Гвардия в декабрьские дни 1825 года

Гвардия в декабрьские дни 1825 года

Вот тогда-то, как писал декабрист М.С. Лунин, членам тайного общества и «пришла мысль, что наступил час решительный, дающий право изменить образ действий, постоянно сохраненный в продолжение десяти лет, и прибегнуть к силе оружия. После многих прений на шумных совещаниях это мнение было утверждено большинством голосов. Дух тайного союза мгновенно заменился духом восстания». Но эта благоприятная для выступления ситуация явилась для членов тайного общества неожиданностью, они не были готовы к такому повороту событий. Надо было спешно приступать к организации подготовки восстания - выработать план, распределить обязанности, выявить воинские части, на которые можно было бы твердо рассчитывать. Чуть больше двух недель отпустила история руководителям тайного общества на организацию восстания. Почти каждодневно идут совещания на квартире Рылеева. Непременные их участники - сам К.Ф. Рылеев, С.П. Трубецкой, Е.П. Оболенский, И.И. Пущин, А.А. и Н.А. Бестужевы. Первым практическим шагом этих горячечных споров было заняться пропагандой среди солдат: в продолжении двух ночей Рылеев и братья Бестужевы - Николай и Александр - ходили по городу и говорили всем встречным солдатам, что их обманули, скрыв завещание Александра I, «в котором дана свобода крестьянам и убавлена до 15 лет солдатская служба» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. Эта весть молниеносно облетела столицу. «Нельзя представить, - пишет Бестужев, - жадности, с которой слушали нас солдаты; нельзя изъяснить быстроты, с какой разнеслись наши слова по войскам» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. Однако агитация, так обнадеживающе сказавшаяся на настроении войск, не была продолжена. Между тем туманные обстоятельства междуцарствия укрепляли в столице слухи о завещинии. Учитывая сложившееся положение, руководители тайного общества решили сыграть на этом: «Опорная точка нашего заговора есть верность присяге Константину и нежелание присягать Николаю» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. И пока в войсках живет такое настроение, надо воспользоваться им. И поэтому, стали действовать, по словам Н. Бестужева, еще «усерднее, приготовляли гвардию, питали и возбуждали дух неприязни к Николаю, существовавший между солдатами» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. Но в самый ответственный момент подготовки выступления вдруг обнаружилось, что лица, занимавшие значительные должности в гвардии и до того связанные с тайным обществом, отказались от участия в заговоре. Это бригадный командир С.П. Шипов, командир Семеновского полка, когда-то друг П.И. Пестеля, по свидетельству М.А. Бестужева, совершенно преданный ему, прежде деятельный член «Союза спасения» и «Союза благоденствия», а также полковник А.Ф. Мюллер - батальонный командир лейб-гвардии Финского полка, прямо заявивший, что не намерен служить орудием и игрушкой других в таком деле, где голова нетвердо держится на плечах. Других строевых командиров высокого ранга, способных повести за собой подчиненных им солдат, в распоряжении тайного общества не было. Члена его в большинстве своем были люди молодые, никто из них еще не успел подняться выше должности командира роты. Поэтому они могли повести за собой только свою роту или даже взвод. Но это не убавило энтузиазма. Произведенное разведывание (главным образом Оболенским и Рылеевым убедило членов тайного общества, что солдаты не будут согласны дать новую присягу и только решение Константина, о передаче брату престол, может их уверить в истинном отречении. Такие обнадеживающие сведения поступили от Измайловского, Финляндского, Егерского, Лейб-гренадерского, московского полков, а также из Гвардейского морского экипажа. А.Е. Розен, констатирует: «Наверное никто не знал, сколькими батальонами или ротами, из каких полков можно располагать» И. Герцен. Записки декабристов. Лондон, 1863.. Однако это не останавливало членов тайного общества - все были готовы действовать, все надеялись на успех. И лишь Рылеев по трезвой оценке сил и возможностей признался, что шансов на успех ничтожно мало. Но необходимо напомнить одно обстоятельство, сильно затруднившее организацию и осуществление задуманного выступления, - гвардия извещалась о новой присяге непосредственно перед приведением к ней. На этот мизерный промежуток времени и могли, пишет М.В. Нечкина, «рассчитывать декабристы для начала действий. Время, допускавшее начало выступления, было, таким образом, исключительно коротко. Поэтому оказалось необходимым заранее и точно знать о моменте второй присяги, чтобы быть в полках до ее официального объявления и начать агитацию за восстание и вывод войск на площади сразу после объявления присяги начальством и до самой присяги. Дело шло в данном случае буквально чуть ли не о минутах, которые только и могли решить успех начала восстания». Именно по этому было важно установить день и время присяги. Организационные совещания продолжались. 12 декабря на квартире Е.П. Оболенского собрались К.Ф. Рылеев, А.М. Булатов, А.Л. Кожевников, А.Н. Сутгоф, Д.А. Щепкин-Ростовский, А.И. Одоевский, А.П. Арбузов, И.А. Анненков, Д.А. Арцыбашев, А.И. Богданов, А.Е. Розен. По свидетельству последнего, именно тогда было постановлено в день присяги собраться на Сенатской площади, вести туда же, сколько возможно будет, войска под предлогом поддержания прав Константина. Если главная сила будет на нашей стороне, то объявить престол упраздненным и ввести немедленно временное правление. В случае достаточного числа войск было решено занять дворец, главные правительственные места, банки и почтамт для избежания всяких беспорядков. Кому следовало занять все эти учреждения, какими силами, в каком порядке - об этом речь не шла. Поэтому Розен и заключал: «Принятые меры к восстанию были не точны и неопределительны» Декабристы рассказывают. М., Молодая гвардия, 1975. Но ничто уже не могло поколебать решимости руководителей восстания действовать. Рылеев 12 декабря: «Судьба наша решена! К сомнениям нашим теперь, конечно, прибавятся все препятствия. Но мы начнем. Я уверен, что погибнем, но пример останется. Принесем жертву для будущей свободы Отечества» Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т.1.. Присяга была назначена на утро 14 декабря. Первым - около полудня 13 декабря - об этом узнал Н. Бестужев. В тот же день к вечеру вождям тайного общества стало известно о часе собрания Сената для приведения его к присяге - 7 часов утра. Столь раннее для сенаторов время могло быть выбрано потому, что власти были уведомлены и о готовящемся заговоре и о том, что сигналом к выступлению будет вторая присяга (доносчиком стал приятель Оболенского Я.И. Ростовцев). К вечеру 13 декабря, на последнем совещании членов тайного общества, сложился окончательный план действий. В изложении исследователей план был таков: «…утром 14 декабря восставшие полки собираются на Сенатской площади и уговорами или силой оружия принуждают Сенат издать Манифест к русскому народу с объявлением низложения прежнего правительства, гражданских свобод, значительного облегчения солдатской службы, созыва Учредительного собрания и назначения Временного правительства из определенных лиц» Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. М., 2003. Одновременно моряки Гвардейского экипажа и измайловцы должны были занять Зимний дворец и арестовать царскую семью, а Финляндский полк и лейб-гренадеры - овладеть Петропавловской крепостью.

При всех несомненных достоинствах плана следует все же отметить, что ни один из составных его звеньев не был оформлен в виде четкого приказа, не были расписаны четкие действия всех членов тайного общества, что именно каждому следовало делать в день восстания. Знакомясь с планом восстания, исследователи задаются вопросом: почему войска должны были собираться на Сенатской, а , скажем не на дворцовой площади, почему обращение к народу с манифестом намечалось осуществить через Сенат, а не непосредственно самим восставшим? Определяя данный пункт плана, члены тайного общества руководствовались желанием придать законный характер своим действиям и исходили из двух решающих обстоятельств. Во-первых, именно Сенат являлся тем государственным учреждением, который своими указами извещал население страны о кончине прежнего царя и о вступлении на престол нового, назначал присягу и печатал в собственной типографии присяжные листы, рассылаемые на места особыми сенатскими курьерами. Во-вторых, в глазах крестьянства и всего трудового населения Сенат обладал непререкаемым авторитетом, являясь высшей инстанцией в решении всех спорных судебных дел. Отсюда намерение организаторов восстания, с одной стороны, не дать Сенату присягнуть новому императору, и, с другой - заставить его опубликовать заготовленный ими манифест, которым объявлялось уничтожение бывшего правления и учреждение Временного правительства, ликвидация крепостного права и равенство всех сословий перед законом. Были назначены и люди, которые были должны предложить Сенату подписать манифест, - Пущин и Рылеев. Следовательно, наиболее целесообразное место сбора мятежных полков - Сенатская площадь. Таков был один из главных элементов плана действий 14 декабря. В реализации плана восстания решающая роль на всех этапах отводилась военной силе. Причем надеялись, что удастся избежать пролития крови, рассчитывали, что войска не будут стрелять в войска. Вот показания Рылеева на следствии: «На счет же того мнения, что до кровопролития не дойдет и не допустят, то повторяю, что не я один думал так, но почти все, случившееся на совещаниях, ибо полагали, что солдаты не будут стрелять в солдат, а, напротив еще соединятся с возмутившимися и что тогда посредством силы можно будут сохранить устройство и порядок». Воспоминания и рассказы деятелей тайных обществ 1820-х гг. М. 1988г. Т.1. Но, разумеется, это не означало полного отказа от применения оружия. В какой численности мятежные войска, по расчетам декабристов, требовались для успеха всего предприятия и сколько полков они надеялись вывести на площадь? Трубецкой на следствии показал, что надобно несколько полков, по крайней мере тысяч 6 солдат и с ним в этом в основном были согласны и остальные руководители восстания.

Конкретно руководители восстания надеялись вывести на площадь шесть названных выше гвардейских частей. Таким образом, рассчитывали на значительно большее количество войск, чем в действительности оказалось в их распоряжении 14 декабря.

Хотя, как говорилось выше, план восстания не был продуман и расписан детально, но все же некоторые обязанности были распределены. Так, предположительно 10 декабря диктатором восстания, отвечавшим за исполнение плана в целом, был избран Трубецкой. Оболенский назначался начальником штаба восстания, непосредственными помощниками диктатора были определены полковник Булатов и А.И. Якубович. Намечаемый порядок действий мятежных сил выявляется из показаний А. Бестужева: «Якубовичу с Арбузовым, выведя экипаж, идти поднимать Измайловский полк и потом спуститься по Вознесенской на площадь. Пущину вести с ними эскадрон. Брату Николаю и Рылееву находится при экипаже. Мне поднять Московский полк и идти по Гороховой. Сутгофу вывести свою роту, а если можно, и другие по льду на мост и на площадь (Панов повел ошибкою по набережной). Финляндскому полку - через Неву. Полковник Булатов должен ждать лейб-гренадеров, а князь Трубецкой - все войска, чтобы ими командовать и там сделать дальнейшие распоряжения» Воспоминания декабристов. Т.11.

: “Первая пушка грянула, картечь рассыпалась: одни пули ударили в мостовую и подняли рекашетами снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фронта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе, лепившимся между колоннами сенатского дома и на крышах соседних домов. Семь человек, ошеломленные упали: я не слышал ни одного вздоха, не приметил ни одного судорожного движения - столь жестоко поражала картечь на этом расстоянии. Совершенствованная тишина царствоваля между живими и мертвыми. Другой и третий выстрелы повалили кучу солдат и черни, которая толпами собралась около нашего места… с пятым или шестым выстрелом колонна дрогнула. “За мной, ребята!” - крикнул я московцем и спустился на реку. Посредине я остановил солдат и с помощью унтер-офицеров наxал строить густую колонну с намерением идти по льду Невы до самой Петропавловской крепости и занять ее. Если бы это удалось, мы бы имели прекрасное point d'appui (опорный пункт), куда бы могли собраться все наши и оттуда мы бы могли с Николаем начать переговоры, при пушках, обращенных на дворец. Я уже успел выстроить три взвода, как завизжало ядро, ударившись в лед и прыгая рикашетами вдоль реки. Я продолжал строить колонны, хотя ядра вырывали из нее то ряд справа, то ряд слева. Уже достраивался хвост колонны, как вдруг раздался крик: «Тонем!» Я увидел огромную полынью, в которой барахтались и тонули солдаты. Лед, под тяжестью собравшихся людей и разбиваемый ядрами, не выдержал и провалился. Солдаты бросились к берегу Невы…” Воспоминания декабристов. Т.11

Тем временем Панов и М. Кюхельбекер, сохранившие мужество и хладнокровие, тоже предприняли попытки оказать сопротивление. Им удалось построить часть солдат на Галерной улице, но переброшенное сюда орудие открыло огонь вдоль узкой и тесной улицы, расстроив порядки солдат. К 5 часам вечера восстание было подавлено; начались аресты его участников. Так трагично, и так безжалостно было подавлено восстание 14 декабря 1825 года в котором немалое участие приняла гвардия, которая как видно сражалась сама с собой, защищая интересы разных правящих верхушек. Выстрелы на Сенатской площади возвестили о том, что на исторической арене появилось первое поколение революционеров в России, открыто и без страха, с оружием в руках поднявшихся на борьбу против крепостничества и самодержавия. Две недели спустя, 29 декабря 1825 года, началось восстание Черниговского полка на юге России. Его возглавил С.И.Муравьев-Апостол. Оно началось в тот момент, когда членам «Южного» общества стало известно о разгроме восстания в Петербурге и когда уже были арестованы П.И.Пестель и другие деятели «Южного» общества. Изначально восстание Черниговского полка было обречено на поражение. Уже через неделю 3 января полк был окружен войсками правительства и расстрелян картечью.

Из сподвижников воцарившегося императора 14 декабря пострадали:

Военный генерал-губернатор граф Милорадович, смертельно раненный Каховским и Е. Оболенским и скончавшийся того же 14 декабря. Командир 1-й гвардейско-пехотной бригады генерал Шеншин, раненный саблей князем Щепиным в казрмах Московского полка. Служивший в штабе штабс-капитан квартирмейстерской части Гастфер, раненный Каховским кинжалом в голову за неисполнение требования. Флигель-адъютант И. М. Бибиков, сильно избитый, когда был послан за гвардейским экипажем. Избитый прикладом до потери сознания бывший на посту у памятника Петра конный жандарм Петербургского дивизиона Коновалов. Лошадь его исколота штыками. По некоторым данным был избит также и Я. Ростовцев.

В строю полков пострадали:

В Московском полку командир полка генерал-майор Фредерике, полковник Хвощинский, 5-й фузилерной роты унтер-офицер Моисеев и гренадер Андрей Красовский, все четверо израненные саблей Щепиным, в свалке за знамена сильно избит гренадер Соломон Красовский.

Гренадерского полка командир полковник Стюрлер смертельно ранен 14 декабря Каховским на площади и умер 15 декабря. По некоторым данным избит и полковой адъютант Зольца.

В лейб-гвардии Павловском полку картечью, выпущенной по восставшим и задевшею головную часть павловцев на Галерной, смертельно ранен 30 чел., из них более тяжело 7 (унтер-офицер Шонин, флейтщик П. Андреев, рядовые Тюрин, Волков, Симанов, Афанасьев и Попов), остальные 23 легко, по-видимому, осколками, отбитыми от домов или при свалке.

Лейб-гвардии Конного полка смертельно ранен и умер 15 декабря 1 рядовой Панюга (его кираса и каска хранились в Царскосельском арсенале, а в 70-м году передана в полк и хранились в столовой 3-го эскадрона, ныне в музее революции в Санкт-Петербурге).

Ранен в локоть левой руки командир 2-го эскадрона полковник барон Велио и в правое плечо того же эскадрона 1 рядовой (Хватов). Обоим отняли руки. Кроме того ранены: 7-го эскадрона штаб-ротмистр Н. Игнатьев, 2-го эскадрона поручик Талахов - зарядом дроби и 7 нижних чинов (рядовые 1-го эскадрона Лесовой и Бокуменко, 2-го Лобанов и Найденов, 3-го Супрун и вахмистр Данилов, 7-го эскадрона денщик Иванов). Лошадей убита 1, ранено 5. Участники атак единодушно свидетельствовали о большом числе попаданий в кирасы и каски и считали, что если бы Конная гвардия выехала без кирас, как кавалергарды, то потери были бы во много раз больше.

В Конно-пионерном дивизионе убиты 1 унтер-офицер, 1 рядовой, ранено 2 унтер-офицера и 6 рядовых. Под командиром дивизиона Зассом убита лошадь.

В Кавалергардском полку ранен 1 рядовой, 1 лошадь. В Семеновском - ранено 3 рядовых.

В общем убито 2 конно-пионера, смертельно ранены 1 генерал (Милорадович), 1 полковник (Стюрлер) и 2 рядовых (1 конногвардеец и 1 павловец), ранено 2 генерала (Шеншин, Фредерике), 2 полковника (Велио, Хвощинский), 3 обер-офицера (Игнатьев, Галахов и Гастфер) и 30 нижних чинов (1 кавалергард, 8 конногвардейцев, 3 московца, 7 павловцев, 3 семеновца и 8 конно-пионер), а всего с правительственной стороны убито и смертельно ранено 6 человек и ранено 36 человек.

Потери восставших :

Установить с полной точностью трудно. Очевидец В. Р. Каульбарс утверждает, что офицеры Конной гвардии сосчитали собранных за заборов стройки Исаакиевского собора 56 тел убитых на площади, между ними двух маленьких флейтщиков гвардейского экипажа и унтер-офицера Московскою полка с головами, снесенными картечью, 5 тел принадлежало, по-видимому, ремесленникам - зрителям на здании сената, убитым первым выстрелом вверх. Вообще же убитых считалось 70 - 80 человек.

Если вспомнить, что картечь ближнего действия имела приблизительно по 100 чугунных пуль, а выпущено было 4 картечных снаряда, то приведенное число смертельных поражений будет весьма правдоподобно. При преследовании захвачено было около 700 человек, в том числе московцев 370, гренадер 277 и гвардейских моряков 62. Остальные вернулись в казармы добровольно.

В Московском полку: смертельно раненых 2 (унтер офицер Назаров и рядовой Лебедев). Ранены картечью 9 (рядовые: Храпцов, Ефимов и Кондратьев, Савельев, Рыпкин и Т. Афанасьев, Сергеев, Никитин и унтер-офицер Шафеев). Кроме того, ранены рядовые: ушиблен лошадью 1 (Аверьянов), прострелен ружейной пулей 1 (Губин), трое рядовых (Виноградов, Латунин и Вылетков) ранены саблями или палашами. Всего в Московском полку из числа восставших смертельно ранено 2 и ранено 14. Число убитых и без вести пропавших точно выяснить не удалось, но тех и других вместе не должно быть свыше 13, так как в подсчетах полкового историка не выяснена судьба именно этого числа людей.

В Гренадерском полку: смертельно ранен 1 (рядовой Шелапутов). Ранено картечью 11 (рядовые: Николенко, Стрелков, Патронов, Савинов, Л. Иванов, Данилов, Кожин, Гурьянов, Ян, Иконников, Бакурин). Поступили с вывихом шеи от ударов 2 (Иван Тимофеев и Леонтий Тимофеев). Всего смертельно ранен 1, ранено 11 и избито 2.

В гвардейском экипаже: убито 5 (матросы Архипов, Лаврентьев, Федоров, Малафеев, флейтщик Ф. Андреев). Смертельно раненых 5 (матросы: Анатуин, Тулапин, Кириллов, Соколов и команды канонир Н. Иванов). Раненых картечью 14 (матросы И. Зайцев, Шишманов, Суровой, Пегов, Кононов, Ерыгин, Королев, Крюков, Трунов, Р.Волков, Захаров, Крылов, С. Зайцев, Кулаков), сильно придавлен лошадью 1 (матрос И. Хватов). Без вести пропало 15 человек (матросы: Стефансон, Шабанов, Григорьев, Яковлев, Антонов, Васильев, Голубков, Морозов, Богданов, Аксенов, С. Афанасьев, бомбардиры: Овечкин, Каменский и Черняков). В крепость посажено 51 человек. Итого в экипаже убито 5, смертельно ранено - 5, ранено - 15, без вести пропало - 15 и арестовано - 51.

Приговоренные к четвертованию вожди восстания, бывшие офицеры Рылеев и Каховский, повешены 13 июля 1826 г.

Приговоренные к отсечению головы сосланы на пожизненную каторгу: диктатор, полковник Преображенского полка Трубецкой, принявший под конец командование старший адъютант Е. Оболенский, гвардейский артиллерист И. Пущин и Нижегородский драгун Якубович, а также главные руководители восстания в своих частях: Московского- Щепин-Ростовский, Гренадерского - Сутгоф и Панов и гвардейского экипажа - Арбузов и Дивов. Из той же категории сосланы на каторгу на 20 лет адъютант герцога А. Виртембергского лейб-драгун А. Бестужев и невоенный В. Кюхельбекер.

Сосланы на каторжные работы пожизненно: руководители восстания в Московском полку- М. Бестужев и в гвардейском экипаже- Н. Бестужев; на 12 лет Конного полка- Одоевский и гвардейского экипажа- А. Беляев и П. Беляев. в 1827 г. Московского полка- Луцкий и фузилер Покеткин. На 10 лет - Финляндского полка- Розен и невоенный Глебов; на 8 лет - Финляндского полка- Репин и гвардейского экипажа М. Кюхельбекер.

Заключены в крепость с лишением дворянства и воинского звания - на 5 лет гвардейского экипажа М. Бодиско и на 1-год - П. Коновницын.

Разжалованы в рядовые без выслуги с лишением дворянства - гвардейского экипажа- Б. Бодиско и финляндского полка- Н. Цебриков.

Разжалованы в рядовые с правом выслуги - Измайловского полка- Фок, гвардейского экипажа Акулов, Вишневский и Э. Мусин-Пушкин и адъютант командира Кронштадтского порта Ф. И. Моллера мичман П. Бестужев.

Переведены в армию теми же чинами с заключением в крепости на 4 г. - Кавалергардского полка- Горожанский, на 1 год - Палицын, на 6 месяцев Измайловского полка- А. П. Вадбольский и Малютин, Гренадерского полка- А. Кожевников и гвардейского экипажа Шпейер, - без заключения в крепости: Измайловского полка- Гудим, Московского полка- Броке и Волков, Гренадерского полка- Шторх и гвардейского экипажа Тыртов. К этой группе могут быть отнесены откомандированные обратно в армию от конной артиллерии- И. Коновницын и от Московского полка- Лашкевич.

Высланы: в Березов статский советник Горский (в 1827 г.), за границу англичане Гайнам и Буль (в 1826 г.).

Оставлены без наказания - бывшие на площади, но вернувшиеся Гренадерского полка- Штакельберг, А. П. Пущин, Лелякин, гвардейского экипажа Д. Лермонтов, Баранцев, А. Цебриков, Миллер, Колунчаков и А. Литке; сопротивлявшиеся присяге Вилламов, А. Гагарин, Лукин и Малиновский; агитировавшие против присяги в чужих частях: в 1-м батальёне преображенцев на Миллионной, адъютант князя Хованского конно-егерь А. Чевкин и в 3-м батальёне измайловцев на походе из Петергофа у "Красного Кабачка" лейб-улан А. Скалой. К этой же группе могут быть отнесены назначенные в Сводно-гвардейский полк на Кавказ наравне с ненаказанными офицерами Московского полка- Кудашев, Гренадерского полка- П. Прянишников и Финляндского- Богданов.

Покончил с собой до суда командир 12-го Егерского пполка Булатов.

Приговорен к отсечению головы и сослан на каторгу пожизненно адъютант главнокомандующего 2-й армии Витгенштейна лейб-гусар Барятинский.

Сосланы на каторжные работы
- на 20 лет - Кавалергардского полка Анненков и Свистунов и того же полка адъютанты главкомандующих армиями - Крюков, Ивашов, Егерского полка- Басаргин, Финляндского полка- Митьков, адъютант цесаревича гродненский гусар Лунин и ближайший помощник великого князя Николая Павловича, Никита Муравьев;
- на 12 лет - Кавалергардского полка-Чернышев и А. М. Муравьев, Конной артиллерии- Кривцов, Корнилович и Измайловского полка адъютант Раевского, Муханов.

Заключен в крепость на 2 года с лишением дворянства и воинского звания лейб-кирасир ее величества Булгари.

Сосланы в Сибирь на поселение пожизненно: Измайловского полка А. Андреев и Конно-пионерного эскадрона Назимов.

Разжалованы в рядовые без выслуги с лишением дворянства Измайловского полка Н. Кожевников и Конно-пионерного эскадрона М. Пущин и с выслугой - Измайловского полка- Лаппа.

Переведены в армию теми же чинами с заключением в крепость: на 6 мес. - Кавалергардского полка Кологривов, Искрицкий, на 4 мес. - Измайловского полка Гангеблов, на 3 мес. - П. П. Титов, на 2 мес. - Конного полка- Ренкевич и на 1 мес. - Кавалергардского полка Арцыбашев и Васильчиков, адъютант главнокомандующего 1-й армии измайловец В. Мусин-Пушкин и адъютант 2-го пехотного корпуса гусарского полка- Сабуров. Без заключения в крепости: Кавалергардского полка- А. Вяземский, Н. Н. Депрерадович и Свиньин, Конного полка- Алексей Плещеев, Преображенского полка- Н. Шереметев, Гренадерского полка Корсаков, Финляндского полка Добринский и Павловского К. Оболенский.

Оставлены без наказания: Конного полка - Барыков, М. Голицын, А. Плещеев, эстандарт-юнкер Италийский, Суворов-Рымникский, Бреверн, Колокольцов, Путята, Я.И. Ростовцев. Отчасти сюда можно отнести Финляндского полка Синявина, которому в наказание вменено 3-месячное предварительное заключение.

Покончил с собой до ареста Измайловского полка- Богданович.

Насколько изучены материалы, касающиеся так называемых "декабристов", настолько же бедны материалы о солдатской и матросской массе, давшей физическую силу движению при его внешнем проявлении. На основании имеющихся материалов о наказаниях, которым были подвергнуты солдатские и матросские массы, можно сказать следующее. Все арестованные при преследовании и в ближайшие дни нижние чины Московского и Гренадерского полков и гвардейского экипажа и некоторые персонально обвиненные, были посажены в Петропавловскую крепость, а оттуда переведены московцы в Выборг, а гренадеры и гвардейские моряки в Кексгольм, где и содержались в казематах старинных крепостных сооружений. По окончании расследования они были переведены в армейские и гарнизонные части, преимущественно на Кавказ. В конце 1826 г. было возбуждено заново дело о двух нижних чинах Московского полка: унтер-офицере Луцком и фузилере Поветкине, сосланных 6 мая 1827 г. на пожизненную каторгу. Добровольно явившиеся были снова поставлены в строй своих частей, при чем для командования ротами, составленными из бывших восставших, временно назначены были офицеры других частей. В Московском полку - временно командующим полком назначен командир саперного батальона Геруа, для командования ротами - поручики того же батальона Аверин, Аделунг, Львов и Завальевский 3-й. Гренадерский полк был временно поручен полковнику Преображенского полка И. П. Шилову. Приказом по Гвардейскому корпусу от 17 февраля 1826 г. гвардейские солдаты, участники восстания, добровольно явившиеся в казармы, были назначены на составление Сводно-гвардейского пехотного полка из 3-х рот Московского и 4-х рот Гренадерского полков с тем, чтобы боевой службой на Кавказе искупить свою вину. Командование Сводным полком было поручено тому же Шилову, батальоном Московскою полка Хвощинскому и Гренадерского - Шебеко. Батальоны были названы 2-ми, а фузилерные роты - 4-й, 5-й и 6-й; гренадерская рота лейб-гренадер - 2-й гренадерской. В феврале 1827 г. эти батальоны названы 3-ми, а роты обоих полков соответственно переименованы. в 3-ю гренадерскую и 7-ю, 8-ю и 9-ю фузилерные. Командующий полком Шипов оставался в списках Преображенского полка. Полк выступил 26 февраля 1826 г. и вернулся в Петербург 11 декабря 1827 г. Чины полка сохраняли все время свою гвардейскую форму, старшинство и жалованье, и вообще на Кавказе полк был в привилегированном положении. За время пребывания на Кавказе была деформирована 3-я гренадёрская рота Московского полка. На составление ее поступили из кавказских армейских частей 27 унтер-офицеров и 118 рядовых бывшего Семеновского полка, сосланные на Кавказ в 1820 г. после шварцезской истории. Кроме того, на укомплектование полка из числа переведенных в армию участников восстания 14 декабря поступило 581 бывших гвардейцев, а также 264 отборных солдата кавказских полков. Из указанного выше видно, что Сводный полк вернулся в столицу, имея в своем составе из солдат, участников восстания 14 декабря, не только добровольно явившихся и попавших сразу в Сводный полк, но и почти всех бывших арестованных, отсидевших в крепости и переведенных сперва в армейские полки на Кавказ. По прибытии в Петербург, Сводный полк был упразднен, а его Московский и Гренадерский батальоны вернулись снова в состав своих коренных полков третьими батальонами.

Весьма показательны для эпохи и для правительства не только меры строгости по отношению к восставшим, но и меры поощрения верных правительству начальников и войск. Всем нижним чинам, бывшим в строю правительственных войск у Сенатской площади, Зимнего дворца, Петропавловской крепости и в прочих караулах было дано по 2 рубля, по 2 чарки водки и по 2 фунта рыбы. Нижним чинам частей, вызванных из-за города, дано по 1 рублю, 1 чарке водки и 1 фунту рыбы. Что касается начальствующих лиц и строевых офицеров гвардии, свиты и столичного генералитета, оказавших услуги правительству, возглавлявших важнейшие караулы, а также пострадавших, то ими были получены разнообразные награды. Не приводя подробно данных о каждом из отличившихся, раненых и прочих награжденных, ниже указываются общие данные об этих наградах. Многим генералам и офицерам были объявлены в приказах общие и именные благодарности. Некоторым даны ордена. Самой крупной и существенной наградой явилось сравнительно массовое зачисление в свиту. Назначенье генерал-адъютантами и флигель-адъютантами было в то время не только весьма почетной наградой, но, приближая к императору в качестве его личного адъютанта, открывало честолюбивому и мало-мальски способному офицеру блестящую военную карьеру. Ни до, ни после 14 декабря назначение в свиту не имело массового характера. В связи с 14 декабря было назначено 20 генерал-адъютантов и 40 флигель-адъютантов. Принято считать, что в свиту были назначены все гвардейские генералы и командиры бригад, полков, батальонов и дивизионов. На самом деле это не совсем так. Вопрос этот в истории свиты не разработан, а дает характерную картину. Генерал-адъютантами назначены по 25-е декабря оба коменданта: города (Башуцкий) и крепости (Сукин); 14 гвардейских генералов, а именно: командиры: корпуса (Воинов), трех пехотных бригад (1-й Шеншин, 3-й Мартынов и 4-й Головин) и пяти полков (Преображенского - Исленьев, Московского - П. А. Фредерике, Финляндского - Воропанов, Семеновского - С. Шипов и Драгунского - Чичерин); начальники: штаба (Нейдгардт) и по родам оружия (пехоты - Бистром, артиллерии - Сухозанет и инженеров - Сазонов). Кроме того, назначено 4 генерала персонально (Стрекалов, Ушаков, Потапов и Демидов). 22 августа 1826 г. генерал-адъютантом назначен произведенный 15 декабря 1825 г. в генералы командир гвардейских сапер (Геруа). Флигель-адъютантами по 15 января были назначены все 7 бывших адъютантов великого князя Николая Павловича (Кавелин, Перовский, Н. Годеин, Делингсгаузен, Лазарев, Адлерберг и Ивелич); воспитатель наследника (Мердер), один из адъютантов Милорадовича (Мантейфель), 7 командиров гвардейских частей (Гренадерского полка- Стюрлер, Павловского - Арбузов, Измайловского - Симанский, Егерского - Гартонг, 1-ой артиллерийской бригады - Нестеровский, Конной артиллерии - Гербель и Конно-пионерного эскадрона - Засс), 11 офицеров, выделившихся в рядах правительственных войск 14 декабря или раненых в этот день (Преображенского полка - Микулин, Титов, Игнатьев; Московского - Хвощинский и Ливен; Гренадерского - Мещерский и Зальца; Павловского - Берхман; Финляндского - А. Ф. Моллер и Конного - Велио и Захаржевский). Из ком-ров батальонов и дивизионов, бывших на Сенатской площади просто по должности, назначено лишь 8 (Семеновского - Альбрехт и Штегельман, Измайловского - де-Витте и Веселовский, Егерского - Саргер, Преображенского - Прянишников, Кавалергардского - Ланской и Шереметев); один обер-офицер (семеновский капитан Дебань-Скоротецкий); из старших полковников назначено 3 (Саперного батальёна - Бель, бывший в Зимнем дворце. Драгунского - Шембель и Гусарского - Арпсгофен, приведшие свои полки из загородного расположения). Итого 39. Сороковым можно считать Кавалергардского полка полковника Владимира Пестеля, назначенного 14 июля 1826 г., на другой день после казни его брата. Не в связи с 14 декабря назначено лишь 2 человека, бывшие при Александре I в Таганроге, и 3 командира гвардейских частей, не вызванных за дальностью 14 декабря (Кирасирского полка Кошкуль, Конно-егерского Слатвинский и лейб-гвардии 2-ой артиллерийской бригады Полозов). Командиры частей, уже бывшие в свите, получили другие награды: Конного полка А. Ф. Орлов титул графа, и в его герб внесено изменение в изображении льва: он изображен раздирающим гидру революции; Кавалергардского С. Ф. Апраксин и Саперного батальёна Геруа были произведены в генералы. Генералы, командовавшие полками - Уланским Андреевский и Казачьим Ефремов, не были назначены генерал-адъютантами, а получили алмазные знаки Анны 1-й степени. При рассмотрении наград замечается некоторое несоответствие их с заслугами перед правительством. Понятно назначение в свиту раненых Шеншина, П. Фредерикса, Стюрлера, Велио и Хвощинского, удержавших свои роты и взводы в повиновении Мещерского и Ливена, водившего в атаку Захаржевского, и возглавлявших ответственные батальоны и роты Микулина, Н. А. Титова, П. Н. Игнатьева, А. Ф. Моллера и Берхмана, но оказавшие правительству гораздо более серьезные услуги Витовтов, спасший быстрым приводом сапер Зимний дворец, и Бакунин, решивший участь дня картечью своих орудий, в свиту не попали, а получили Владимира 4-й степени, тогда как в свиту попал ряд ничем не выделившихся офицеров.

Из адъютантов Милорадовича в свиту попал Мантейфель, сопровождавший Милорадовича и доставивший его в безопасное место после смертельного ранения (получил Владимира 4-й ст.). Не попал в свиту и Финляндского полка Я. Насакен, продержавший свой маленький караул под ружьем у сената, вплотную к восставшим (получил чин и Владимира 4-й ст.). Офицеры караула Зимнего дворца (Прибытков, Греч и Боассель) получили даже не ордена, а благодарность в приказе.

Ордена были даны с выбором, а именно, из командиров рот только: двум Финляндского полка (Белевцеву и Вяткину), закрывшим выход на Исаакиевский мост, трем Павловского полка (Макшееву, Федяеву и Ярцу), закрывшим выход на Галерную, и всем четырем Саперного бат. (Витовтову, Квашнину-Самарину, Баранову и кн. А. Н. Вадбольскому), приведшим свои роты на защиту Зимнего дворца. В Кавалергардском и Конном полках ордена были даны всем командирам полков, дивизионов и эскадронов, старшим полковникам и полковым адъютантам, и по 6 эстандарт-юнкеров было произведено в офицеры. При этом не была сделана разница между конногвардейцами, действовавшими в боевой линии, и кавалергардами, простоявшими в резерве. Кроме указанных, были еще денежные награды. Так, в Конном полку всем нижним чинам был дан значительно повышенный оклад, присвоенный до того только кавалергардам. Император Николай во все свое царствование продолжал оказывать особое расположение преображенцам, гвардейским саперам, конно-пионерам и конной гвардии.

Кроме наград отдельным лицам, были даны почетные вновь установленные награды свите и целым частям. Всем бывшим чинам свиты Александра I оставлены его вензеля, всем состоявшим к 14 декабря в ротах его величества Преображенского, Семеновского и Гренадерского полков даны такие же вензеля. Шефство новым императором сохранено в Измайловском полку и в Саперном батальоне. Мундиры Александра I даны не только в шефские Преображенский и Семеновский полки, но и в остальные гвардейские пехотные, кроме Московского и Гренадерского. Дан также мундир в Гвардейскую артиллерию и из кавалерии только в Кавалергардский, Конный, Гусарский и Конно-егерский полки. Заслуживают быть отмеченными еще следующие факты в области наград. Подпоручик Ростовцев при своем свидании с Николаем Павловичем 12 декабря усиленно просил не награждать его за сообщение о заговоре в гвардии. На это он получил в ответ заявление, что наградой ему будет дружба императора. Действительно, Ростовцев в свиту Николая попал лишь через 23 года и не за 14 декабря, но состоять при великом князе Михаиле назначен уже в январе 1826 г., а в поручики произведен 18 декабря. Типично для эпохи также, что брат Павла Ивановича Пестеля, Владимир Иванович, полковник Кавалергардского полка, был 14 декабря в строю полка и во главе своего 2-го эскадрона и 1 января награжден орденом Анны 2-й степени. Как уже указано, на другой день казни брата он был назначен флигель-адъютантом. Тем же приказом 14 июля в Кавалергардский полк из Конно-егерского полка переведен третий брат, поручик Александр Иванович. При этом для службы в самом дорогом и аристократическом полку ему было дано ежегодное пособие в 3000 рублей. Последними штрихами, связывающими гвардию с революционными вспышками 1825 - 1826 годов, явился ряд переводов в гвардию. Приказом 20 января 1826 г. в гвардию переведена в полном составе 1-я гренадерская рота Черниговского пехотного полка, как единственная оставшаяся на стороне правительства при восстании полка. Командир роты, капитан Козлов был осыпан наградами: 9 января произведен в майоры, 28 января переведен тем же чином в молодую гвардию и 19 марта капитаном в старую гвардию. По прибытии роты в Петербург 14 апреля 1826 г. Козлов получил 2000 руб., а солдаты роты по 2 руб. Рота включена в Московский полк целиком. Еще более типичным для эпохи явился перевод в гвардию лиц, сделавших доносы о заговоре - Шервуда и Майбороды. Унтер-офицер из вольноопределяющихся Шервуд из 3-го Украинского уланского полка был переведен 8 января в Драгунский полк и вскоре произведен в корнеты того же полка, а капитан Вятского полка Майборода был переведен в Гренадерский полк. Так были награждены лица каким то образом участвовавшие в подавлении восстания.

Глава 3.

При рассмотрении событий 14 декабря исключительно с военной точки зрения, как вооруженного столкновения войск двух враждебных сторон, военный разбор этих событий трудно укладывается в шаблонные рамки разборов как обычных для боевых столкновений с войсками иностранных враждебных армий, так и столкновений сторон в гражданских войнах. Вооруженное столкновение 14 декабря имело свои специфические отличия от обычных боевых столкновений названных категорий. Об отличиях от боев с войсками иностранных армий говорить не приходится, так как это ясно само собой; от столкновений гражданской войны главное отличие было в том, что в солдатской массе не было ни взаимного озлобления, ни сознательной принадлежности к тому или другому лагерю. Обе стороны считали себя лояльными исполнителями солдатской присяги и ждали, что и противная сторона к ним присоединится. У обеих сторон были периоды колебаний и сомнений в своей правоте. Только вожди и руководители действий обеих сторон были, и то не все, сознательными борцами. Озлобление явилось только от внешних причин - долгого стояния на морозе, а у конницы от обстрела, хотя и не очень действительного со стороны восставших. Отметив указанные особенности, можно перейти к попытке военного разбора событий 14 декабря.

Вождем восстания должен был явиться С. Трубецкой, руководимый Рылеевым и опираясь на военный опыт Булатова и Якубовича. Как известно, назначение Трубецкого состоялось перед самым выступлением, и ни он, ни остальные названные лица не взяли командования в свои руки, и импровизированными начальниками явились братья Николай, Михаил и Александр Бестужевы, Каховский, Е. Оболенский, Щепин, Сутгоф, Панов, А. П. Арбузов и другие молодые офицеры. Общим начальником был номинально под конец Оболенский, и каждый действовал по своему усмотрению. У правительственной стороны, естественный вождь Милорадович не принял никаких подготовительных мер и выбыл из строя в самом начале столкновения. Естественный его заместитель и помощник, престарелый командир Воинов растерялся и оказался совершенно не на высоте. Управление войсками и их военными действиями вынужден был взять в свои руки воцарившийся император. Как было указано выше, все его распоряжения по сбору войск на защиту Зимнего дворца, для окружения восставших на Сенатской площади и для вызова резервов из загородного расположения были, с военно-технической точки зрения, планомерны, разумны и своевременны. В отношении принятия решительных мер на самой площади Николай I проявил некоторое колебание. События могли бы принять другой оборот, если бы не настояния более опытных и решительных генералов - принца Е. Виртембергского, Толя и Васильчикова. Меры преследования разбитого противника были достаточно энергичны и настойчивы, меры охраны на случай новых покушений противника - даже чрезмерны, Правительство не сразу сумело определить, что противник разбит окончательно.

Организованного штабного аппарата не оказалось у обеих сторон. У восставших этот важный орган не был совершенно сформирован, и функции по связи несли молодые офицеры П. Коновницын и Палицын. Правительство не подготовило к использованию аппараты ни главного штаба, ни штаба гвардейского корпуса.

Связь была налажена импровизированно у обеих сторон. У восставших поднимать полки направилась часть главных руководителей, Бестужевы и Каховский, и в своих частях действовали М. Бестужев, Щепин, Сутгоф, Панов и Розен, но большею частью без связи друг с другом. Николаю I пришлось также использовать для проведения присяги всех строевых начальников от командиров полков и выше, которых он собрал 14-го с раннего утра. При этом была сделана колоссальная ошибка - дано приказание всем гвардейским офицерам собраться во дворец на молебствие, что оставляло вымуштрованную, покорную и лишенную инициативы солдатскую массу без обычных начальников тем более доступною для агитации противного лагеря. Так оказалось в Гренадерском полку, где офицеры после присяги отправились во дворец, проявилось в Московском, где командир полка собрал офицеров к себе. Наоборот - инициатива Геруа, оставившего ротных командиров саперного батальона в казармах, принесла правительству большую пользу. По возникновении восстания сбор войск производился всеми подручными генералами и адъютантами, что, впрочем, в известной степени соответствовало приемам эпохи, когда не существовало иной связи, кроме посылки адъютанта или ординарца. У восставших наиболее удачным явилось выполнение принятого накануне плана сосредоточения на Сенатской площади, что провели Бестужевы, Щепин, Сутгоф, Панов, Н. Бестужев и А. П. Арбузов подчас вопреки пользе дела.

Действия руководителей обеих сторон были крайне затруднены тем, что обе они черпали свою вооруженную силу из одного и того же источника - из рядов строевых гвардейских частей петербургского гарнизона. Поэтому, до последней минуты вожди обеих сторон не могли быть твердо уверены, какие именно войска окажутся на их стороне, какие - на стороне противника. Действительность показала, что расчеты и предположения обеих сторон далеко не оправдались. Надежды, возлагавшиеся на полки Кавалергардский и Измайловский, а также на шефские полки цесаревича, Конный и Егерский, не оправдались. Они оказались в строю правительственных войск. Поднять удалось лишь часть Московского и Гренадерского полков и весь гвардейский экипаж, где оказались энергичные руководители в лице Бестужевых, Щепина, Сутгофа, Панова, Арбузова, М. Кюхельбекера и Дивоза. Розену удалось нейтрализовать часть Финляндского полка. Правительство также не могло иметь точного учета своих сил. Уже ранее подозрительный для Николая Кавалергардский полк оказался в его руках. Наоборот, среди любимых шефских частей оказались неприятные неожиданности: сопротивление присяге у Измайловцев и отсутствие старшего офицера М. Пущина у конно-пионер. Переход на ту или другую сторону решался в частях иногда импровизированно, благодаря энергии отдельных лиц: так в Кавалергардском полку это сделал командир полка С. Апраксин, в Измайловском адъютант Николая Павловича - Кавелин, в части Московского полка, оставшейся в казармах (свыше 900 человек), и в конной артиллерии присяга осуществилась лишь после личного появления их шефа Михаила Павловича, рассеявшего версию об аресте своем и Константина. Если к решительной минуте в руках восставших оказалось до 3 тысяч штыков без конницы и артиллерии и без общего начальника, а у окружившего их со всех сторон противника около 9 тысяч штыков, 3 тысяч сабель и 36 орудий, то это еще не являлось окончательным показателем соотношения сил. Начальники не могли быть уверены, что в соответствующую минуту остальная артиллерия - 88 орудий и вызванные из-за города 8 батальонов и 22 эскадрона не окажутся в руках противника. Даже между войсками, собранными обеими сторонами на Сенатскую площадь, не было особой уверенности в настроении ни своем, ни противника. У московцев замечалось колебание, и их карре пришлось обставить со всех сторон свеже прибывшими гренадерами. 137 гренадер по одиночке перешло к правительственным войскам. С другой стороны, настроение финляндцев, отказавшихся стрелять по восставшим, могло передаться и другим полкам. Московцы и гренадеры считали, быть может - не без основания, что конная гвардия только демонстрирует и в удобную минуту перейдет на их сторону. Этим отчасти объясняются незначительные потери конной гвардии при выстаивании под огнем пехоты в 30 шагах, и атаке с этой дистанции: безуспешность атак, быть может, также основана не только на гололедице, гладких подковах и плохих палашах. Ведь 1-му и 2-му эскадронам конной гвардии и конно-пионерам удалось прорваться на быстром аллюре между сенатом и восставшими. Артиллеристы не очень склонны были действовать картечью. Командовавшему орудиями поручику Бакунину пришлось самым энергичным образом добиваться открытия огня первого орудия легкой первой роты. Что касается конной артиллерии, то Николай, после происшествия с присягой, не решился ее вызвать. Шефская батарейная рота Михаила Павловича, по преданию, не смогла вывезти орудий сразу, так как постромки оказались перерубленными. Вообще, состав сторон и принадлежность к ним той или иной войсковой части были не слишком большой прочности и устойчивости.

Восставшие роты Московского и Гренадерского полков успели разобрать патроны, но большая часть рот гвардейского экипажа вышла без них, а когда прислала за ними, почти все они были испорчены по приказанию командира экипажа. В курки были ввинчены не боевые, а учебные деревянные кремни. Артиллерийская команда экипажа не захватила своих 4-х пушек. Зато в строю экипажа была налицо большая часть офицерского состава. В Московском полку было налицо только 2 ротных командира (М. Бестужев и Щепин-Ростовский), у гренадер 1 (Сутгоф). Ни батальонных, ни полковых командиров, ни общего начальника не было. Наоборот, у правительственной стороны весь командный состав был в строю, но зато только пехота вышла с патронами. Артиллерия выехала без снарядов, их пришлось добывать с трудом, привезя из лаборатории на извозчиках. Кавалерия была тоже без патронов и даже без пистолетов, с одними тупыми палашами или саблями. Некоторое воздействие на ход событий оказало и то, как были одеты войска. По форме, в мундирах, шинелях и киверах, были одеты лишь караулы. Прочая же пехота и артиллерия, вызывавшиеся спешно, по тревоге, были в шинелях, частью в фуражках (преображенцы, саперы и часть гренадер), частью в киверах, но генералы и офицеры, как приглашенные на молебствие, были в парадной форме, в одних мундирах. Конная гвардия выехала в своих белых колетах, железных кирасах и касках, кавалергарды - в одних белых колетах, а 7-й эскадрон - в куртках и фуражках. Поэтому, при длительном стоянии на 8-градусном морозе и ветре, войска мерзли, озлоблялись и жаждали скорейшей развязки.

У восставших главное внимание было сосредоточено на привлечении войск и их сборе. Дальнейшие намерения об овладении дворцом, сенатом и крепостью были довольно неопределенны, да и не могли быть определенными при невозможности учета сил своих и противника и характера начальных действий. Тем не менее, взяв инициативу в свои руки, руководители восстания имели большое преимущество перед правительством, принужденным импровизировать парирование наносимых ударов. Однако вожди восстания не сумели использовать этот свой главный козырь, из нападающих обратились в обороняющихся, давших себя окружить превосходным силам противника, упустив все благоприятные моменты. Так, появление Николая с 1-м Преображенским батальоном на Адмиралтейской площади не было встречено энергичным ударом московского батальона, и вообще все 3 собранные восставшие батальоны только топтались и вяло отстреливались. Панов, ворвавшись во двор Зимнего дворца, вместо того, чтобы с налета опрокинуть только что выстроившийся батальон гвардейских сапер, растерялся и вывел гренадер, поведя их на соединение с остальными восставшими. Если у него была смелая мысль захватить дворец, он не сумел довести ее до конца. Если он шел ко дворцу, лишь рассчитывая застать там уже остальных восставших, то найдя там вместо них противника, он не проявил инициативы, а остался под гипнозом задания идти на соединение со своими, - ошибка его меньше, но он усилил ее, не сделав попытки захватить императора, его свиту и артиллерию, стоявших почти беззащитно на Адмиралтейской площади при его проходе. Правительственная сторона в начале восстания была в еще более трудном положении. Руководители знали только о самом факте заговора и возможности открытого восстания, но не знали ни плана действий противника, ни тех сил, которые он выхватил себе из рядов гвардии. Начальники, долженствовавшие организовать разведку, - военный генерал-губернатор Милорадович, комендант города Башуцкий и обер-полицмейстер Шульгин - не сделали этого. Старший начальник войск, командующий гвардией Воинов растерялся. Принимать все решения, и притом импровизированные, пришлось самому Николаю. Как он с этим справился, отчасти отмечено уже выше, проявив быстроту и планомерность распоряжений по сосредоточению сил и нерешительность при их применении. Окружение противника, с закрытием почти всех выходов, было и задумано и выполнено совершенно правильно, равно как и вызов резервов, но в дальнейшем проявились довольно длительные нерешимость и неуверенность. Опытные боевые генералы, бывшие при императоре, понимали всю опасность дальнейшего выжидания и настоятельно потребовали энергичных действий. Николай послушался и спас положение правительства. Интересна параллель: через 5 лет, 18 ноября 1830 года при такой же обстановке в Варшаве Константин не послушался требований своих генералов, результатом чего явилось отступление его войск и первые успехи польского восстания. Совет принца Е. Виртембергского об атаке конницы был выполнен, но не дал достаточных результатов, так как выполнение было вялое. Зато исполнение требований Толя и Васильчикова - действие картечью - решило участь столкновения. Оправдался девиз, помещенный прусскими королями на свои пушки: "Ultima ratio regis" Новосельцев А.П., Сахаров А.Н., Буганов В.И., Назаров В.Д. История России: Учебн. пособие. - М.: АСТ, 2001 ("Последний довод короля"). Этот последний довод применили и решили участь последнего восстания стрельцов боярин Шеин и генерал Гордон у Воскресенского монастыря на Истре 18 июня 1698 г., Николай I при восстании гвардии 14 декабря 1825 года в Петербурге и генерал Гейсмар у деревни Устиновки при восстании Черниговского пехотного полка 3 января 1826 г.

При подведении итогов ясно, что обе стороны не имели ни разработанного плана действий, ни военной находчивости и почина, ни решимости на энергичный удар, хотя бы рискованный, проявили достаточную энергию лишь в деле сбора и сосредоточения сил. Оправданием для восставших является прежде всего отсутствие настоящего военного вождя и вынужденность преждевременного выступления из-за опасения упустить исключительно благоприятное положение - междуцарствия и присяги двум лицам в короткий срок. Вообще же, события 14 декабря требуют еще большого изучения с военной стороны, как несомненно дающие очень поучительный материал и по военному делу вообще и особенно в области гражданской войны в начальных ее периодах.

Ш Восставшие
(около 3000 чел. пехоты)

Каре А.Бестужева
Лейб гвардии Московский полк - 671 чел.

· 1. Фас М.Бестужева - 2 1/2 роты

· 2. Фас Щепина - 2 роты

· 3. Цепь Е.Оболенского - ок. 40 чел.

Лейб гвардии Гренадерский полк - около 1250 чел.

· 4. Фас Сутгофа - 1 рота

· 5. Фасы Панова - 1 батальон (4 роты)

Колонна Н.Бестужева
Гвардейский экипаж - около 1000 чел.

· 6. 1 батальон (8 рот и артиллерийская команда)

Ш Нейтральные
(около 500 человек пехоты)

· 7. Лейб гвардии Финляндский полк барон Розен - 2 1/2 роты

Ш Правительственные войска
(пехоты около 9000 чел., кавалерии - около 3000 чел., артиллерии - 36 орудий)

· 8. Лейб гвардии Преображенского полка - 1 рота

· 9. Лейб гвардии Финляндского полка - 1 1/2 роты

· 10. Лейб гвардии Конного полка - 2 эскадрона

· 11. Лейб гвардии Конного полка и 1-го Конно-пионерного эск. - 1 3/4 эскадрона

· 12. Лейб гвардии Финляндского полка караул - около 25 чел.

· 13. Лейб гвардии Павловского полка сводный батальон - 3 роты

· 14. Лейб гвардии 1-го Конно-пионерного - 1/4 эскадрона

· 15. Лейб гвардии Кавалергардского полка - 1/4 эскадрона

· 16. Лейб гвардии Семеновского полка - 2 батальона (8 рот)

· 17. Лейб гвардии Гренадерского полка сводная рота - 137 чел.

· 18. Лейб гвардии Конного полка - 5 эскадронов

· 19. Лейб гвардии Преображенского полка - 1 3/4 батальона (7 рот)

· 20. Лейб гвардии Московского полка сводный батальон - 641 чел.

· 21. Лейб гвардии Измайловского полка - 2 батальона (8 рот)

· 22. Лейб гвардии Егерского полка - 2 батальона (8 рот)

· 23. Лейб гвардии Кавалергардского полка - 6 3/4 эскадрона

· 24. Лейб гвардии 1-й артиллерийской бригады - 2 3/4 роты (32 орудия)