмоциональных переживаний, сводит её к стереотипам. Следует согласиться с П.С. Гуревичем в том, что «массовая коммуникация эксплуатирует чувства, которые как бы обретают надындивидуальный характер. Она перехватывает и «обобщает», т.е. обезличивает, различные эмоциональные состояния - страстную любовь, глубочайшую тоску, исступленную ярость, безумную одержимость, отчаянную панику, радостное жизнелюбие и мертвящее оцепенение. Все это превращается в эмоциональные трафареты» [34, с. 36].

Определенная совокупность эмоциональных переживаний имманентна прочтению текстов, принадлежащих единому жанру. Известно, что жанр выступает в коммуникации как образец для создания текстов и в большей или меньшей степени сообщает содержательному и выразительному семиотическим планам текста конформность своему жанровому канону. Жанровые конвенции предполагают наличие явных или неявных договоренностей, которые существуют в сознании отправителей и получателей текстов [34, с. 16]. В ходе рецепции эти договоренности в большинстве случаев реализуются, т.е. получатель текста признает, что его ожидания от текста оказываются оправданными. В случае паралитературного текста этот тезис получает следующую трактовку: читатель паралитературного текста испытывает удовольствие от текста и одновременно получает удовлетворение от мысли, что его выбор оказался правильным.

Как известно, благодаря психологическим исследованиям эмоциональных процессов, эмоцию можно интерпретировать как способность к пристрастному отражению действительности, что даёт возможность трактовать эмотивность как материальное воплощение в знаках текста окружающей действительности, которая пристрастно отражена под воздействием эмоции. Эмотивно маркированное содержание служит сверхподчеркнутой реализации замысла высказывания. Что позволяет рассматривать эмотивность текста в рамках теории коммуникативного детерминизма. Обратим внимание на то, что для достижения высокой прагматичности авторских смыслов необходимо функциональное единство формальной организации текста, что в комиксе будет проявляться во взаимодействии гетерогенных составляющих различных кодов, которые находят свою реализацию в рамках трех информационных рядов. Из этого следует, что эмотивность находит свое выражение как в форме текстовых универсалий, так и в приёмах стилевой организации произведения. Эмотивность, в этой связи, получает определение интегрального качества текста. Отметим, что коммуникативность представляется центральным качеством текста (в случае комикса как формы художественнного текста), а эмотивность (выступая в качестве частной категории) находит свое место в пределах общей коммуникативной канвы произведения.

В отечественной науке, благодаря становлению такой парадигмы научного знания как лингвистика эмоций (Шаховский, Гак, Болотов, Маслова), под эмотивным аспектом текста принято считать наличие в его формальной организации высказывания в пределах одного или более предложений, передающего «наряду с фактуальной и эмоциональную информацию (или одну только её) с помощью как минимум одного эмотивного средства, лингвистического или паралингвистического, выражающего определенную эмоцию, более или менее адекватно сознаваемую всеми коммуникантами в данной ситуации» [82, с. 60]. Здесь следует отметить участие в манифестации эмотивности как языковых, так и неязыковых форм, которым имманентна различная степень дискретности. Думается, что подобная дуальность формальных составляющих эмотивности лежит в основе различных толкований её природы, при этом экстралингвистические компоненты проявляют значительную тенденцию к имплицитности, в отличие от эксплицитных лингвистических средств. С одной точки зрения, эмотивность сводится к набору категорий, функционирующих в рамках текста, с другой - эмотивность выражается непонятийно и её проявления следует рассматривать как смутные, переменчивые явления, внеязыковые по своей природе.

Все сигнификативное пространство комикса представляет собой проявление авторской субъективности: от рисунка до выбора и манеры изображения языкового знака. Данная субъективность является фактором, маркирующим процессы коммуникации и восприятия текста. В духе баpтовского понятия «удовольствие от текста» Паскаль Лефевp предлагает pассматpивать сенсуальное прочтение комикса (lecture sensuelle), при котоpом акцент общения переносится на общение читателя с формальным компонентом комикса: гpафическим стилем, динамикой смены кадров, способом повествования той или иной истоpии. «Чувства и эмоции читателя вовлечены в динамический пpоцесс изучения фоpмы. Состояние духа читателя (на момент интеpпpетации), его веpования, ценности, привычки и ожидания опpеделяют пpоцесс такого воспpиятия. Невозможно описать интеpпpетиpуемое таким обpазом произведение в строго научных терминах» [95, р. 5].

В середине XX в. комикс -- один из популярнейших жанров массовой культуры. Современные комиксы в основном утратили комический характер, их сменили комиксы «ужасов» -- о преступлениях, войне, псевдоисторические комиксы, а также комиксы, упрощённо перелагающие произведения классиков.

Комикс -- это единство повествовательного текста и визуального действия. Важен также принцип передачи диалога при помощи филактера. В Древней Греции филактерами назывались амулеты и талисманы, которые люди носили на себе. В применении к комиксу филактер означает словесный «пузырь», который выдувается из уст персонажа. Внутри него заключена укороченная прямая речь, реплика, обращенная к партнеру. По своей природе комикс диалогичен, ему свойственна парность героев, он тяготеет к драматургическому принципу. Классический газетный комикс состоит из четырёх или шести рисунков, связанных единством времени и действия повторяющихся героев. В пределах ограниченного пространства всякий раз происходит завязка и кульминация события, которое парадоксальным образом сохраняет «открытый конец» (бесконечное «продолжение следует») [99, с. 287].

Наличие в комиксе нескольких информационных рядов (буквенного, графического) позволяет изучать их сравнивая, а также рассматривать складывающиеся между ними разнообразные отношения. Одним из важных вопросов является проблема декодирования эмотивной информации, заложенной в разных компонентах комиксов: в буквенном тексте и в графике.

Обратим внимание на то, что для адекватного декодирования рисованной эмоции релевантны изображения кинем и верное истолкование их значения. В случае материализации эмоций посредством буквенного текста они предстают в виде аффективов (Ah!) или коннотативов (Sоt, que je suis!).

Исходя из того, что эмотивность является текстовой категорией, можно предположить, что при декодировании эмоций, переданных буквенным текстом, показатели буквенного декодирования комикса более адекватны по сравнению с эмоциями переданных только графикой. Данное предположение нуждалось в экспериментальной верификации.

Целями эксперимента, проводимого по методу свободной интерпретации эмотивной информации, являлись проверка гипотезы об эмотивной нагрузке компонентов комикса и изучение особенностей декодирования эмоций, переданных графикой или буквенным текстом [41, с. 97]. Существо эксперимента заключалось в том, что каждому информанту представлялся комикс, список эмоций и карточка (лист бумаги с номерами кадров комикса). Испытуемый изучал нужный компонент комикса и записывал в карточку (против номера кадра) название эмоций, которые он в нём обнаружил.

При декодировании эмотивной информации испытуемые в среднем распознали 3,125 эмоций в буквенном тексте и 8,875 в графике каждого кадра комикса. Обилие графических эмоций сочетается с тем, что информанты называли зачастую противоположные, взаимоисключающие эмоции.

Информанты, работавшие с буквенным текстом, показали более адекватное декодирование эмотивной информации.

Графический информативный ряд представляет читателю большое количество эмоций, которые проверяются, объясняются, дублируются или отодвигаются буквенным текстом. Результаты эксперимента можно суммировать следующим образом: функция буквенного текста заключается в коррекции и уточнении эмотивного смысла, представленного графикой, что, впрочем, не исключает возможности его дублирования. Таким образом, разные компоненты комикса могут обладать эмотивной нагрузкой и делать её прагматичной для читателя.

Как отмечает Л.Г.Бабенко, основополагающими категориями художественного текста, являющимися носителями субъективного и объективного, являются автор и персонаж, которые всегда занимают центральное положение в художественном произведении. Чувства, которые автор приписывает персонажу, предстают в тексте как объективно существующие в действительности (диктальные), а чувства, испытываемые автором и выражаемые им, имеют субъективную окраску (модальные). В целостном тексте гармонически переплетаются диктально-эмотивные смыслы (уровень персонажей) и модально-эмотивные смыслы (уровень авторского сознания), совокупность которых и составляет ядро эмотивного содержания текста [10, с. 97].

В художественной литературе обнаруживается двойная психология персонажей и автора, находящихся в сложных, порой антагонистических отношениях.

Необходимо отметить, что персонаж в литературном произведении - это схема, скелет, который обрастает плотью смысла только в контексте всего произведения и прежде всего в контексте авторских интенций, так как автор интонирует каждую подробность свого героя, каждую его черту, каждое событие его жизни, каждый его поступок, его мысли, чувства.

Эмотивные смыслы, включенные в структуру образа персонажа разделяются на фразовые, фрагментные и общетекстовые.

Присутствие авторской точки зрения в ходе повествования осуществляется самыми разными способами лексического развертывания эмотивной лексики в тексте: от минимального контекста до текстового фрагмента. При этом субъектом модуса эмотивной квалификации может быть и сам автор-повествователь, и персонаж.

Проанализируем эмотивные смыслы в повести Генри Джеймса «Поворот винта». Семантический анализ эмотивной лексики, извлеченной из повести Генри Джеймса «Поворот винта», даёт общее представление о богатом наборе эмоций, которые создают сложные психологические портреты персонажей, формируют политональную эмотивную семантику данной повести. Доминирует по частотности и по текстовой значимости лексика таинственности, а иногда и мрачности:

…agitation…;…all the rest of the scene had been stricken with death…;… My heart had stood still for an instant with the wonder and terror …; …it's too monstrous…; и.т.д.

Анализ эмотивных смыслов в структуре образов персонажей показывает, что Г.Джеймс использует самые разнообразные лексические, синтаксические, собственно текстовые способы отражения эмоций. Например, чрезвычайно активно представлены фразовые эмотивные смыслы, фиксирующие все мгновенные эмотивные реакции персонажей на происходящие события: …Mrs. Grose took it as she might have taken a blow in the stomach…;…This drew from me, in the state of my nerves, a flash of impatience…; и.т.д. [94, с. 105]

Эмотивный диалог активно используется для передачи внутреннего состояния главной героини после встречи с потусторонними силами: “She has told you?" she panted. "Not a word -- that's the horror. She kept it to herself! The child of eight, that child!" Unutterable still, for me, was the stupefaction of it. Mrs. Grose, of course, could only gape the wider. "Then how do you know?" "I was there -- I saw with my eyes: saw that she was perfectly aware." "Do you mean aware of him?" "No -- of her." I was conscious as I spoke that I looked prodigious things, for I got the slow reflection of them in my companion's face. "Another person --this time; but a figure of quite as unmistakable horror and evil: a woman in black, pale and dreadful -- with such an air also, and such a face! -- on the other side of the lake. I was there with the child -- quiet for the hour; and in the midst of it she came." "Came how -- from where?" "From where they come from! She just appeared and stood there -- but not so near." "And without coming nearer?" "Oh, for the effect and the feeling, she might have been as close as you!”

Наличие в этом отрывке большого количества эмоционально окрашенной лексики, а также присутствии восклицательных предложений говорит о тревожном внутреннем состоянии обеих героинь.

Общетекстовый эмотивный смысл связан с глобальной ситуацией повести - ситуацией «поворота винта» в жизни гувернантки и двух детей, которая связана с эффектом тайны и недосказанности, примененном автором.

Присутствует большой спектр слов с коннотативным значением что позволяет яснее раскрыть образ автора данного произведения. Например, в отрывке на странице 16 мы можем проследить как сквозь размышление главной героини автор пытается передать эмоциональную тональность происходящих событий. Автор как бы вступает в повествование, используя эмоционально окрашенную лексику, подбирая слова таким образом, чтобы читатель воспринимал трагизм невозможности понимания ситуации как часть самого повествования. При этом даже в размышлениях гувернантки лексика имеет немного мрачный или угнетающий характер, подчеркивая тем самым основную атмосферу произведения.

Таким образом, на основе исследования комиксов и художественного текста как завершенного речевого произведения, можно сделать следующие выводы:

- эмотивность участвует в реализации такой текстовой категории как целостность, последняя находит отражение как в формальной организации текста, так и в обращении к стилистическим текстовым компонентам;

- при относительно безграничном многообразии текстовых эмотивных смыслов можно выделить две типологических разновидности: эмотивные смыслы, включенные в структуру образа персонажа, и эмотивные смыслы, включенные в структуру образа автора;

- эмотивность текста может передаваться как эмоционально окрашенной лексикой так и пунктуацией;

- исследование комикса как текста, в котором соединяются вербальная и изобразительная составляющие, позволяет обнаружить эмотивную нагрузку как в вербальной, так и в изобразительной части комикса;

- вместе с тем вербальная составляющая даёт более четкое представление о типе эмоции.

Лингвистику давно уже интересуют проблемы текста, решение которых обещает пролить свет на многие кардинальные вопросы семантики. Лингвисты пришли к мнению, что только речь является информативной, а язык - код, который должен быть приведен в действие, и что благодаря речи и тексту вскрываются все новые и новые имплицитные выразительные силы языка и его номинативные потенции.

Коммуникативной лингвистикой установлено, что люди общаются при помощи текста, а не при помощи предложений, и на этом основании текст считается коммуникативной единицей. Общение (речевой акт) имеет ряд координат - компонентов текста, среди них: говорящий, слушающий, время, место, цель и пр. сюда следует добавить и эмоциональный компонент, который регулирует соотношение всех других компонентов текста с человеческим фактором коммуникантов: их психическим состоянием в момент общения, общим эмоциональным настроем, взаимоотношениями.

В ходе проведенного исследования нами были выявлены характеристики компонентов эмотивного текста, выражающих эмоциональные отношения / состояния говорящих с целью изучения теоретических аспектов взаимосвязи эмоций человека и языка, определения роли эмоций в текстообразовании; представления общей характеристики компонентов эмотивного текста; описания основных эмотивных смыслов эмотивной лексики текстов; анализа особенностей эмотивной номинации в творчестве современных англоязычных писателей; определения эмотивного пространства в произведении Генри Джеймса «Поворот винта».

Опыт человечества в познании эмоций закрепляется в языковых единицах. Эмоции универсальны. В связи с этим, выделяются универсальные эмотивные смыслы в лексической семантике. Вместе с тем структура эмотивной лексики не совпадает в разных языках, имеет национальную специфику.

Эмотивная лексика тесно связана с оценочной, но для исследования эмотивной лексики избирать оценочные слова нецелесообразно. Основанием единой модели описания всего множества эмотивной лексики может служить сема эмотивности. Она участвует в манифестации эмоций в семантике слова. Занимая разные позиции в семной структуре слова, сема эмотивности может являться главной категориально-лексической или зависимой дифференциальной семой разговорного стиля. Чувства и эмоции практически невозможно выразить с помощью только одного языкового средства. Обычно эмоциональность в речи выражается совокупностью языковых средств разных уровней.

Существование законов, закономерностей, правил, тенденций функционирования языка как его семантических категорий не подлежит сомнению. Познание лингвистических законов, закономерностей и правил, их сознательное использование в речи способствует увеличению воздействующей, т.е. прагматической силы языка говорящих, что имеет большое значение в учебной, воспитательной, пропагандистской работе. Прагматический эффект коммуникации, тем более на иностранном языке, прямо зависит от искусства владения правилами построения эмотивного текста.

1. Александрова, Ю.О. Опущение эмотивности при переводе: интерференция или прагматическая адаптация? [Электронный ресурс] / Ю.О. Александрова. - Санкт-Петербург. - Код доступа: http://www.phil.pu.ru/depts/02/anglistikaXXI_01/3.htm.

2. Амосова, Н.Н. О некоторых типовых конструкциях в английском языке [Текст] / Н.Н. Амосова //Вестник ЛГУ. -1999. - Вып. 2. № 8. - C 103-104.

3. Амосова, Н.Н. Основы английской фразеологии [Текст] / Н.Н. Амосова. - Л., 2000. - 215c.

4. Апресян, Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики [Текст] / Ю.Д. Апресян. - М.: Наука, 2001. - 328с.

5. Арбекова, Т.И. Лексикология английского языка [Текст] /Т.И. Арбекова. - М., 2003. - 240 с.

6. Арнольд, И.В. Семантическая структура слова в современном английском языке и методика её исследования [Текст] /И.В. Арнольд. - Л., 2004. - С. 115-117.

7. Арнольд, И.В. Стилистика современного английского языка [Текст] /И.В. Арнольд. - М., 2005. - 266с.

8. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл [Текст] /Н.Д. Арутюнова// Язык о языке. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 24-45.

9. Арутюнова, Н.Д. Наивные размышления о наивной картине языка [Текст] / Н.Д. Арутюнова // Язык о языке. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 7-23.

10. Бабенко, Л.Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник. Практикум [Текст] /Л.Г. Бабенко. - М.: Флинта; Наука, 2003. - 496 с.

11. Баранов, А.Н. Введение в прикладную лингвистику [Текст] / А.Н.Баранов; Моск. гос. ун-т им.М.В.Ломоносова. - 3-е изд. - М.: URSS, 2007. - 357 с.

12. Барсукова, И.В. Систематизация лингвистических концептов эмоциональных состояний [Текст] /И.В. Барсукова // Вестник САМГУ. - 2008. - № 4 (63). - С.3-18.

13. Бахтиозина, М.Г. Языковое исследование взаимодействия образа автора и образа рассказчика в персонифицированных текстах [Текст] /М.Г. Бахтиозина // Сб. науч. и науч.-метод. тр. каф. теории преподавания иностранных языков. -М., 2008. - Вып. 5. - С. 11-16.

14. Богин, Г.И. Тексты, возникшие в ходе языковой игры [Текст] / Г.И Богин // Филология. -- Краснодар: СО РАН, 2007. - Вып. 10. - С. 14-20.

15. Богуславский, В.М. Оценка внешности человека [Текст] /В.М.Богуславский. - М.: АСТ, 2004. - 254с.

16. Бондарко, А.В. Теория значения в системе функциональной грамматики. [Текст] /А.В. Бондарко. - М.: Языки славянской культуры, 2009. - 736 с.

17. Валюсинская, Э.В. Вопросы изучения диалога в работах советских лингвистов [Текст] /Э.В. Валюсинская // Синтаксис текста. - М., 2007. - 389 с.

18. Васильев, Л.Г. Рефлексия и представление содержания текста [Текст] /Л.Г.Васильев // Мысли о мыслях. Т.3. Ч.2. - Новосибирск: СО РАН, 1999. - С. 65-85.

19. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики [Текст] /А. Вежбицкая. - М.: Языки русской культуры, 2001. - 293с.

20. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание [Текст] /А. Вежбицкая. - М.: Русские словари, 1996. - 197с.

21. Вердиева, З.Н. Семантические поля в современном английском языке [Текст] /З.Н. Вердиева. - М., 2006. - 106 с.

22. Веселовский, А.Н. Вопросы теории и психологии творчества[Текст] /А.Н. Веселовский.- Харьков, 2003. - т. II, вып. I.- 307с.

23. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки [Текст] /Е.М. Вольф. - М.: Комкнига, 2006. - 158с.

24. Выготский, Л.С. Мышление и речь [Текст] /Л.С. Выготский. - М.: Педагогика, 2004. - 280с.

25. Выготский, Л.С. Учение об эмоциях [Текст] /Л.С. Выготский. - М.: Педагогика, 2006. - 222с.

26. Гак, В.Г. К типологии лингвистических номинаций [Текст] /В.Г. Гак // Языковая номинация: Общие вопросы. - М.: Наука, 2007. - С. 35-44.

27. Гак, В.Г. Грамматика и тип словаря [Текст] /В.Г. Гак // Слово в грамматике и словаре. - М., 2007. - С. 42-51.

28. Гальперин, И.Р. Информативность единиц языка [Текст] /И.Р. Гальперин. - М., 2009. - 201 с.

29. Гальперин, И.Р. К проблеме дифференциации стилей речи. [Текст] /И.Р. Гальперин // Проблемы современной филологии. - М., 2008. - С. 87-103.

30. Гальперин, И.Р. Системность контекстно-вариантных форм членения текста [Текст] /И.Р. Гальперин //Русский язык: текст как целое и компоненты текста. - М.: Наука, 2005. - 318 с.

31. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования [Текст] /И.Р. Гальперин. - М.: Высш. шк., 2000. - 192 с.

32. Гинзбург, Р.С. Значение слова и методика компонентного анализа [Текст] /Р.С. Гинзбург // ИЯШ, 1999. - № 5. - С. 20-24.

33. Глаголев, Н.Я. Языковая экономия и языковая избыточность в синтаксисе разговорной речи [Текст] /Н.Я. Глаголев. - Автореферат, М., 2009. - С. 31-45.

34. Гуревич, П.С. Разрушительное в человеке как тайна [Текст] /П.С. Гуревич // Анатомия человеческой деструктивности. - М.: Республика, 2004. - С. 3-15.

35. Гуревич, П.С. Методологические основы психологии [Текст] /П.С. Гуревич. - М.: МГУТУ, 2004. - 124 с.

36. Дьюи, Дж. Реконструкция в философии; Проблемы человека [Текст] / Пер. с англ., послесл. и примеч. Л. Е. Павловой. -- М.: Республика, 2003. - 736 с.

37. Ершова, С.Н. Категория эмотивности в жанре дневника // II Международные Бодуэновские чтения / под общ. ред. К.Р. Галиуллина, Г.А. Николаева. - Казань: Издательство Казанского университета, 2003. - Т.1. - 346с.

38. Иванова, И.П. Бурлакова, В.В. Почепцов, Г.Г. Теоретическая грамматика современного английского языка [Текст] /И.П. Иванова, В.В. Бурлакова, Г.Г. Почепцов. - М.: Высш. шк., 2006. - 288 с.

39. Караулов, Ю.Н.. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка [Текст] /Ю.Н. Караулов. - М.: Наука, 2009. - 208 с.

40. Кассирер, Э. Философия символических форм. - М.: Университетская книга, 2002. - 950 с.

41. Козлов, Е. В. Коммуникативность комикса в текстуальном и семиотическом аспектах [Текст] /Е.В. Козлов. - М.: Наука, 1999. - 368 с.

42. Козлов, Е.В. Комикс как явление лингвокультуры: знак - текст - миф [Текст] / Е.В. Козлов. - Волгоград: ВолГУ, 2002. - 220 с.

43. Комлев, М.Г. Компоненты содержательной структуры слова [Текст] / М.Г. Комлев. - М.: Комкнига, 2006. - 192с.

44. Коммуникативные единицы языка: Всесоюзная научная конференция /тезисы докладов/. - М.: Образование, 2006. - 294с.

45. Колобаев, В.К. Функциональный анализ слов широкой семантики в английской научной литературе [Текст] /В.К. Колобаев // Вопросы анализа специального текста. - Уфа: УГУ, 2003. - 176 с.

46. Колшанский, Г.В. О природе контекста [Текст] / Г.В. Колшанский // Вопросы языкознания. Вып. №1. - М.: Наука, 2003. - С. 48-52.

47. Колшанский, Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке [Текст] /Г.В. Колшанский. - М.: Наука, 2007. - 153 с.

48. Кубрякова, Е.С. Коммуникативная лингвистика и проблемы семантики [Текст] /Е.С. Кубрякова // Коммуникативные единицы языка. - М.: Иностранные языки, 2000. - С. 108-115.

49. Кутузов, Л.Ф. Практическая грамматика английского языка [Текст] /Л.Ф. Кутузов. - М.: Вече, 2008. - 448с.

50. Кухаренко, В.А. Интерпретация текста: Учебник для студ. филолог. спец. - 3-е изд., испр. [Текст] /В.А Кухаренко. - Одесса: Латстар, 2002. - 292 с.

51. Изард, К.З. Психология эмоций [Текст] /К.З. Изард. - СПб.: Питер, 2007. - 464с.

52. Левина, О.А. Репрезентация эмоциональных состояний персонажей в английском художественном тексте [Текст] / О.А Левина. - М., 1999 - 481 с.

53. Леонтьев, А.А. Психофизиологические механизмы речи [Текст] / А.А. Леонтьев // Общее языкознание. - М.: Международные отношения, 2000. - 443с.

54. Леонтьев, А.Н. Психологическое исследование речи [Текст] /А.Н. Леонтьев // Избранные психологические произведения: В 2 т.- Т.1. - М.: Психология, 2009.- 591с.

55. Лукьянова, Н. Н. Лингвистическая интерпретация текста как способ моделирования фрагмента языковой картины мира [Текст]/ Н.Н. Лукьянова. - Барнаул: Миф, 2000. - 269с.

56. Маслова, В.А. К построению психолингвистической модели коннотации [Текст] /В.А. Маслова // Вопросы языкознания. - 2009.- № 1. - С. 19-22.

57. Медникова, Э.М. Семантика слова. Новые аспекты. [Текст] /Э.М Медникова // Формальные и семантические аспекты слова. Калинин: 2009. - С. 10-17.

58. Миронова, Н.Н. Дискурс-анализ оценочной семантики [Текст] /Н.Н. Миронова. - М.: НВИ-Тезаурус, 2007. - 158с.

59. Михайловская, В.Н. Эмоциональный компонент лексического значения слова и контекст [Текст] / В.Н. Михайловская // Теория и методика преподавания германских языков: сб. науч. тр.. - СПб.: Питер, 2002. - С. 42-50.

60. Наер, В.Л. Семантическая несовместимость лексических единиц как источник информативности некоторых стилистических приёмов [Текст] /В.Л. Наер // Лингвистика текста. - М., 2006. - Вып. №103. - С. 78-79.

61. Николаевская, Р.Р. О функционировании существительного широкой семантики в современном английском языке [Текст] / Р.Р. Николаевская // Иностранные языки в школе. - М.: 2001. - № 6. - С. 46-52.

62. Норман, Б.Ю. Игра на грани языка [Текст] /. - М.: Флинта - Наука, 2006. - 344 с.

63. Петрушевская, Л.С. Чемодан чепухи: Сказки и стихи [Текст] /Л.С. Петрушевская. -М.: Эксмо, 2006. - 448с.

64. Пиотровская, Л.А. Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования [Текст] /Л.А. Пиотровская. - СПб.: Питер, 2004. - 203с.

65. Пищальникова, В.А. Мышление и речь [Текст] /В.А. Пищальникова // Общее языкознание: Учебное пособие. - Барнаул, 2001. - С. 24-53.

66. Пищальникова, В.А. Психолингвистика: Хрестоматия [Текст] / Сост. В.А. Пищальникова, И.А. Герман, Т.А. Голикова, Е.В. Лукашевич, Е.В. Нагайцева. - Москва; Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2002. - 293 с.

67. Плотников, Б.А. Основы семасиологии [Текст] /Б.А. Плотников. - М.: 2004. - 167 с.

68. Прозерский, В.В. Критический очерк эстетики эмотивизма [Текст] /В.В. Прозерский. - М.: Языкознание, 2003. - 203с.

69. Разинкина, И.М. Стилистика английской научной речи [Текст] /И.М. Разинкина //Элементы эмоционально-субъективной оценки. - М.: Международные отношения, 2002. - 306с.

70. Санников, В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. Языки русской культуры [Текст] /В.З. Санников. - М.: 1999. - 544

71. Сердобинцев, Н.Я. Соотношение разговорной и книжной речи, приемы введения элементов разговорной речи в нехудожественные тексты произведений первой половины XVIII века [Текст] /Н.Я. Сердобинцев. - Пермь: Издательство Пермского государственного университета, 2003. - 169с.

72. Сердобинцев, Н.Я. Структура стиля и структура стилистики [Текст] /Н.Я. Сердобинцев // Основные понятия и категории лингвостилистики: Сб. статей. - Пермь, 2002.

73. Слобин, Д.И. Психолингвистика [Текст] /Д.И. Слобин. - М.: Психология и педагогика, 2006. - 275с.

74. Степанов, Ю.С. Концепты [Текст] /Ю.С. Степанов. - М.: Языки славянских культур, 2007. - 248с.

75. Уфимцева, Н.В. Сознание, слово, культура [Текст] /Н.В. Уфимцева // Коммуникативная лингвистика и коммуникативно-деятельностный подход к обучению языкам: Памяти Г.В. Колшанского. - М.: 2000. - С. 44-54. 250.

76. Уфимцева, А.Н. Слово в лексико-семантической системе языка [Текст] /А.Н. Уфимцева. - М.: 2008. - С. 12-15.

77. Фишер, Т. Философы с большой дороги. [Текст] /Пер. с англ. А.В.Нестерова . - М.: АСТ, 2002. - 415с.

78. Хализев, В.Е. Теория литературы: Учебник [Текст] / Е.В. Хализаев. - 3-е изд., испр. доп. - М.: Высшая школа, 2002. - 437 с.

79. Харченко, В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова [Текст] /В.К. Харченко // Русский язык в школе. - М.: Наука, 2006. - № 3. - С. 67-68.

80. Шаховский, В.И. Значение и эмотивная валентность единиц языка и речи // Вопросы языкознания [Текст] /В.И. Шаховский. ИЯШ: 2004.- № 6. - С.29-33.

81. Шаховский, В.И. Типы эмотивной лексики [Текст] / В.И. Шаховский // Вопросы языкознания - 2004.- № 1. - С.39-47.

82. Шаховский, В. И. Эмоции - мысли в художественной коммуникации [Текст] / В.И. Шаховский // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. - Волгоград-Саратов, 2008. - С. 81-131.

83. Шаховский, В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка [Текст] / В.И. Шаховский. - М.: ЛКИ, 2008. - 208с.

84. Шаховский, В.И. Эмотивная семантика слова как коммуникативная сущность [Текст] / В.И. Шаховский. - Волгоград: Волгр. пед. ин-т, 1990. - 167с.

85. Шаховский, В.И Эмотивный код языка и его реализация [Текст] // Коллект. монография: ред. В.И. Шаховский. - Волгоград, 2003. - 108с.

86. Шаховский, В.И. Языковая личность в эмоциональной коммуникативной ситуации [Текст] / В.И. Шаховский // Филологические науки. - М.: Наука, 2002. - № 4. - С. 59-67.

87. Шехтер, И.Ю. Учебное пособие для слушателей. Интенсивный курс обучения английскому языку по эмоционально-смысловому методу [Текст] / Под общей редакцией доцента Шехтера И.Ю. - М.: Наука, 2001. - 245с.

88. Якобсон, Р.О. Лингвистика и поэтика [Текст] / Якобсон Р.О. - М.: Айрис-пресс, 2005. - С. 357.

89. Эмотивный код языка и его реализация [Текст] /Н.С. Болотнова, А.А. Водяха, П.С. Волкова и др. - Волгоград: Перемена, 2003. - 174 с.

90. Barnes J. Talking it over. 1991 / А.В. Красовицкий и И.А. Науменко. Перевод с английского И.М. Бернштейн. Как все было: Роман / Д. Барнс; Пер. с англ. И.М. Бернштейн. - М.: ACT, 2003. - 252 с.

91. Danes Fr. Cognition and Emotion in the Discourse Interaction: A Preliminary Survey of the Field // Preprints of the Plenary Seasion Papers. - XIV International Congress of Linguists Organized under Auspices of CIPL, Berlin 10-15. August, 1987. - Berlin., 1987.- 272-291 p.

92. Dennis F. Homo Loquens: Man as a Talking animal/ Cambridge University Press. Eagleson R. Forensic analysis of personal written texsts: a case study // Language and Law/ Ed. J. Gibbons, 1994.

93. Farb P. What happens when people talk. - New York, 2001. - 208 р.

94. James H. The Turn of the Screw. - New York: The Macmillan Company, 2009. - 192 p.

95. Lefиvre P. Vers une thйorie de la B.D. / P. Lefиvre // L'Image B.D. - Louvain,Van Evenstraat (Belgique): Open Ogen, 1991. - 5-9 p.

96. Eco U. De Superman au Surhomme / U. Eco. - P.: Grasset, 1993. - 217 p.

Словари и справочники:

97. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990.

98. Словарь лингвистических терминов / Под ред. О.С. Ахмановой. М, 1999.

99. Словарь русского языка / Составитель С.И. Ожегов. М., 2004.

100. Фразеологический словарь английского языка / Под ред. А.В. Кунина. М., 1998.

101. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Молоткова.М., 1999.

102. DUDEN UNIVERSAL WOERTERBUCH NEU, Mannheim, 1997.

103. English-English Dictionary by A. Hornby. Moscow, 1988.

104. Longman Dictionary of Contemporary English. London, Cambridge University Press, 1991.

105. Longman Dictionary of Culture. London, Cambridge University Press, 1991.

Источники фактического материала:

106. Christie A. Puzzles [Текст] /A. Christie. - M.: Айрис-пресс, 2008. 224р.

107. Dichens Ch. Dombey and Son [Текст] / Ch. Dichens. - М.: Orion, 2008. 912р.

108. Dreiser T. An American Tragedy [Текст] / T. Dreiser. - New York: Oxford University Press, 2006. 896р.

109. Fisher T. Thougt Gang. [Текст] / T. Fisher. - UK: Random House, 2007. 311р.

110. Fowles J. The Collector. [Текст] / J.Fowels. - М.: Orion, 2004. 108р.

111. O`Connor Revelation. [Текст] / O`Connor. - New York: University of Missouri Press, 2007. 492р.

112. Mitchell K. Gone with the Wind. [Текст] / K. Mitchel. - New York: Warner Books Press, 2002, 760р.

113. Shaw G.B. Pygmalion [Текст] / G.B. Shaw. - New York: Dover Publications, 2004. 96р.

114. Shelly P. The Cloud [Текст] / P. Shelly. - UK: Random House, 2007. 25р.

115. Wilde O. Happy Prince and other Stories [Текст] / O. Wilde. - UK: Penguin Books Ltd, 2007. 224р.

Приложения

Приложение 1

Примеры реализации эмотивного кода в языковой игре (на материале русского языка)

В России - две беды. На одной из них я вчера женился.

Неправда, что у Кутузова не было глаза. Был у него глаз.

Любовь зла, а козлы этим пользуются.

Прости и … пропусти (по песне И. Николаева «Прости и отпусти»).

Заслуженный артист без публики.

Столовые приборы - самые точные приборы в мире.

10 лет, которые потрясли мир (о президентстве Б. Ельцина).

Отрицательное обаяние новых русских (newrussianцы).

Не дай себе просохнуть. Зеленый змий - это «Спрайт»? (вопрос ребенка)

Не даром помнит вся Россия про день Бородина (о задержании П. Бородина в американском аэропорту).

Тематической классификации языковой игры ещё никто не делал. Тема библейская представлена, например, в Евангелии от Митьков («Житие великого Митька Иисуса по кликухе Христос и о том, как он тащился и как его замочили враги»). В.И. Шаховский приводит только гл.1 из пятнадцати:

1. Вначале было всё до фени.

2. И до фени было Богу.

3. И до фени был всем Бог.

В одном из концептуальных блендов (вид языковой игры) опознаются 15 библейских аллюзий, объясняющих, почему Богу не дали теньюру (не определили срока пребывания в должности) (Шаховский, 2002в).

Тематическая классификация языковой игры еще ожидает своего исследователя. Но в работах В.И. Шаховского обозначаются и другие игровые темы:

- медицинская: Мойте руки перед едой. Помните, есть немытые руки опасно для здоровья.

- политическая: Опрос общественного сомнения.

- криминальная: Взяли с наличными.

- умственные способности человека: You may send a student to a college; but you cannot make him think.

- гендерные особенности: Мужчины способны на все, а женщины на все остальное. Если женщина молчит, то лучше не перебивай ее.

- профессиональные черты: В искусстве шел по стопам великих, поэтому следов не оставил.

- любовь: Я душу дьяволу продам за ночь с тобой; У нее глаза - два брильянта, три карата.

- смерть (черный юмор): It is not the cough // that'll carry you off. It is the coffin // That'll carry you off in; “Am I late?” - “Not you, sir. The Queen is, sir.” (на похоронах английской королевы).

Практически все сферы человеческой жизни могут подвергаться игровой номинации через ее языковую / речевую карнавализацию.

Приложение 2

Иллюстрация гипотезы о бесконечности эмотивной валентности (на материале русского языка)

Нижеследующие примеры языковых игр иллюстрируют гипотезу о бесконечной эмотивной валентности и о взаимодействии категорий эмотивности и языковой игры в речесмыслопорождении и в порождении новых кодовых синтагм:

Кадры решают. Кадров решают (про НТВ).

«Московские старости» (программа «Эхо Москвы»).

«В рабочий полночь» (радиопередача).

«Кому заполночь» (радиопередача).

Веселая вкуснятина (реклама).

Разгерметизация текста (через аллюзии и реминисценции - В.Ш.).

Тела твоего звон.

Осколки последних 15 минут.

За четыре моря, за четыре солнца, ты меня увез бы…

Перепишу любовь я вновь // и сочиню ее наоборот // сложу мосты из новых нот.

В финале Монтекки и Капулетти, а также весь личный состав трагедии понес большие потери в живой силе и технике.

Наш рулевой // вел нас прям о// дорогой кривой.

Хороши до безобразия, после безобразия и вместо безобразия.

Должен ли кусок масла называться нахлебником?

Эти как и все остальные случаи языковой игры мотивируются эмоциями продуцента, они актуализируются только в эмотивных дискурсах (эмоциональных речевых ситуациях), которые и провоцируют языковую игру и принуждают коммуникантов к ней. Языковая игра, как правило, монологична, ее вектор направлен на реципиента, который, по ожиданию, понимает ее и тем самым принимает в ней участие через репликовые шаги, куда включается и его авербалика.

Примеры также показывают, что большинство экспрессивных игровых порождений маркировано радостно - шутливой или ироничной эмотивной коннотацией, т.е. вектор языковой игры, в основном, направлен на положительную эмотивную тональность. В этом - жизнеутверждающая прагматика языковой игры, указывающая на ее биологическую и когнитивную полезность и объясняющая ее плодотворность и коммуникативную активность.

Страницы: 1, 2, 3