Теория речевых актов и ее место в современной лингвистике

Теория речевых актов и ее место в современной лингвистике

Социальная роль - это «нормативно одобренный обществом образ поведения, ожидаемый от каждого, занимающего данную социальную позицию» [19, С. 1]; социальная позиция, или статус - формально установленное или молчаливо признаваемое место индивида в иерархии социальной группы [17, С. 22]. Термином «социальный статус» обозначается соотносительная (по оси «выше - ниже») позиция в социальной системе, определяемая по ряду признаков, специфичных для данной системы.

Существенным компонентом социальной роли является ожидание: то, чего ожидают окружающие от поведения индивида, они вправе требовать от него, он же обязан в своем поведении соответствовать этим ожиданиям. Например, приходя в гости, вы обязаны поздороваться первым и имеете право на внимание к вам со стороны хозяев. Таким образом, роли - это своеобразные шаблоны взаимных прав и обязанностей [19, С. 1].

Роли могут быть обусловлены как постоянными или долговременными характеристиками человека - его полом, возрастом, положением в семье и социальным положением, профессией (таковы, например, роли мужа, отца, начальника, сослуживца и др.) - так и переменными, которые определяются свойствами ситуации - таковы, например, роли пассажира, покупателя, пациента и др.

Исполнение одних и тех же ситуативных ролей (пациента, покупателя и т.п.), скажем, столяром и преподавателем математики, студентом и домохозяйкой различно: хотя конкретная ситуация (например, купля-продажа) предъявляет к ее участникам определенные требования, ролевое поведение каждого из участников бывает обусловлено их постоянными или долговременными социальными характеристиками, их профессиональным или служебным статусом.

Социальные роли, типичные для данного общества, усваиваются (интернализуются) человеком в процессе его социализации. Несмотря на то, что совокупность ожиданий, присущая той или иной роли, состоит из набора констант, предписывающих индивиду определенное поведение, интернализация ролей каждым индивидом происходит через призму его личного опыта и под влиянием той социальной микро- и макросреды, к которой он принадлежит. Поэтому и исполнение ролей, как обусловленных постоянными и долговременными социальными характеристиками индивида, так и проигрываемыми в той или иной стандартной ситуации, варьирует от личности к личности, от одной социальной группы к другой. Важно, однако, что эта вариативность находится в определенных пределах - пока она не противоречит ожиданиям, присущим данной роли, пока не нарушает некоторых социальных норм.

Таким образом, социальная роль - это форма общественного поведения человека, обусловленная его положением:

а) в некоторой социальной группе;

б) в некоторой ситуации общения [19, С. 2-3].

Пары социальных ролей - наиболее типичная форма ролевого взаимодействия людей. Соотношение ролей в таких парах может быть представлено тремя сценариями:

1) роль первого участника ситуации (Х) выше роли второго участника ситуации (Y): Px>Py;

2) роль первого участника ситуации ниже роли второго участника: Px<Py;

3) роли обоих участников ситуации равны: Px=Py [19, С. 3].

Чем больше внимания к собственной речи требует от говорящего ситуация общения, тем вероятнее использование литературного языка (или - при неполном владении последним - речевых форм, близких к литературным). Напротив, при свободном общении, при снятии или ослаблении социального контроля и речевого самоконтроля в той или иной ситуации вероятнее использование диалекта (заметим, что в точности таков же механизм использования родного и иного языков при национальном двуязычии).

Одна социальная роль может проигрываться в различных ситуациях с использованием средств разных функциональных стилей. Так, роль учителя может исполняться с использованием средств (а) учебного подстиля научного стиля речи - при объяснении урока; (б) публицистического стиля - например, при выступлении на школьном собрании; (в) обиходно-бытового стиля - при разговоре с учениками на темы, обсуждение которых не преследует учебных целей (обратим внимание на тот факт, что во всех этих случаях говорящий не выходит за рамки социальной роли «учитель»).

Таким образом, дело не просто в характере социальной роли, а в целевой установке при исполнении в той или иной коммуникативной ситуации. Поэтому К.А. Долинин, несомненно, прав в том, что традиционно выделяемые функциональные стили «чересчур обобщают, объединяют под одной рубрикой весьма разнородные речевые ситуации», и при анализе функционального разнообразия речи целесообразнее исходить не из «больших функциональных стилей, а из более дробных речевых жанров» [19, С. 3-4].

Роль говорящего (или шире - отправителя речи), как известно, находится в тесном взаимодействии с ролью слушающего (или получателя речи), который является партнером по ролевому взаимодействию в той или иной ситуации. Для стилистического аспекта ролевых взаимодействий важна не только структура ситуации в терминах социальных ролей, но и характер отношений между адресантом и адресатом.

Представляет большой интерес выделение типов адресатов:

1) собственно адресат, которому предназначено высказывание;

2) квазиадресат (предмет или воображаемое лицо, к которому обращена речь);

3) адресат-ретранслятор, который должен передать информацию действительному адресату;

4) косвенный адресат, слушатель, присутствующий при акте коммуникации [8, С. 11-15].

Направленность на адресата является важнейшей характеристикой адресанта, поэтому типы получателей речи при всем их многообразии соотносимы с типами отправителей.

Однако между характером отношений ролевых партнеров, тональностью ситуации, с одной стороны, и различными подсистемами языка или его стилями (если используется литературный язык), с другой, нет прямой и однозначной корреляции. При официальных отношениях и соответствующей тональности обычно используется официально-деловой стиль литературного языка, но может быть использован и научный стиль и даже элементы устно-разговорной разновидности - сравним, например, ситуацию приема у врача: отношения пациента и врача тяготеют к официальным (хотя они, несомненно, менее и «иначе» официальны, чем, скажем, ролевое отношение судьи и свидетеля).

Нейтральные отношения - например, при общении незнакомых и малознакомых людей (сравним ролевое взаимодействие пассажира и кондуктора, клиента ресторана и официанта и др.) - хотя и обслуживаются ограниченным набором языковых средств, в основном клишированных, стереотипных, но значительная часть элементов этого набора принадлежит к устно-разговорной разновидности литературного языка, а некоторое их число - к просторечию и профессиональным жаргонам (сравним речь официантов, парикмахеров и др.).

Дружеские отношения между коммуникантами обычно облекаются в непринужденную, свободную языковую форму, с преимущественным использованием разговорного языка, просторечия, профессиональных и групповых жаргонов. Однако, поскольку отношения между ролевыми партнерами непринужденны, здесь возможно употребление средств стилей книжно-литературного языка, но только с сознательной установкой на шутку, иронию, каламбур и т.п. (использование книжных элементов без такой установки в данном случае должно рассматриваться, естественно, как ситуативная неправильность) [19, С. 4-5].

В качестве общей закономерности, характерной для соотношения различных ситуаций общения, с одной стороны, и разных языковых подсистем и стилей, с другой, можно отметить следующее: чем определеннее и жестче санкционируемые обществом требования, предъявляемые к данной ситуации и к проигрываемым в этой ситуации ролям, тем уже стилистические рамки речи. Иными словами, выбор языковых средств оказывается ограниченным не просто некоторой стилистической сферой (например, официально-деловым стилем литературного языка), а определенным набором речевых шаблонов. В максимальной степени это свойственно разного рода ритуальным ролям и ситуациям, осуществление которых сопровождается употреблением одного и того же набора готовых - не порождаемых в процессе общения - речевых формул: сравним принятие воинской присяги, свадебные и похоронные обряды; из современных коммуникативных ситуаций все более ритуализованной становится процедура защиты диссертаций. При ослаблении социальных требований к ситуации и к исполнению тех или иных ролей стилистическая шкала используемых говорящими средств, естественно, изменяется. Однако это ведет не прямо к увеличению диапазона стилистических средств, а к изменению стилистической ориентации: с официальных, книжных стилей говорящий переключается на разговорные. Кроме того, по мере ослабления контроля над ролевым поведением человека функции вербальных средств в более или менее значительной мере берут на себя средства невербальные, параязыковые: жесты, мимика, телодвижения. Большее значение, чем в официальных ситуациях общения, при дружеских и интимных ролевых отношениях коммуникантов имеют и такие факторы, как характер пауз, громкость и высота голоса, положение собеседников друг относительно друга, их взаимная установка на речевой контакт и т.п., составляющие психологический климат общения [19, С. 5-6].

Выводы:

С позиции теории речевых актов, высказывание, или речевой акт, является центральной единицей коммуникации. Согласно теории речевых актов, процесс говорения обусловливается личностными качествами говорящего и стоящими перед ним целями и задачами. Таким образом, признак целенаправленности - т.е. цель, намерение говорящего произвести определенное воздействие на адресата - является основным признаком речевого акта.

Внутренняя структура речевого акта состоит из трех компонентов: локуция, иллокуция и перлокуция. Иллокутивной функции высказывания теорией речевых актов уделяется большее внимание; иллокутивная сила принята за основу классификации речевых актов.

Характер речевого общения определяется прагматическими параметрами коммуникативной ситуации, включающими в себя пространственно-временные характеристики общения, индивидуальные характеристики участников коммуникации (социальный статус, роль, пол, возраст, жизненный опыт, образование, психологические характеристики коммуникантов и т.д.), специфику жанра и другие. Эти параметры являются предметом изучения прагматической лингвистики как теории общения.

ГЛАВА 2 РУССКИЙ И АНГЛИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР КАК ОСНОВА КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ДВУХ ЭТНОСОВ

Реальное употребление слов в речи, реальное речепроизводство в значительной степени определяется знанием социальной и культурной жизни говорящего на данном языке речевого коллектива. В коммуникативном поведении русской и английской языковой личности отражаются особенности национального характера русских и англичан. Соответственно, и употребление речевых актов похвалы/комплимента в русской и английской коммуникативных культурах в значительной степени определяются культурными особенностями двух этнических общностей.

2.1 Национальная специфика культуры и речевое общение

Как говорил Э. Сепир, «Язык не существует вне культуры, т.е. вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни» [20, С. 31]. Таким образом, в основе языковых структур лежат структуры социокультурные.

Проблемы межкультурной коммуникации, помимо языковых барьеров, создаются национально-специфическими компонентами культур. Как отмечают в своем исследовании И.Ю. Марковина и Ю.А. Сорокина, «к компонентам культуры, несущим национально-специфическую окраску, можно отнести как минимум следующие:

а) традиции (или устойчивые элементы культуры), а также обычаи (определяемые как традиции в «соционормативной» сфере культуры) и обряды (выполняющие функцию неосознанного приобщения к господствующим в данной системе нормативным требованиям);

б) бытовую культуру, тесно связанную с традициями, вследствие чего ее нередко называют традиционно-бытовой культурой;

в) повседневное поведение (привычки представителей некоторой культуры, принятые в некотором социуме нормы общения), а также связанные с ним мимический и пантомимический (кинесический) коды, используемые носителями некоторой лингвокультурной общности;

г) «национальные картины мира», отражающие специфику восприятия окружающего мира, национальные особенности мышления представителей той или иной культуры;

д) художественную культуру, отражающую культурные традиции того или иного этноса» [21, С. 77].

В межкультурном общении необходимо учитывать особенности национального характера коммуникантов, специфику их эмоционального склада, национально-специфические особенности мышления» [21, С. 77].

Индивидуальными особенностями обладает и сам носитель национального языка и культуры.

Изучение национального характера и культуры носителей языка направлено на то, чтобы помочь понять особенности речеупотребления, дополнительные смысловые нагрузки, политические, культурные, исторические и тому подобные коннотации единиц языка и речи. Особое внимание уделяется реалиям, поскольку глубокое знание реалий необходимо для правильного понимания явлений и фактов, относящихся к повседневной действительности народов, говорящих на данном языке.

Окружающий человека мир представлен в трех формах:

1) Реальная картина мира - объективная внечеловеческая данность; мир, окружающий человека.

2) Культурная (понятийная) картина мира - отражение реальной картины через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств и прошедших через его сознание, как коллективное, так и индивидуальное. Культурная картина мира специфична и различается у разных народов. Это обусловлено целым рядом факторов: географией, климатом, природными условиями, историей, социальным устройством, верованиями, традициями, образом жизни и т.д.

3) Языковая картина мира отражает реальность через культурную картину мира [21, С. 77].

Идея существования национально-специфических языковых картин мира зародилась в немецкой филологии конца XVIII - начала XIX в. (И.Д. Михаэлис, И. Г. Гердер, В. Гумбольдт). Речь идет, во-первых, о том, что язык как идеальная, объективно существующая структура подчиняет себе, организует восприятие мира его носителями. А во-вторых, о том, что язык образует собственный мир, как бы «наклеенный» на мир действительности [21, С. 75].

Все попытки разных лингвистических школ оторвать язык от реальности потерпели неудачу по простой и очевидной причине: необходимо принимать во внимание не только языковую форму, но и содержание -- таков единственно возможный путь всестороннего исследования любого явления.

Содержание, семантика, значение языковых единиц, в первую очередь слова, -- это соотнесенность некоего звукового (или графического) комплекса с предметом или явлением реального мира. Языковая семантика открывает путь из мира собственно языка в мир реальности. «Эта ниточка, связывающая два мира, опутана культурными представлениями о предметах и явлениях культурного мира, свойственных данному речевому коллективу в целом и индивидуальному носителю языка в частности», - пишет С. Тер-Минасова [20, С. 231].

Разумеется, национальная культурная картина мира первична по отношению к языковой. Она полнее, богаче и глубже, чем соответствующая языковая. Однако именно язык реализует, вербализует национальную культурную картину мира, хранит ее и передает из поколения в поколение. Язык фиксирует далеко не все, что есть в национальном видении мира, но способен описать все.

С. Тер-Минасова утверждает: «Язык навязывает человеку определенное видение мира. Усваивая родной язык, англоязычный ребенок видит два предмета: foot и leg там, где русскоязычный видит только один -- ногу, но при этом говорящий по-английски не различает цветов (голубой и синий), в отличие от говорящего по-русски, и видит только blue» [20, C. 231].

Путь от реальности к слову (через понятие) сложен. Усваивая чужой, новый язык, человек одновременно усваивает чужой, новый мир. С новым иностранным словом изучающий иностранный язык как бы транспонирует в свое сознание, в свой мир понятие из другого мира, из другой культуры. Именно эта необходимость перестройки мышления, перекраивания собственной, привычной, родной картины мира по чужому, непривычному образцу и представляет собой одну из главных трудностей (в том числе и психологическую) овладения иностранным языком.

А. Вежбицкая, отмечая национальную специфичность любого языка, предлагает выявлять свойства национального характера. Она обнаруживает принципиальные различия между русской и англо-саксонской психологией [22, С. 251-275]. По мнению А. Вежбицкой, например, «особенности русского национального характера раскрываются в словах: душа, судьба, тоска» [22, С. 259].

Но что же такое национальный характер? Понятие характера в психологии употребляется для обозначения совокупности устойчивых индивидуальных черт личности, которые проявляются в ее деятельности и общении. Но какой смысл приобретает это понятие в сочетании с прилагательным «национальный»?

Национальный характер, если понимать под ним совокупность свойств личности, типичных для всех или «большинства» представителей какого-либо народа, не существует. Нет каких-то неизменных на протяжении веков генетически заданных психических и нравственных черт нации. Однако национальный характер существует, если понимать его как устойчивый комплекс специфических для данной культуры ценностей, установок, поведенческих норм.

С. Тер-Минасова, изучив различные интерпретации понятия национального характера (в трудах С.М. Арутюняна, Н.А. Ерофеевой, Ю.В. Бромлея), предпринимает попытку определения источника, дающего объективные сведения о национальном характере.

«Первое, что приходит на ум, когда речь заходит о национальном характере того или иного народа, - пишет С. Тер-Минасова, - это… набор стереотипов, ассоциирующихся с данным народом… Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые международные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: представители разных национальностей, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их национального характера, которые приписывают им на родине анекдота.

Так, в русских международных анекдотах англичане обычно подчеркнуто пунктуальны, немногословны, прагматичны, сдержанны, любят сигары, виски, конный спорт и т. п. Немцы практичны, дисциплинированны, организованны, помешаны на порядке и потому ограниченны. Французы - легкомысленные гуляки, эпикурейцы, думающие только о женщинах, вине и гастрономических удовольствиях. Американцы - богатые, щедрые, самоуверенные, прагматичные, знамениты хорошими дорогими машинами. Русские - бесшабашные рубахи-парни, неприхотливые, алкоголики, драчуны, открытые, неотесанные, любят водку и драки. В русских международных анекдотах все они ведут себя соответственно этим стереотипам» [20, С. 349]. Разумеется, эти источники сведений о национальных характерах могут быть использованы с оговорками и с большой осторожностью.

«Другим источником, - продолжает рассуждать С. Тер-Минасова, - …можно считать национальную…художественную литературу». Литературу именно классическую, ибо «…ее произведения заслужили признание, повлияли на умы и чувства представителей данного народа, данной культуры» [20, С. 374]. Но и этот источник следует использовать с оговорками, поскольку очевиден контраст литературных героев национальной литературы со стереотипными персонажами международных анекдотов.

Третий источник, где можно искать «душу народа», как пишет С. Тер-Минасова, - это фольклор, устное народное творчество. Хотя в произведениях устного народного творчества стереотипны не только герои, персонажи, но и сюжеты, все же они представляют собой коллективное творчество народа и лишены субъективизма индивидуально-авторских произведений [20, С. 406].

«Последним по порядку, но отнюдь не по значению, - утверждает С. Тер-Минасова, - самым надежным и научно приемлемым свидетельством существования национального характера является…национальный язык. Язык и отражает, и формирует характер своего носителя, это самый объективный показатель народного характера» [20, С. 406]. Таким образом, национальный характер следует рассматривать через призму языка.

Очевидно, что основную культурную нагрузку несет лексика - слова и словосочетания. Из них складывается языковая картина мира, определяющая восприятие мира носителями данного языка. Особенно наглядно и ярко этот аспект представлен устойчивыми выражениями, фразеологизмами, идиомами, пословицами, поговорками -- то есть тем слоем языка, в котором непосредственно сосредоточена народная мудрость или, точнее, результаты культурного опыта народа.

Итак, на характер речевого поведения самым непосредственным образом влияют принятые нормы и условности общественной жизни. В любом обществе одни речевые действия допускаются, другие - не допускаются. Но в любом случае говорящий пытается не оскорблять другого человека, не унижать его достоинство, а, напротив, выражать ему уважение, проявлять доброжелательность. То есть участники межкультурной коммуникации должны проявлять межкультурную компетенцию, «которую можно понимать как интеграцию речевых поступков и внеязыковых знаний, и которая включает в себя языковую и - шире - коммуникативную компетенцию, знание чужой культуры» [22, С. 263]. Успешно реализована, по мнению А.С. Недобух, она может быть только при условии толерантности, открытости и готовности к общению с носителем иностранного языка. При этом способность коммуницировать не сводится только к определённым областям культуры. В центре внимания находятся прагматические умения, включающие в себя способность самостоятельно устанавливать контакт, вступать в речевое общение, поддерживать и завершать его, соблюдать социальные нормы и речевой этикет носителей чужой культуры. Отсутствие этих знаний и умений может привести к коммуникативным неудачам в общении с собеседником-иностранцем [23, С. 75].

Использующий иностранный язык должен научиться понимать, почему люди другой культуры поступают определённым образом в каждой конкретной коммуникативной ситуации. Чем обширнее знания о чужой культуре, тем меньше возможность появления коммуникативных неудач с носителями языка в будущем.

Вежливо и этикетно общаются в самых разных странах. Но каждый из национальных языков проявляет свою специфику, потому что на неповторимые особенности языка здесь накладываются особенности обрядов, привычек, всего принятого и непринятого в поведении, разрешенного и запрещенного в социальном этикете данного народа.

Многие исследователи установили, что у неносителей языка поведение отличается от поведения носителей языка в ряде речевых актов, в особенности в таких, как комплименты, извинения, просьбы и т.п. Отличие это зависит от доли культурных знаний, которыми располагает неноситель языка. Однако, как пишет Е. Хинкель, «люди, которые более мотивированно изучают иностранный язык (или же его используют), более заинтересованы в наведении контактов с людьми другого сообщества, - у них благосклонное отношение к сообществу, и они заинтересованы в языке и позитивно оценивают ситуацию (контекст) изучения» [24, С. 1].

В этой связи речевые акты похвалы/комплимента представляются особенно интересными, ибо их основной иллокутивной функцией является установление благоприятного контакта с собеседником, достижение его расположения.

Изучение особенностей реализации речевых актов похвалы/ комплимента в русской и английской коммуникативных культурах призвано обеспечить эффективность межкультурной коммуникации представителей этих двух наций. И поскольку переводчик - посредник межкультурного общения, ему как никому другому необходимо владеть знаниями и навыками в области речевых стратегий и тактик тех культур, с языками которых он работает.

2.2 Влияние особенностей национального характера русской и английской языковой личности на их коммуникативное поведение

Как речевые акты похвала/комплимент должны рассматриваться через призму культурно-речевых традиций, находящих свое воплощение в риторическом идеале. Риторическим идеалом называют систему общих требований к речи и речевому поведению, исторически сложившуюся в той или иной культуре и отражающую систему ее этических и эстетических ценностей [25, С. 379].

Одним из важнейших компонентов национальной культуры, а, следовательно, и риторического идеала, является коммуникативное поведение народа. Под коммуникативным поведением понимают правила и традиции общения той или иной лингвокультурной общности [26, С. 3]. Оно, как правило, имеет ярко выраженную национальную окраску. Следовательно, и похвала/комплимент будет обладать национальной спецификой.

При определении национального характера за основу мы возьмем определение В. Иорданского. Он говорит о том, что под национальным характером следует понимать поведенческую модель, типичную для данного народа и обусловленную единством общественного сознания, общностью системы надличностных коллективных представлений о мире, обществе, личности и нормах поведения человека [27, С. 64]. Национальный характер не наследуется, а приобретается в процессе воспитания.

В последнее время для обозначения психологических особенностей этнических общностей понятие «национальный характер» вытесняется понятием «менталитет» или «ментальность».

Под менталитетом понимают систему образов, лежащих в основе представлений о мире и о своем месте в этом мире и, следовательно, определяющих поступки и поведение людей [28, С. 52].

Ментальностью называют менталитет конкретной эпохи, группы или класса людей [29, С. 158].

По мнению этнопсихологов, особенности менталитета одного этносоциума наиболее ярко проявляются в сопоставлении с особенностями менталитета другого [27, С. 65].

Но, поскольку нас интересует рассмотрение похвалы/комплимента с позиций русского и английского риторического идеала, на формирование которого влияют особенности национального мировоззрения, а не его причины, то, исходя из вышесказанного, ключевым понятием для нас становится понятие национального характера, а не ментальности или менталитета.

По мнению М. Габдулафаровой, большинство определенных черт характера - таких, как трудолюбие, патриотизм, мужество, целеустремленность и другие - являются общечеловеческими [27, С. 65]. Следовательно, речь может идти не о монопольном обладании той или иной чертой характера, а лишь о степени выраженности и специфике ее проявления.

Как уже было сказано, на формирование характера человека влияет множество факторов - от места его проживания, до его социальной и профессиональной принадлежности. Однако существуют некоторые доминанты национального характера, которые относительно стабильны и модальны для большинства представителей данной этнической общности. «Измеряемой» формой проявления национального характера являются национальные стереотипы [30, С. 1].

При определении доминантных черт русского национального характера за основу мы возьмем результат социологического опроса 2125 петербуржцев, посвященного анализу автостереотипов (т.е. мнения русских о русском характере), проведенного З.В. Сикевич [31, С. 1-152], статью И.А. Стернина «Коммуникативное поведение как предмет описания» [32, С. 93-98] и статью Л.Б. Трушиной «Диалог культур при профессиональном общении бизнесменов» [33, С. 130-131].

Русских считают необычайно эмоциональным народом, отличающимся спонтанностью поведения, честностью, искренностью, предельной откровенностью и открытостью. Главными чертами русского человека называют доброту, щедрость, широту души, гуманность и бесхитростность [31, С. 86-87]. Именно эти черты, на взгляд исследователей, обусловливают такие особенности коммуникативного поведения русских, как несдержанность в проявлении эмоций, допустимость обсуждения в обществе сугубо личных проблем и в связи с этим - тематическое разнообразие общения.

Русские трудолюбивы, выносливы, талантливы, любопытны, но, как отмечает Л.Б. Трушина, для них характерна некоторая порывистость в труде, быстрая утомляемость от ежедневной, непрерывной, планомерной работы [33, С. 130]. Это, в свою очередь, приводит к наличию в русском характере таких черт, как безалаберность, безответственность и лень. Следует также отметить, что под «русским» трудолюбием понимают, прежде всего, честное и ответственное исполнение своих обязанностей, а не инициативность, независимость и стремление выделиться из коллектива [31, С. 85]. В отношении последнего заметим, что тенденция к конформизму вообще свойственна русским.

По мнению названных авторов, для русского народа характерен групповой или коллективный стереотип поведения, т.е. установка на других и присущие представителям данного этноса гостеприимство, терпимость, радушие, добродушие, отзывчивость, милосердие, внимание к людям и доверчивость [31, С. 87]. Это обусловливает любовь русских к общению, в том числе и с незнакомыми людьми, а также «коллективность» общения, т.е. стремление включить всех присутствующих и включиться самим в процесс коммуникации.

Л.Б. Трушина говорит о том, что одной из главных добродетелей русских является смирение [33, С. 130]. Однако в данном случае имеется в виду не внутреннее ощущение человека, а принятая форма самовыражения. Русские, по мнению И.А. Стернина, отличаются довольно высокой степенью закомплексованности, склонностью к самобичеванию, недовольству собой. Очевидна тенденция к преувеличению своих недостатков, самокритике и самоиронии. Однако русские горды и довольно чувствительны, поэтому любая критика со стороны воспринимается ими болезненно, а нередко и агрессивно. И, несмотря на все это, как отмечает И.А. Стернин, русские любят поговорить о себе, высказать свое мнение, стремятся завладеть вниманием и доминировать в разговоре [32, С. 94].

Русские очень патриотичны, однако открытая демонстрация этого чувства не приветствуется и даже может вызвать насмешку.

Опрос, проведенный З.В. Сикевич, показывает, что для представителей русской этнической общности характерны долготерпение, самоотверженность, стойкость, выдержка, а также интернационализм, коллективизм и преданность идеям. И наряду с этим они склонны к бездействию, пассивности и нерешительности [31, С. 111].

Таким образом, как отмечает З.В. Сикевич, если мы попытаемся нарисовать образ типичного русского, то получим портрет человека, обладающего следующими чертами характера: доверчивость, гостеприимство, доброта, трудолюбие, терпение, патриотизм, широта души, дружелюбие, лень, безалаберность, отзывчивость, открытость, простота, сострадание, терпимость, честность, щедрость.

Теперь, опираясь на другие источники (в частности, на статью А. Овчинниковой «Взаимодействие русских и англичан» [34, С. 1-5] и книгу С. Мадариаги «Англичане, французы, испанцы» [35, С. 1-243]), рассмотрим типичные черты представителей английской нации и попытаемся составить портрет человека данного этноса.

Как отмечают авторы, англичанам свойственны любовь к тишине и уединению, стремление не вмешиваться в дела других. Независимость, граничащая с отчужденностью англичан, является основой человеческих отношений. Англичане старательно избегают в разговорной речи личностных моментов. Им присущи такие черты, как сдержанность, склонность к недосказанности, щепетильность [35, С. 17].

В западном мире вообще и в англоязычном в особенности улыбка - это знак культуры (культуры, разумеется, в этнографическом смысле слова), это традиция, обычай: растянуть губы в соответствующее положение, чтобы показать, что у вас нет агрессивных намерений, вы не собираетесь ни ограбить, ни убить. Это способ формальной демонстрации окружающим своей принадлежности к данной культуре, к данному обществу. «Тогда как в русскоязычном мире улыбка - это, скорее, выражение естественного искреннего расположения, симпатии, хорошего отношения», - пишет А. Овчинникова [34, С. 2].

Знаменитая английская сдержанность, стремление скрыть эмоции, сохранить лицо - это следствие строгого воспитания. Не так много вещей могут вывести англичанина из себя. А. Овчинникова отмечает: «Сдержанность, контроль над своими чувствами, часто принимаемый за простую холодность - таковы жизненные принципы этого маленького, но гордого народа. В тех случаях, когда представитель сентиментальной латинской расы или душевной славянской будет рыдать слезами восхищения или умиления, англичанин скажет “lovely” («мило»), и это будет равноценно по силе проявления чувств» [34, С. 2].

«Единственное, что может вывести из себя истинного англичанина, - продолжает А. Овчинникова, - это шумное и вызывающее поведение других… Английская сдержанность и нежелание показывать свои чувства вызывают наибольшее непонимание, а порой и осуждение окружающих, как эмоциональных представителей романского мира, так и чувствительных - мира славянского, даже немцы отличаются хотя бы сентиментальностью. Англичане же избавились от всех этих ненужных для повседневной жизни качеств» [34, С. 3].

У англичан умение терпеливо выслушать собеседника, не возражая ему, не всегда свидетельствует о согласии. Не следует начинать переговоры с английскими фирмами без тщательной подготовки и согласования. Если согласованы сроки и программа пребывания, нет необходимости сообщать партнёрам о своём прибытии и адресе. Обмен рукопожатиями принят только при первой встрече, в дальнейшем англичане довольствуются простым устным приветствием [34, С. 3].

Как писал Сальвадор Мадариага, «Средний уровень честности в повседневной жизни англичан исключительно высок, что проявляется в обычном равнодушии к детальным предостережениям относительно обмана и мошенничества. Это ценное социальное качество становится еще более сильным под воздействием развитого чувства социальной службы (social service)». Живость чувства «социальной ответственности» в Англии -- первое, что обращает на себя внимание и заслуживает восхищения стороннего наблюдателя, отмечает С. Мадариага [35, С. 21].

Англичане слывут аристократами. Причем аристократизм у британцев столь же силен у человека из народа, сколь и у придворных. Каждый человек в Англии -- аристократ для другого человека [35, С. 27].

Среди индивидуальных черт британца наиболее важной, по мнению С. Мадариаги, является самоконтроль -- неиссякаемый источник энергии психологического механизма англичан. И, наконец, мы должны упомянуть такие черты англичан, как снобизм и лицемерие, которые психологи называют «предохранительным клапаном индивида», столь необходимым в атмосфере жестких морально-социальных требований общества [35, С. 29].

Выводы:

Особенности национального характера и культурные традиции непосредственно влияют на коммуникативное поведение английской и русской языковой личности. Одни и те же речевые акты в одних и тех же коммуникативных ситуациях реализуются ими зачастую по-разному, с использованием разных языковых средств. Соответственно, для двух рассматриваемых коммуникативных культур по-разному могут пониматься коммуникативная целесообразность и правильность речи.

Поскольку речевые акты похвалы/комплимента являются оценочными, при изучении национально-культурных особенностей английской и русской коммуникации особого внимания заслуживает вопрос о выражении эмоций, и причем, важно знать не только, какие эмоции испытывают представители этих двух культур в тех или иных ситуациях, в чем прослеживается много общего, но, прежде всего, как они их проявляют. Данные различия, которые будут рассмотрены в следующей главе, находят яркое отражение в речевых актах похвалы/комплимента.

ГЛАВА 3 РЕЧЕВЫЕ АКТЫ ПОХВАЛЫ/КОМПЛИМЕНТА В РУССКОЙ И АНГЛИЙСКОЙ КОММУНИКАТИВНЫХ КУЛЬТУРАХ

Попытки исследования оценочных высказываний уже предпринимались в лингвистике. Комплимент и похвала квалифицированы как важнейшие речевые жанры с положительной оценочной семантикой. В настоящей главе определена семантика этих двух понятий и изучена их этимология.

Специфика русской и английской культуры, особенности национального характера представителей двух лингвокультурных общностей определяют различия в оценочном сознании русских и англичан. При этом национально-культурная специфика речевых актов похвалы/комплимента в русском и английском речевом общении проявляется как в содержании высказываний, так и в их форме.

3.1 Этимология слова «комплимент» и история изучения комплимента

Словарь современного русского литературного языка дает следующее толкование: «Комплимент - похвала, вызванная стремлением сказать любезность или польстить кому-либо». Таким образом, комплимент здесь выступает синонимом похвалы и лести.

Однако в толковых словарях, изданных еще до 1917 года, в частности в Словаре церковно-славянского и русского языка, комплименту дается несколько иное определение: «Комплимент - учтивые слова, выраженные изустно или письменно; приветствие». А Новый и полный российско-франко-немецкий словарь, сочиненный и дополненный по словарю Росiйской Академии» 1813 года, под комплиментом понимает еще и поклон. Из этого следует, что в 19 веке комплимент отождествлялся как с вежливыми словами, так и с приветствием и поклоном.

Чтобы объяснить эти расхождения в толковании одного и того же понятия, проследим этимологию слова «комплимент». Анализ имеющихся в нашем распоряжении словарей позволяет представить ее следующим образом.

Первоначально из латинского языка старофранцузским и североиспанским языками был заимствован глагол “complire”, образованный от глагола “plire” префиксальным способом. Он означает «наполнять», «заполнять», «внушать», «преисполнять», «выполнять», «совершать», «завершать», «исполнять» и др. (Латинского-русский словарь). В испанском языке в результате деривации глагола “complir” со значениями «выполнять», «исполнять» возникло существительное “complimiento” - «выполнение», «исполнение» (Испано-русский словарь). Чуть позже к ним присоединились переносные значения «изобилие», «чрезмерность», «преувеличение». Они были образованы, очевидно, от латинского прилагательного “plenum” со значениями «полный», «наполненный», «преисполненный» (Латинско-русский словарь). Учитывая темперамент южан и склонность к преувеличениям, похвалам и лести, лексема “complimiento” стала отождествляться с проявлением вежливости, воспитанности и уважения к другим. В конце концов, негативная коннотация сменилась положительной со значением «вежливые, учтивые слова», «свидетельство любезности, галантности» и использовалась, в основном, в придворном церемониале. Очевидно, тогда же под комплиментом стали понимать еще и приветствие. Возможно, приветствие и поклон в сознании людей того времени отождествлялись друг с другом, поскольку первое неизменно сопровождалось вторым.

Следует отметить, что сегодня глагол “complir” и существительное “complimiento” несколько видоизменились. Это объясняется тем, что архаичный префикс “com-“ поменялся на префикс “cum-“ (Латинско-русский словарь).

Широкое распространение искусство комплимента как обязательная форма придворного этикета получило при дворе Людовика IV. В минуете комплимент считался непременным атрибутом танца и приобрел характер целой специальной речи, произносимой на его протяжении.

Таким образом, развитие значений слова «комплимент» происходило в испанском языке. Затем они проникли во французский и посредством последнего вошли в массовое употребление в немецком языке.

В начале 18 века лексема «комплимент» вошла в лексический состав русского языка и впервые появилась в бумагах Петра I 1701-1702 гг. Но на вопрос о том, из какого языка русский заимствовал слово «комплимент», пока трудно ответить однозначно. Большинство словарей утверждает, что это французское слово, и споры ведутся, в основном, по вопросу о его прямом или опосредованном заимствовании. В конце 19 - начале 20 века отождествление комплимента с поклоном, а затем и с приветствием, восходящими к испанскому языку, русским языком были утрачены, и комплименты в значении поклона употреблялись только по традиции: «при появлении нового гостя встают и делают комплимент и даже в том случае, когда вновь прибывший не замечает это, и повторяют этот поклон при ближайшей встрече с ним. Находясь с кем-нибудь в беседе, новому гостю кланяются оборотясь к нему всем корпусом, но никак не боком. При подобных комплиментах во всяком случае не становятся спиною к бывшему своему собеседнику» [36, С. 18-19].

Таким образом, расхождение в толковании комплимента объясняется утратой некоторых значений лексемы, а именно - «приветствия» и «поклона», как следствие изменившихся этикетных норм поведения в обществе.

Не стоит забывать о том, что комплимент является синонимом похвалы - одной из основных целей эпидейктической речи. Описание эпидейктической речи впервые представлено в труде Аристотеля «Риторика». В зависимости от адресата и цели речевого акта, Аристотель выделяет три рода риторических речей: совещательные, судебные и эпидейктические. Целью последней он называет похвалу или хулу, а объектом произнесения хвалы - прекрасное и добродетель [37, С. 46].

Проблема прекрасного является одной из главных проблем риторической эстетики Аристотеля. Он говорит о том, что важно не прекрасное само по себе, а его желательность. Следовательно, риторика, целью которой является убеждение, должна убедить кого-то в красоте того или иного предмета или человека. Кроме того, важно доказать, что данный предмет вполне достоин похвалы и при этом совершенно не обязательно, чтобы красота была реально присуща ему. Достаточно убедить слушателя в желательности данного предмета, и он станет восприниматься как прекрасный. При этом важно отметить, что для Аристотеля прекрасным является прежде всего полезное для других.

Автор «Риторики» отмечает, что прекрасное, будучи «желательно само ради себя, заслуживает еще и похвалы, или что, будучи благом, приятно потому, что оно благо. Если таково содержание понятия прекрасного, то добродетель есть прекрасное» и, следовательно, заслуживает похвалы [37, С. 43]. Однако добродетель представляется Аристотелем дифференцированно, и, значит, все виды добродетели - справедливость, мужество, благоразумие, щедрость, великодушие, бескорыстие, кротость, рассудительность, мудрость - прекрасны и заслуживают похвалы.

Древнегреческий ритор подчеркивает, что прекрасным является то, что есть только в одном человеке, и людей, обладающих крайней степенью какого-нибудь качества, нужно принимать за людей, обладающих добродетелями.

При произнесении похвалы особое внимание следует уделять тому, в какой среде произносится похвала, и восхвалять то свойство человека, которое наиболее ценится у людей данного класса.

В случае если не находишь, что сказать о человеке самом по себе, Аристотель советует сравнить его с другим, но только с людьми знаменитыми, так как, «если он кажется лучше людей, достойных уважения, его достоинства от этого только выиграют» [37, С. 47].

Автор риторики уравнивает совет и похвалу, мотивируя это тем, что, что в совете служит поучением, при изменении способа выражения может стать похвалой. «Так что когда хочешь хвалить, посмотри, что бы посоветовать, а когда хочешь дать совет, посмотри, что бы ты мог похвалить» [37, С. 47].

При похвале допускается преувеличение, так как похвала имеет дело с понятием превосходства, которое является прекрасным. Вообще же, преувеличение больше всего подходит к эпидейктическим речам, потому что «оратор имеет дело с деяниями, признанными за неоспоримый факт; ему остается только облечь их величием и красотой» [37, С. 46].

Для произносящего эпидейктическую речь предпочтительным является настоящее время, так как похвала или хула произносится по поводу чего-нибудь существующего.

Что касается стиля, то здесь главным, с точки зрения Аристотеля, является ясность: если речь не ясна, она не достигнет цели. В эпидейктической речи уместен средний стиль, предназначенный для того, чтобы усладить слушателя.

Если говорить о лексической системе речи, то здесь автор «Риторики» рекомендует использовать общеупотребительные слова, избегать употребления сложных слов, делающих речь холодной, и необычных выражений, которые могут быть неверно истолкованы.

Некоторые лингвисты настаивают на дифференцировании комплимента и похвалы. Так, например, О.С. Иссерс говорит о том, что для похвалы основной целью является положительная оценка, а для комплимента - сообщить о благорасположении [38, С. 2]. Исследователь отмечает, что «для похвалы показателем успешности… является принятие оценки, показателем неудачи - ее отклонение», «для комплимента даже несогласие адресата с говорящим не означает неуспеха…», а также утверждает, что похвала предполагает оценку качеств, знаний, умений адресата, и, чтобы получить похвалу, нужно совершить нечто, проявив себя с положительной стороны. Комплимент же не ограничен в этом плане [38, С. 2]. Однако эти различительные нюансы не обладают высокой степенью значимости для нашего исследования, поэтому в его рамках мы будем исходить из синонимичности понятий «похвала» и «комплимент» и будем использовать их как равнозначные.

Изучив особенности эпидейктической речи, можно сделать вывод о том, какие требования должны были предъявляться в прошлом к комплименту как малой форме эпидейктической речи.

1. Объектом комплимента является то, что заслуживает похвалы.

2. Адресатом комплимента становится тот, кто обладает какой-либо добродетелью, т.е. крайней степенью какого-нибудь положительного качества.

3. Произнося комплимент, говорящий должен учитывать личность слушающего.

4. Для комплиментов наиболее характерно использование таких тропов, как гипербола, сравнение, эпитеты и градация.

Такими были основные требования к эпидейктической речи в античной риторике, и со временем они почти не изменились. Это объясняется тем, что наиболее последовательное изучение и развитие эпидейктической речи наблюдается именно в античности. Немаловажную роль в этом сыграло и то, что, начиная с IV века до н.э., и вплоть до эпохи Возрождения, риторика использовалась в основном для составления и произнесения политических речей и для церковного проповедничества.

Не является исключением и русская риторика. Здесь, до конца 17 века ведущую роль играли дидактические «Поучения» и хвалебные «Слова», составленные по канонам византийского ораторства, сочетающимся с народной устноречевой традицией и южнославянскими речевыми традициями.

Начиная с конца 17 века, русская риторика, а вместе с ней и эпидейктическая речь вступили в новую веху своего развития. Светское красноречие вновь стало актуальным. Причиной тому послужила реформаторская деятельность Петра I.

С введением новых светских форм развлечений и, в частности, ассамблей, широкое распространение в этот период получили правила хорошего тона. Именно поэтому в 1708 году появилась книга «Приклады, како пишутся комплименты разныя». В ней приводились образцы формул, которыми следует начинать письмо, выражать свои чувства к даме, формулы, удобные для заключения письма, а также образцы интимной, поздравительной и официальной переписки.

На основе этого мы можем сделать вывод о том, что в 18 веке использование комплимента ограничивалось сферой эпистолярной речи.

В 19 веке сфера использования комплимента значительно расширилась. Он стал элементом устного этикетного общения и трактовался как особенная форма похвалы, знак склонности и привязанности [39, С. 25].

На основе изученной литературы о светском этикете («Хороший тон» (1881), «Правила светской жизни и этикета» (1889), «Светский человек, изучивший свод законов общественных и светских приличий» (1880)), можно четко выделить требования, предъявляемые к использованию этого речевого жанра в 19 веке.

Страницы: 1, 2, 3, 4