Конфигурация и функционирование власти 1930-х годов в СССР

ногие наработки резолюции несостоявшейся конференции затем были использованы в "Трехлетнем плане развития общественного и совхозного продуктивного животноводства (1949-1951 гг.)". Эта программа, оформленная постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП (б), во многом повторяя проект резолюции, тем не менее имела некоторые отличия. Здесь уже не говорилось о послаблениях в поставках государству зерна и кормов, не предусматривались особые условия для районов, вошедших в СССР после войны, делался больший акцент на моральное стимулирование сельского труда (подробно прописывались правила награждения орденами, медалями, званиями заслуженных работников). Иными словами, "Трехлетний план" в вопросах осознания проблем села не продвигался вперед, оставаясь на уровне представлений февральского (1947 г) пленума ЦК. Предлагаемые механизмы функционирования сельского хозяйства не давали эффективности. В результате сталинский план развития животноводства 1949-1951 годов, оказавшись фактически проваленным, был свернут и предан забвению в ходе следующей массовой кампании по укрупнению колхозов, начавшейся в начале 50-х годов.

Приведенные материалы дают представление о практической деятельности ленинградской группы в 1946-1948 годах, путях общественной модернизации, предлагаемых ее лидерами. Однако анализ функционирования этой силы в руководстве партии и государства был бы неполным без учета той обстановки внутреннего соперничества, которая складывалась в этот период. Ущемление позиций Берии-Маленкова привело к усилению их противостояния с появившимися конкурентами в борьбе за власть и влияние на вождя. Для этого они располагали необходимыми возможностями. Они по-прежнему находились в руководстве Совета Министров СССР. Это подтвердили итоги реорганизации правительства, происшедшие в начале февраля 1947 года. В структуре Совмина образовались восемь отраслевых бюро, возглавляемых заместителями председателя СМ. Распределение обязанностей между ними в соответствии с новым построением правительства зафиксировало следующий расклад сил: Бюро по сельскому хозяйству возглавил Маленков, оно курировало 6 министерств и ведомств; Бюро по металлургии и химии закреплялось за Вознесенским, в подчинении которого находилось 7 министерств и ведомств; Бюро по машиностроению - за Сабуровым, только назначенным заместителем председателя СМ, здесь числилось 11 профильных министерств, Бюро по топливу и электростанциям - Берия (7); Бюро по торговле и легкой промышленности - Косыгин (5); Бюро по пищевой промышленности - Микоян (5); Бюро по транспорту и связи - Каганович (8); Бюро по культуре и здравоохранению - Ворошилов (19 министерств и ведомств).

Сохранив влияние во власти, тандем Берия-Маленков развернул активную деятельность по дискредитации лидеров недружественной политической силы. Обиженные сталинские фавориты очень скоро нащупали эффективные пути противостояния ленинградцам, выработав действенную аппаратную тактику борьбы с ними. Знаковой вехой в этом стал август 1946 года, когда было принято постановление ЦК ВКП (б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград". Данное постановление хорошо знакомо исследователям и вовлечено в научный оборот как документ, прежде всего, характеризующий политику властей по отношению к творческой интеллигенции. Однако значение этого постановления, причем не столько в идеологической сфере, намного серьезнее и глубже. По существу, на основе этого казалось бы сугубо идейно-политического решения Центрального Комитета был отработан формат атаки на ленинградскую группу, а точнее на ленинградскую партийную организацию, выходцы из которой занимали теперь ведущие посты в партии и государстве. В этом же плане ключевой смысл документа видится в следующих строках: "Ленинградский горком ВКП (б) проглядел крупнейшие ошибки журналов, устранился от руководства ими и предоставил возможность чуждым советской литературе людям, вроде Зощенко и Ахматовой, занять руководящее положение в журналах... Более того, зная отношение партии к Зощенко и его "творчеству", Ленинградский ГК, не имея на то права, утвердил решением от 26 июня 1946 года новый состав редколлегии журнала "Звезда", в который был введен Зощенко, Тем самым Ленинградский ГК допустил грубую политическую ошибку. "Ленинградская правда" допустила ошибку, поместив хвалебную рецензию о творчестве Зощенко. Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) не обеспечило надлежащего контроля за работой ленинградских журналов"*. Из всего этого следовал один простой вывод - подопечные Жданову "ленинградцы" игнорируют центр. Данное заключение было услужливо преподнесено Сталину Маленковым на заседании Оргбюро ЦК 9 августа 1946 года. Обращает на себя внимание и тот факт, что это было единственное заседание Оргбюро за весь послевоенный период, где в списке присутствовавших значился Сталин. Это свидетельствует о том, для кого и каких целей готовился этот, на первый взгляд, сугубо идеологический вопрос.

Использование ленинградской темы во внутрипартийной борьбе с этого момента становится постоянной. Общеизвестно, что вождь недолюбливал Ленинград, с недоверием относясь к "колыбели революции", где он не занимал ведущих позиций. Нащупав "слабое место", Берия-Маленков с настойчивостью начали эксплуатировать данную тематику, используя для этого имеющиеся у них аппаратные ресурсы. Поэтому не случайно, что многие крупные недостатки в тех или иных сферах работы рассматривались и обобщались именно на материалах г. Ленинграда, ленинградской партийной организации. Архивные материалы содержат немало подобных свидетельств. Так, например, г. Ленинград оказался в центре внимания Центрального комитета при разборе нарушений в ходе проведения денежной реформы. В Комитет партийного контроля поступило заявление коммуниста Трофимова об антигосударственных проступках некоторых руководящих работников г. Ленинграда и области при проведении реформы. Назначенная по данному сигналу проверка установила, что действительно ряд руководящих лиц, используя служебное положение и нарушив закон, внесли вклады в сберкассы деньгами старого образца после прекращения операций. На 28 декабря 1947 года по Ленинграду и области с подлогом документов было внесено вкладов на сумму свыше 900 тыс. рублей, но Ленинградский горком отрицал эти факты, заявляя, что ему неизвестно о случаях злоупотреблений со стороны руководящих работников. Вне всякого сомнения, такие нарушения имели повсеместный характер, их без труда можно было обнаружить в любом без исключения регионе страны. Тем не менее, развитие получила тема нарушений именно в Ленинграде, что и стало предметом разбирательства со стороны секретариата ЦК, получив соответствующую огласку во всех структурах аппарата. То же самое можно отнести и к, инспирированному сверху, постановлению ЦК ВЛКСМ (25 июня 1948 г)" О недостатках в работе Ленинградской организации ВЛКСМ по идейно-политическому воспитанию студенческой молодежи". Здесь осуждалась слабость идеологической работы в высших учебных заведениях, перечислялись типичные для того времени недостатки в воспитании студенческой молодежи, хотя весь негатив, вскрытый на примере ленинградских институтов, в полном объеме присутствовал в любом другом крупном вузовском центре СССР.

Атака на ленинградскую группу происходила не только по линии дискредитации Ленинграда как их "стартовой площадки" во власть. Под жестким прессингом находилась и конкретная политика, вырабатываемая и реализуемая этой группой. Так, постоянным нападкам со стороны правоохранительных структур, где было немало сторонников Берии, подвергался курс на развертывание торговли, развитие потребительской кооперации. К примеру, прокуратура РСФСР настойчиво привлекала внимание ЦК ВКП (б) к фактам проникновения спекулянтов в систему торговли, местной промышленности и кооперации. В своих письмах руководство прокуратуры России информировало секретариат ЦК о существовании значительного числа дельцов и спекулянтов, открыто занимающихся частнопредпринимательской деятельностью и обогащающихся за счет государства, кооперации и населения. Как отмечалось, эти лица под вывеской государственной и кооперативной торговли открывают собственные магазины и ларьки, через которые реализуют товары широкого потребления. Местные руководящие работники не реагируют на частнопредпринимательскую деятельность, не выявляют и не устраняют условий для ее возникновения. Наиболее негативным следствием развития советской торговли называлось сращивание ее работников со спекулятивными элементами. После прочтения таких официальных писем создавалось впечатление, что проводимый курс на развертывание торговли и кооперации является крайне опасным для государства, порождающим вал хозяйственных преступлений и подрывающим экономику страны.

Эта инициатива излагалась в письме Председателя Совета Министров РСФСР М. Родионова от 27 сентября 1947 года, адресованному Сталину. Учреждение такого специального органа мотивировалось необходимостью предварительного рассмотрения вопросов Российской Федерации, вносимых в союзные инстанции, привлечением большего внимания к использованию местных возможностей для выполнения пятилетнего плана, а также решения различных вопросов хозяйственного и культурного строительства. Не составляет труда понять насколько удачно этот эпизод развивал тему противопоставления Ленинграда центру. В конечном счете, данный мотив, активно разыгрываемый противниками ленинградской группы, стал не последним аргументом, приведшим ее к поражению.

Усилия союза Берии-Маленкова по дискредитации ленинградской группы получили серьезную отдачу летом 1948 года, когда удалось эффективно использовать конфликт между главным "агрономом" страны ТЛысенко и сыном Жданова - Юрием Ждановым, возглавлявшим с декабря 1947 г. отдел науки Управления пропаганды и агитации ЦК. Молодой и энергичный руководитель отдела атаковал "научное творчество" Лысенко на семинаре лекторов обкомов партии 10 апреля 1948 года, где выступил с докладом "Спорные вопросы современного дарвинизма". Вот некоторые выдержки из выступления Ю. Жданова: "Т.Д. Лысенко напрасно берет на себя роль монополиста мичуринского учения, единственного продолжателя дела Мичурина", "Лысенко - представитель лишь одной ветви в биологической науке, лишь одного направления в школе великого Мичурина. Попытка подавить другие направления, опорочить ученых, работающих другими методами, ничего общего с новаторством не имеет", "Мы скажем нашим биологам, которые воюют сейчас с Трофимом Денисовичем - смелее в практику, смелее в жизнь"*. Прямой вызов сталинскому фавориту в науке не мог остаться без внимания такого опытного аппаратчика, каковым являлся Маленков. Он начал проработку этого перспективного для него вопроса: доклад Ю. Жданова, полученный им, был изучен самым внимательным образом, о чем свидетельствуют многочисленные пометки, сделанные рукой Маленкова. В мае 1948 года уже сам Лысенко передал Маленкову собственные замечания по докладу начальника отдела науки аппарата ЦК, которые представляли собой 24 выписки с комментариями и разъяснениями.

Подготовленность Маленкова, сумевшего в своих интересах представить этот конфликт, как известно, оказала влияние на Сталина, и стало той критической точкой, за которой последовало охлаждение его отношений со Ждановым-старшим. Подробности данного эпизода, в конечном счете, приведшие к смерти А. Жданова, сегодня подробно описаны в литературе. Больше всего удивляет стремительность разрешения конфликта Жданова-Маленкова, стремительность, проявленная Сталиным в удалении первого и возвышении второго, 1 июля 1948 г, Маленков опросом членов ЦК ВКП (б) вновь избирается секретарем ЦК и возвращается в секретариат (вместе с Пономаренко), а 6 июля политбюро принимает решение об отпуске Жданова на два месяца. В журнале приема Сталиным фамилия Жданова значится 12 июля, причем она обведена рамкой красным карандашом, потому что упомянута последний раз. Как известно, А. Жданов не вышел из этого вынужденного отпуска, скончавшись на Валдае 30 августа 1948 года. Его смерть оставила немало неясностей, породила много слухов и догадок.

Вернув позиции, утраченные двумя годами ранее, взяв в руки рычаги управления Центральным Комитетом ВКП (б), Маленков сразу же приступил к реорганизации аппарата. Через десять дней после его утверждения в должности секретаря ЦК, на политбюро уже был вынесен вопрос о реорганизации. Ее суть состояла в упразднении громоздких Управлений ЦК и замене их отделами, основанными на отраслевом принципе. Были образованы:

1) отдел пропаганды и агитации (300 штатных единиц),

2) отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов (300 щт. ед),

3) отдел внешних сношений (150 шт ед),

4) отдел тяжелой промышленности (80 шт. ед),

5) отдел легкой промышленности (60 шт. ед),

6) отдел машиностроения (17 шт. ед,),

7) отдел транспорта (50 шт. ед,),

8) отдел сельского хозяйства (80 шт. ед),

9) планово-финансовый отдел (43 шт. ед),

10) отдел административных органов. Основной задачей отделов определялся подбор кадров по соответствующим отраслям и проверка исполнения решений ЦК и Правительства Управление кадров ЦК, которое планировалось укреплять при Жданове, расформировывалось. Этим же решением политбюро утверждалось и новое распределение обязанностей между секретарями ЦК по руководству отделами: Жданов - отдел пропаганды и агитации, Маленков - отделы партийных, профсоюзных и комсомольских организаций и сельского хозяйства, Суслов - внешних сношений, Кузнецов - машиностроения и административных органов, Пономаренко - транспортный и планово-финансовый отделы.

Уточнялись функции оргбюро и секретариата Центрального Комитета ВКП (б). Главной задачей оргбюро, как директивного органа ЦК, определялась проверка работы партийных организаций, заслушивание отчетов обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик и принятие необходимых мер по улучшению деятельности местных парторганов. Оргбюро рассматривало и утверждало руководящие указания по вопросам организационной и воспитательной работы. Заседания оргбюро созывались не реже одного раза в неделю. Секретариат ЦК определялся в качестве постоянно действующего рабочего органа ЦК. Его основная функция - подготовка вопросов к рассмотрению на оргбюро и проверка исполнения решений.

Следует заметить, что значение оргбюро и секретариата ЦК в этот период было особенно важно, так как не собирались пленумы ЦК, практически не функционировало политбюро. В этих условиях реальная жизнь аппарата сосредотачивалась в этих структурах, а тот, кто занимал в них главенствующую позицию, по существу контролировал всю многоплановую деятельность Центрального Комитета.

Поэтому не случайно, что именно с реорганизации аппарата Маленков возобновил свою деятельность в качестве секретаря ЦК. Изменение структуры, перетасовка кадров, перераспределение полномочий - все это можно квалифицировать как подготовку к тотальному выдавливанию из руководства страной ленинградской группы, оставшейся без покровительства Жданова. Начало наступления можно отнести к заседанию оргбюро ЦК от 20 ноября 1948 года, где теперь председательствовал Маленков, На нем был обсужден вопрос "Об улучшении преподавания биологических наук в школах и педагогических учебных заведениях". Уничтожительной критике подвергалось Министерство просвещения РСФСР, которое возглавлял родной брат Н. Вознесенского - А. Вознесенский Министерство обвинили в неудовлетворительном преподавании биояогическихнаук, отрыву от передовой мичуринской материалистической биологии, в отсутствии учебных книг о Мичурине и Лысенко. А. Вознесенскому поручили устранить отмеченные недостатки, но возможности, а главное времени ему предоставлено на это не было.

Наступал 1949 год. С самого его начала стало ясно, что судьба ленинградской группы предрешена. Секретарь ЦК Кузнецов 24 января последний раз присутствовал на заседании оргбюро, а спустя четыре дня был лишен своего поста в связи с назначением руководителем Дальневосточного бюро ЦК ВКП (б), где пробыл непродолжительное до ареста время.7 марта Вознесенский был освобожден от обязанностей заместителя председателя Совета Министров и председателя Бюро СМ по металлургии и химии, выведен из состава политбюро и отправлен в отпуск для лечения. Находясь в отпуске, отстраненный от всех дел, он использовал последние месяцы своей жизни для подготовки капитального теоретического исследования "Политическая экономия коммунизма" объемом свыше 800 страниц, так и не вышедший в свет.

Претензии, адресованные Вознесенскому, касались пропажи документов в вверенном ему Госплане СССР. Как установила проверка, за 1944-1948 гг. исчезло более 200 секретных документов, в том числе 9 из личного секретариата председателя. В числе их: записка о мерах по развитию нефтяной и угольной промышленности в 1947 г., материалы о восстановлении черной металлургии Юга, записка об основных показателях плана производства цветных металлов в СССР, мероприятия об организации производства радиолокационных станций и т.д. Были и другие более серьезные обвинения. В решении политбюро ЦК говорилось, что Госплан допускал необъективный и нечестный подход к вопросам планирования и оценки выполнения планов, занимался подгонкой цифр с целью замазать действительное положение вещей, указывалось на смыкание Госплана с отдельными министерствами и ведомствами для занижения хозяйственных планов.

Расширение т. н. "ленинградского дела" коснулось и руководителя московской партийной организации, секретаря ЦК Г. Попова - выдвиженца и союзника поверженной группировки. В декабре 1949 года он был смещен со своих постов и заменен вызванным из Украины Н Хрущевым. Причина отставки Попова сводилась к неправильной политике в отношении союзных министерств и министров. Как отмечалось в постановлении, глава столицы пытался командовать ими, подменяя на практике правительство и ЦК. Бюро МК и МГК ВКП (б) в своей работе проявляло антигосударственные действия, требуя от министров подчинения по вопросам, связанным с предприятиями союзного назначения, расположенными в Москве и Московской области, препятствовало их несогласованному с бюро обращению в правительство.

Всего по "ленинградскому делу" арестовано по разным оценкам от двух до десяти тысяч человек, что дает основание говорить о нем как о самой крупной репрессивной волне среди высшего руководства страны в послевоенный период. Однако следует подчеркнуть, что в то время оно не было предано огласке, в средствах массовой информации о нем ничего не сообщалось. Даже руководящие сотрудники, приближенные к центрам власти, не представляли не только масштабы, но и сам факт происходящего. Например, работник госбезопасности М. Докучаев в своих воспоминаниях пишет: "О "ленинградском деле" в то время никто ничего не знал. Ходили слухи и разговоры об арестах и расстрелах, высказывались догадки, и только на ХХ съезде КПСС менее известно". То же самое подтверждает высокопоставленный генерал МГБ П. Судоплатов, который по секрету узнал об арестах от одной сотрудницы аппарата Маленкова'", Любопытна такая деталь: в самый разгар арестов и репрессий ленинградцев "Правда* помешала на своих страницах письма Сталину от трудовых коллективов г. Ленинграда и области, которые сообщали о патриотических починах, клялись вождю в новых трудовых свершениях - Полный информационный вакуум отличает "ленинградское дело" от аналогичных процессов второй половины 30-х годов, когда большая часть общества, настроенная против очередной партии "врагов", требовала немедленной и самой суровой расправы.

Сегодня о "ленинградском деле" написано немало, Со значительной долей достоверности установлен хронологический ряд событий, прояснены многие детали, но при этом меньше сделано в осмыслении причин случившейся трагедии. Многие исследователи в их объяснении делают акцент на неприязнь Сталина к Ленинграду, ленинградской парторганизации, где он постоянно еще со времен Зиновьева ощущал настроения оппозиционности своей личной власти, и что именно данную струну сталинской психологии сумел настроить на нужный лад тандем Берии-Маленкова. Конечно, учитывая циничность, коварство последних, а также патологическую подозрительность вождя, все это представляется объективным и справедливым. И все же снова зададимся вопросом - почему Сталин отрекся от ленинградской группы и вновь сделал своей опорой потесненных ранее фаворитов? По нашему мнению, ответ заключается не только в специфике личных качеств вождя и продуманности интриг Берии и Маленкова. Не нужно забывать, что те же Жданов,

Кузнецов, Вознесенский являлись не менее подготовленными людьми для ведения сложных интриг и многоходовых аппаратных комбинаций. Непонятно другое и, пожалуй, самое главное - зачем Сталин, испытывая стойкую ненависть к северной столице, пошел на формирование ленинградской группы, доверив им высшие посты в партийно-государственной иерархии? Получается, что весной 1946 года его не беспокоили (или он просто не замечал) те возможные проблемы от ленинградских выдвиженцев, которые заставили его спустя всего три года принять решение об их устранении. Зная дальновидность и расчетливость Сталина, вряд ли можно это допустить.

Здесь мы подходим к одному принципиальному моменту: причины разрешения Сталиным конфликта между Берией-Маленковым с одной стороны и ленинградской группой - с другой, в пользу первых становятся более понятными если исходить, прежде всего, из характера и сферы деятельности этих двух основных кланов. Вспомним, чем занимались Жданов, Вознесенский, Косыгин - пропагандой и агитацией, культурой, государственным планированием, металлургией, легкой и текстильной промышленностью. Они выступали за смешение приоритетов хозяйственного развития в сторону группы "Б", разрабатывали новую программу партии, готовили XIX съезд, затем XIX Всесоюзную партийную конференцию и т.д. Совершенно разные направления работы и дела, зачастую очень далекие друг от друга. Вместе с тем, здесь есть и одно обстоятельство, сводящее все выше перечисленное к одному общему знаменателю - все это сугубо гражданская деятельность, связанная исключительно с гражданской жизнью советского общества. Но у Сталина в послевоенный период существовали иные приоритеты. Он был одержим идеей мирового господства, путях его достижения. Поэтому развитие военно-промышленного комплекса как главного условия в этой борьбе становится для планов "вождя всех времен и народов все более и более жизненной задачей. Хорошо известно, что его правой рукой в этом деле являлся Берия. Именно он курировал комитеты № 1, № 2, № 3 (по созданию атомной бомбы, реактивных ракет, радиолокационных систем) на базе которых затем будут сформированы основные министерства отечественного ВПК. За Берией в эти годы стояли главные действующие организаторы, руководители "оборонки" и он выражал интересы этого "монстра", растущего не по дням, а по часам. Стратегическим союзником Берии по аппарату ЦК и Совмину являлся Маленков. Иными словами, этот тандем в 1948-49 годах занимался и обеспечивал то, что тогда более всего отвечало устремлениям и замыслам вождя. Тот, кто отвечал за ВПК, а фактически за инструмент достижения его амбициозных идей, оказался намного нужнее готовивших съезды, конференции, программы. Именно на этой основе развертывались интриги Берии-Маленкова по дискредитации ленинградской группы в глазах Сталина, разыгрывалась карта оппозиционности Ленинграда центру, ненадежности его кадров, но это уже было вторичным.

Падение ленинградской группы существенно изменило расклад сил на вершине партийно-государственной иерархии. В этом смысле можно говорить и об еще одном важном последствии разрешения этого конфликта. Речь идет о начавшемся отстранении "старой гвардии" от реальных властных рычагов. Именно с 1949 года ветераны политбюро, на которых все меньше опирался Сталин, все больше оказываются не у дел, на второстепенных ролях. Эти процессы, вызревавшие давно, набрали силу именно в ходе падения ленинградской группы. Здесь важно подчеркнуть, что Молотов, Микоян, Андреев ориентировались на нее, выступая союзниками по многим вопросам. Молотовым было установлено тесное сотрудничество с Вознесенским, который даже замещал его в Совете Министров во время зарубежных командировок Микояна связывали родственные отношения с Кузнецовым.

Ослабление ленинградской группы сразу же отразилось на позициях "старой гвардии". Особенно заметно это сказалось на положении Молотова как наиболее значимой фигуры ближайшего сталинского окружения, долгожителя политбюро. Уже к концу 1948 года между ним и вождем чувствовалось напряжение'. Как известно, в этот период был дан ход делу П. Жемчужиной - жены Молотова, которую обвинили в поддержании длительных и близких отношений с еврейскими националистами, подозреваемыми в шпионаже, участии в похоронах Михоэлса, посещении московской синагоги и т.д.4 марта 1949 года, одновременно с Вознесенским, Молотов освобождается от обязанностей министра иностранных дел, после чего его положение во власти можно квалифицировать как более чем странное. Оставив его в должности заместителя председателя Совета Министров, Сталин поручил ему заниматься совершенно отличным от внешней политики делом.6 апреля политбюро утверждает Молотова председателем Бюро по металлургии и геологии при СМ, но уже в июле его освобождают от этой работы, обязав наблюдать за МИДом, где на посту министра находился Вышинский, абсолютно не нуждавшийся в Молотове.13 февраля 1953 года произошло еще одно неожиданное назначение: Молотов возглавил только что сформированное Бюро по транспорту и связи при СМ, которое ведало министерствами путей сообщения, Морфлота, речфлота и связи* С июля 1949 года Молотов все реже значится среди посетителей кремлевского кабинета Сталина'.

Оттеснение от властных рычагов других ветеранов, в отличие от Молотова, считавшегося вторым человеком после Сталина, происходило более спокойно, без резкостей, однако от этого не стало менее реальным. Микояна освободили от обязанностей министра внешней торговли СССР. Такой сугубо военный человек как Ворошилов находился на должности председателя Бюро по культуре и здравоохранению при СМ и, видимо в качестве компенсации, курировал добровольное общество содействия армии, авиации и флоту Каганович занимал далеко не самый важный пост председателя Госснаба СССР Председатель Совета по делам колхозов при СМ Андреев вообще практически был забыт Сталиным, который не принимал его с февраля 1947 года, т. е с момента проведения пленума ЦК ВКП (б) по вопросам сельского хозяйства, где с главным докладом выступал Андреев

Падение ленинградской группы и ослабление ветеранов открыло дорогу на вершину власти руководителю Компартии Украины Н. Хрущеву. После празднования 70-летнего юбилея Сталина, Хрущев утверждается секретарем ЦК ВКП (б) и одновременно секретарем московской парторганизации. Решение Сталина о его переводе в столицу не в последнюю очередь обусловлено стараниями Маленкова, укреплявшего после чистки центральные органы своими людьми В этом смысле он имел основания считать руководителя Украины своим сторонником. Маленков как секретарь ЦК до мая 1946 года курировал республиканские организации и не мог не соприкасаться с Хрущевым. Затем в 1947 году уже в качестве председателя Бюро по сельскому хозяйству при Совете Министров он тесно контактировал с крупным "знатоком" сельской экономики. Данные утверждения подкрепляются и хрущевскими мемуарами, где содержатся многочисленные свидетельства их взаимоотношений по самым различным вопросам. Хотя хрущевская интерпретация всех этих моментов "задним числом" резко отрицательная: он демонстрирует расположенность к Жданову и Вознесенскому и выражает осуждение деятельности не только Берии, но и Маленкова.

Тем не менее, близость Хрущева именно к этой группе подтверждают эпизоды внутрипартийной борьбы тех лет. В частности, конфликт Хрущева и секретаря Курского обкома партии П. Доронина. Последний, пользуясь поддержкой лидеров ленинградской группы, начал активно пропагандировать такую форму организации труда в колхозах, как звено. Для пропаганды своих взглядов Доронину одному из первых предоставлялось слово на февральском (1947 г) пленуме ЦК, в его распоряжении находились страницы центральной партийной печати. Соперничество Хрущева с Дорониным приобрело острый характер на пленуме ЦК в феврале 1947 года, где украинский лидер, подвергнув критике взгляды курского коллеги, публично вызвал его на соревнование. В содержательном плане суть разногласий заключалась в следующем: Хрущев считал оптимальной формой организации труда на селе бригаду. По его мнению, она как более крупное подразделение лучше состыковывалась с процессами механизации сельского хозяйства Доронин же был убежден в эффективности звена как более мобильной структуры, позволяющей наиболее полно учитывать принцип заинтересованности, справедливости в оплате труда. В конечном счете, конфликт разрешился не на идейной основе. Падение ленинградской группы предопределило поражение Доронина, который лишился своего поста. А утверждение Хрущева секретарем ЦК поставило точку в содержательной части конфликта. В феврале 1950 года Оргбюро ЦК заслушало вопрос "О работе Курского обкома ВКП (б)", где подчеркнуло неудовлетворительное руководство сельским хозяйством, извращения в вопросах организации колхозного труда. Звучала критика Доронина и сменившего его на посту секретаря обкома Голубева за действия, направленные на ослабление колхозного строя. Среди их покровителей назывался еще функционировавший Андреев, на которого также возлагалась вина за вскрытые недостатки. Разгром Курского обкома ВКП (б) стал первым результатом пребывания Хрущева в Москве в новом качестве.

Говоря о фигуре Хрущева, необходимо заметить, что его деятельность в последние годы сталинского правления по-прежнему остается недостаточно освещенной в литературе. Однако данный вопрос представляется крайне важным с точки зрения выяснения позиций Хрущева в руководстве страны, определения его политических устремлений как будущего лидера СССР. Выявленные материалы свидетельствуют о неоднозначности политического лица Хрущева, во многом не совпадающим с имиджем будущего архитектора "оттепели". Именно так можно охарактеризовать его инициативу о выселении крестьян из Украинской ССР. В письме к Сталину в январе 1948 года будущий реформатор излагал наболевшее: "Отдельные паразитические и преступные элементы присосались к колхозам, пользуются льготами, предоставленными колхозникам, но никакого участия в работе колхозов не принимают. Подобные элементы, используя колхозы как ширму, занимаются спекуляцией, воровством, самогоноварением и совершают другие преступления". К письму прилагался проект постановления (вскоре принятого), где предлагалось предоставить собраниям колхозников право высылки "нежелательных элементов" на срок до 8 лет. Что из этого вышло на практике, хорошо видно из сообщения Генерального прокурора СССР Г. Сазонова секретарю ЦК Кузнецову. В письме приводились факты многочисленных нарушений в применении постановления выселение лиц пенсионного возраста, семей, в которых были неработающие. Но эти мелочи нисколько не смущали автора инициативы. На пленуме ЦК КГТ (б) Украины (25 мая 1948 г) Хрущев заявлял; "Борьба за укрепление трудовой дисциплины в колхозах, за образцовую организацию труда должны все время находиться в центре внимания парторганизаций. Борясь с лодырями, со злостными нарушителями дисциплины, с паразитическими элементами, сельские коммунисты. расчищают путь для еще более успешного продвижения вперед по пути к коммунизму" Начинание Хрущева по выселению крестьянства приобрело и всесоюзный размах. Украинский опыт решено использовать для укрепления трудовой дисциплины повсеместно - 2 июня 1948 года президиум Верховного Совета СССР принял указ, предусматривающий аналогичные действия в масштабах всей страны.

Вообще, в поступках Хрущева в эти годы просматриваются те черты, которые станут неотъемлемыми характеристиками его политической натуры в послесталинскую эпоху. Прежде всего, речь идет о таких качествах, как поспешность в выдвижении всевозможных инициатив, скоропалительность в решении крупных хозяйственных дел, требующих тщательной проработки. Например, еще находясь на Украине, он организовал почин трудящихся Шполянского района Киевской области по выполнению "трехлетнего плана развития животноводства 1949-1951 гг." за один год". Комментарии здесь излишни.

Будучи на работе в Москве, Хрущев выдвинул глобальную идею укрупнения колхозов и создания т. н. "агро городов". Ее корни уходили еще в период его работы на Украине, где в Киевской области была предпринята одна из первых попыток создания колхозного города. В конце 1949 года в селении Леськи прошел торжественный митинг, посвященный закладке такого города. Был установлен обелиск с надписью: "Вместо старых сел - Леськи, Талдыни, Худяки и Ломовате, которые отжили свой век, тут будет сооружен колхозный агрогород им, Сталина". Увлеченный этой инициативой, Хрущев сформулировал планы создания "агрогородов" в масштабах всей страны. Свои мысли он изложил в статье, опубликованной "Правдой" 4 марта 1951 года. Они сводились к нецелесообразности существования мелких колхозов и деревень и необходимости их резкого укрупнения. На практике такие действия означали был насильственное переселение огромного количества людей в новые искусственно созданные образования, разрушение всей ткани деревенской жизни, и, в конечном счете, физическое уничтожение крестьянства как класса. Непродуманность последствий и авантюристичность этих мер были настолько очевидны, что уже 2 апреля 1951 года появилось закрытое письмо ЦК ВКП (б), осуждающее хрущевское" новаторство Сам автор направил покаянное письмо Сталину, где признавал ошибочность своих взглядов.

Несмотря на этот промах, позиции Хрущева в руководстве партии в 1950-1953 годах постепенно укреплялись. Конечно, в начале этого отрезка времени его влияние было несопоставимо с возможностями Берии или того же Маленкова, но сфера его деятельности расширялась и "вширь" и "вглубь", оставаясь, правда, в рамках партийного аппарата. В январе 1951 года Хрущев, будучи занятым в качестве руководителя Московской парторганизации, решением политбюро получает полномочия по наблюдению за "родным" ЦК КП{6) Украины. Здесь следует отметить, что параллельно происходило укрепление позиций Булганина, на котором никак не отразилось падение ленинградской группы. В феврале 1947 года он становится заместителем председателя СМ СССР, примерно через год выносится предложение о его переводе из состава кандидатов в члены политбюро. В феврале 1951 года Булганин утверждается председателем Бюро по военно-промышленным и военным вопросам при СМ, куда вошли крупнейшие организаторы советского ВПК и военачальники - Хруничев, Устинов, Юмашев, Василевский и др. фактически это означало серьезное ущемление положения Берии, впервые после устранения ленинградской группы. К тому же, утвержденный Сталиным порядок председательствования на президиуме Совмина, предусматривал следующую очередность - Булганин, Берия, Маленков, тогда как ранее в сентябре 1949 года порядок очередности был несколько иным - Берия, Булганин, Маленков, а также Каганович и Caбypoв. В результате в конфигурации власти в 1951 - 1953 гг. начал зримо вырисовываться новый дуэт Булганина-Хрущева, которые состояли в хороших личных отношениях еще со времен довоенной работы в Москве (соответственно на постах председателя Моссовета и секретаря парторганизации). Нельзя не заметить, что по своему расположению в партийно-государственной иерархии этот союз во многом напоминал тандем Берии-Маленкова. Булганин становился одним из главных действующих лиц ВПК, Хрущев же приобретал сильные позиции в аппарате Центрального Комитета.

Их позиции оставались прочными Во всяком случае, усиление централизации в работе Совмина никак не отразилось на положении ближайших сталинских фаворитов.7 апреля 1950 года образуется Бюро президиума СМ для сосредоточения в нем наиболее важных вопросов социально-экономической жизни, И уже через неделю после этого решения (15.04.1950 г) Маленков входит в состав Бюро В марте 1951 года происходит ликвидация отраслевых Бюро Совмина; по топливной промышленности, по сельскому хозяйству и заготовкам, по транспорту и связи, по металлургии и геологии, по культуре. Все их функции переходили в Бюро президиума СМ, но при этом за Берией по-прежнему оставалось руководство спецкомитетами N° 1, № 2, № 3, на что ему обязывалось "отдавать половину своего рабочего времени".

Направленность интересов Берии и Маленкова на правительство далеко не случайность. Роль Совета Министров СССР в обшей системе власти после войны была необычайно высока. Именно здесь сосредотачивалось все реальное и оперативное управление экономикой, хозяйством страны, социальной сферой. В этом состояло сталинское видение властного устройства. Как свидетельствует венгерский лидер послевоенных лет М. Ракоши, Сталин подчеркивал: "Товарищи забывают, что коммунистическая партия, какой бы они ни была популярной, является лишь маленькой частичкой народа. Подавляющее большинство населения, народ считает своим представительным органом правительство, поскольку оно избрано депутатами, за которых голосовал народ". Политбюро, как уже говорилось, не отличалось в те годы оперативностью работы, практически не собиралось. Его заменили различного рола совещания, встречи у Сталина тех или иных членов высшего руководства страны. Впоследствии Хрущев с возмущением говорил о второстепенной роли партии в послевоенной властной иерархии, когда практически вся работа партийных комитетов сводилась к поддержке и проведению в жизнь распоряжений Совмина и министерств. Хрущев подчеркивал: "...13 лет съезд партии не собирали, 8 лет пленум не собирали и как могли 20 лет политбюро не собирать? Мы-то члены политбюро знаем, как оно работало, нам-то известно, В два часа ночи поднимали и говорили, что вот такие-то вопросы надо решить. Приезжали, нас спрашивали: покушать хотите? А какая еда в два часа ночи. Ну поели, теперь расходитесь. Это было заседание политбюро. Вот как было*.

Принятие решения о проведении XIX съезда партии знаменовало собой новый этап в жизни правящей элиты, отличающейся своим внутренним содержанием и своей логикой. В партийно-государственной политике в 1952 году утверждались и выходили на первый план новые акценты. Они связаны с формированием и повсеместным внедрением в практику цельной концепции развертывания критики и самокритики. Данная тема всегда неизменно присутствовала в официальном лексиконе советской пропаганды, давно став во многом ритуальной, но в преддверии XIX съезда эти вопросы приобрели необычайную остроту, превратившись в самую главную повседневную задачу всей партии и всего общества. Для начала этой широкомасштабной кампании Сталиным была выбрана компартия Грузии, что уже само по себе не могло не вызвать значительной доли удивления. В ноябре 1951 года в Грузии прошло разоблачение антипартийной группы Баремия, Как сообщалось, она намеревалась захватить власть в республике и подготовить ликвидацию советского строя, рассчитывая при этом. Однако ликвидация этой группы еще не ставила точку в данном деле. Политбюро было обеспокоено медленным исправлением ошибок по нейтрализации последствий вражеских действий, сохранением на руководящих постах в грузинской парторганизации сторонников разоблаченной группы.

В силу этих причин политбюро ЦК посчитало нужным внести на повестку дня вопрос "О положении дел в компартии Грузии", для чего члены бюро ЦК КП (б) Грузии вызывались в Москву. Состоявшаяся на заседании дискуссия следующим образом определяла и раскрывала сложившуюся ситуацию: "В Грузии продолжает оставаться неблагополучное положение дел с внутрипартийной демократией. Самокритика в грузинской парторганизации, как и критика снизу со стороны рядовых членов партии, как правило, не практикуется и не пользуется почетом... Более того, в Грузии имеют место факты гонения на людей, вскрывающих недостатки в работе ЦК КП Грузии, господствует обстановка благодушия и парадного благополучия, имеет место упоение хозяйственными успехами и забвение того, что хозяйственные успехи имеют и теневую сторону, влекут за собою некритическое отношение к недостаткам в работе, вносят обывательскую успокоенность и порождают политическую слепоту. Кроме того, ЦК КП Грузии плохо связан с местами, с массами рабочих и крестьян. Руководители ЦК И СМ республики мало бывают в местных организациях, на предприятиях, колхозах, а если и бывают, то проездом. Выяснилось также, что в ЦК КП Грузии, по вине бюро ЦК и прежде всего т. Чарквиани, предано забвению важнейшее указание Ленина о том, что основу организации большевистского руководства составляет правильный подбор кадров и проверка исполнения решений... Выяснилось даже, что ЦК КП Грузии редко созывает пленумы ЦК, плохо организует работу ЦК Грузии, не рассылает членам ЦК протоколов бюро ЦК, вследствие чего члены ЦК оказываются даже неосведомленными о партийных решениях по важнейшим вопросам, что является совершенно ненормальным".

Мы специально подробно остановились на этом документе, так как здесь фактически в полном объеме сформулирован формат кампании по развертыванию критики и самокритики, внутрипартийной демократии, которая в мае-октябре 1952 год станет доминантой в жизни всей партии и общества в целом. Концентрировано здесь определены и названы конкретные направления предстоящей широкомасштабной кампании - борьба с зажимом критики, с обстановкой успокоенности, укрепление связей с массами, проверка исполнения, Все эти взаимозависимые вещи подводились к главной задаче - подбору кадров. Иными словами, речь шла о формировании механизма осуществления кадровой политики, основанной на постоянном и тотальном давлении на партийно-государственный аппарат, когда ответственный работник любого уровня не мог быть застрахован от обвинений и нападок. Важно подчеркнуть и другое: от грузинской парторганизации требовалось то, чего уже давно не наблюдалось в деятельности самих центральных органов, где не созывались пленумы, бездействовало политбюро ЦК. Не случайно для старта масштабной кампании была выбрана именно грузинская компартия и ее лидер Чарквиани - ближайший соратник Берии, находившийся под его покровительством и считавшийся "неприкасаемым". Решением политбюро ЦК за все вышеперечисленные недостатки Чарквиани был снят со своего поста, который он принял из рук Берии в конце 1938 года. Тем самым сразу задавалась высокая планка намечаемой кампании, при этом Берию. Лидером грузинской компартии становился его давний недоброжелатель, руководитель Кутаисской организации Мгеладзе, апробированная на грузинской почве, кампания по развитию внутрипартийной демократии стартовала по всей стране, трансформируя звучавшие ранее ритуальные заклинания о пользе критики и самокритики в реальную политическую силу. Развернутая кампания затронула все без исключения регионы Советского Союза. Об этом со всей определенностью свидетельствуют материалы, публикуемые газетой "Правда*. Главный пропагандистский рупор из номера в номер ратовал за принципы демократического централизма, за борьбу с бюрократизмом, необходимость критического отношения к работе. Требовал со всей строгостью наказывать лиц, виновных в зажиме критики и преследующих коммунистов, сигнализирующих о недостатках. И это были не просто слова: многие руководящие работники лишились своих постов в ходе развернувшейся кампании. К примеру, 26 июля 1952 года секретариат ЦК принял постановление "О фактах зажима критики в партийной организации Железнодорожного района г. Ростова". За антипартийную деятельность, выразившуюся в преследовании за критику и провокациях в целях обмана партии, руководство районной парторганизации (четыре человека) было исключено из рядов ВКП (б). Прокуратуре СССР поручалось привлечь их к судебной ответственности, а секретарю Ростовского обкома объявлялся строгий выговор. В той же Грузии, откуда кампания брала свое начало, в течение 1952 года было заменено 427 секретарей горкомов, райкомов, заведующих отделами. Под шквалом критики оказались не только партийные структуры, но и государственные органы: только за август 1952 года Секретариат ЦК рассмотрел вопрос "О недостатках в деле подбора, расстановки и воспитания кадров применительно к четырем общесоюзным ведомствам - Министерству вооружений, авиационной промышленности, судостроительной промышленности и связи. Здесь также в полном объеме воспроизводились обвинения в бюрократическом стиле работы, плохой проверке исполнения решений со стороны руководителей министерств.

С опубликованием проекта нового Устава партии дискуссии о развертывании демократических принципов перешли в русло его обсуждения. С этой целью "Правда" открыла постоянную рубрику, где помещались поступившие отклики на текст Устава. Коммунистами высказывалось немало замечаний, направленных на демократизацию внутри партийной жизни. Предлагалось сделать открытыми для всех членов партии данного города или района собрания актива, привлекать к ответственности вплоть до исключения из партии за преследование работников печати (т.е. журналистов), не выдвигать секретарями крайкома, обкома, горкома и райкома тех, кто на выборах парткомитетов в ходе собраний или конференций не получил 2/3 голосов'. Сильные возражения при обсуждении проекта Устава вызвало изменение названия партии из Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) в Коммунистическую партию Советского Союза. Многих не удовлетворила предложенная мотивировка о том, что наименование КПСС является более точным, так как находится в большем соответствии в наименованием государственных органов СССР. В Центральный Комитет поступали письма в резким несогласием против данного положения Устава. Так, Павлов (г. Москва) писал: "Категорически возражаю против наименования - Коммунистическая партия Советского Союза. По этой традиции и новое наименование будем называть сокращенно КПСС. Одно звучание эс-эс противно каждому советскому человеку, как напоминающее о немецкой фашистской организации "СС", а сокращенное КП - на военном языке означает командный пункт". Были и другие, менее эмоциональные, но более содержательные аргументы, как, например, письмо Владыкина (Удмуртская АССР), где подчеркивалось: "Слово большевик я прошу сохранить из-за того, что оно сразу как-то напоминает об исторических моментах борьбы и работы нашей партии, воодушевляет коммуниста,., как-то морально и психологически действует. Кроме всего этого я считаю, что наша коммунистическая партия большевиков есть ведущая партия во всем мире и вот эту ведущую роль чем-то надо оттенить и мне кажется, вот это-то слово большевик сразу выделяет нашу партию от остальных коммунистических партий мира, к тому же слово большевик имело бы большое значение для молодежи и для вступающих"

Масштабная кампания по оживлению внутрипартийной жизни достигла своего апогея на XIX съезде КПСС. Буквально все ораторы партийного форума делали основой своих выступлений данную тему. Сменяя один другого, делегаты съезда повторяли как заклинание - развернуть решительную борьбу с теми, кто тормозит развитие критики и самокритики, не право, а обязанность коммуниста сообщать в вышестоящие инстанции о недостатках в работе и т.д. В этом смысле интересные наблюдения сделал Поскребышев: "Критику и самокритику не уважают лишь люди с нечистой совестью, это либо нарушители партийной и государственной дисциплины, либо презренные трусы, либо жалкие обыватели, недостойные носить высокое звание члена партии".

Удивительно, но факт - самым некритичным человеком, присутствующим на XIX съезде КПСС, был... сам Сталин. К такому выводу приводит сделанная им накануне съезда правка проекта Отчетного доклада ЦК, озвученного Маленковым, Изучение архивных документов показало, что Сталин, редактируя отчетный доклад, всячески пытался смягчить в тексте многие места, ослабить некоторые формулировки, снять острые моменты. Вот несколько выдержек из документов (текст дается по проекту доклада Маленкова, в скобках указана правка Сталина):

"министерства недополучают большое (Ст. - известное) количество продукции".

имеют место многочисленные (вычеркнуто) факты поставки потребителю недоброкачественных изделий и товаров".

"нельзя мириться с такими крупными (вычеркнуто) недостатками в работе промышленности".

"на предприятиях и особенно на стройках все еще велика (Ст. - имеется) текучесть рабочих".

"Далее, надо признать, что все еще имеют место факты преступного расхищения и растаскивания (Ст. - разбазаривания) колхозного добра, захвата колхозных земель (вычеркнуто)

"появилось много (Ст - немало) работников, которые забывают..."

Изучение документа выявило вещи более серьезные, чем просто техническая правка. Сталин произвел в докладе Маленкова вставки принципиального характера. Например, им вписано известное заявление Маленкова о решении в СССР зерновой проблемы. Вот оно "Таким образом, зерновая проблема, считавшаяся ранее наиболее острой и серьезной проблемой, решена с успехом, решена окончательно и бесповоротно".

Новые эти детали не были известны тогда делегатам съезда, которые в течение его работы с нетерпением ждали выступления вождя. Как известно, он выступил с краткой речью, сказав по сути несколько общих фраз жаждавшей его слышать аудитории. Это хорошо передано в воспоминаниях Шепилова: "Весь зал поднялся как наэлектризованный. Громовые овации сотрясали здание дворца. Стоя на трибуне, Сталин внешне безучастно смотрел в пространство. По его лицу нельзя было определить, какие чувства испытывал в этот момент диктатор... Пару раз он поднимал руку, как бы прося аудиторию позволить ему начать говорить. В эти моменты овации удесятерялись"".

На XIX съезде КПСС было принято решение о значительном увеличении состава Политбюро, преобразованного теперь в Президиум ЦК, В его состав, избранный съездом, вошли 25 членов и 11 кандидатов. Такого большого количества Политбюро не насчитывало еще никогда. Вскоре Сталин образовал неуставной орган - Бюро Президиума ЦК (во многом, по аналогии с Бюро Президиума Совмина), в который не включил Молотова и Микояна. Вспоминая об этих переменах, Хрущев отмечал, что "Президиум фактически не собирался, все вопросы решало Бюро".

Много вопросов вызывает согласование кандидатур для включения в состав Президиума и Бюро. Среди них было немало новых людей, что, вне всякого сомнения, отражало серьезные намерения Сталина по кардинальному обновлению правящей верхушки. Как отмечал в своих мемуарах Хрущев: "Я и другие прежние члены Политбюро были удивлены, как и с кем составлялся этот список? Ведь Сталин не знал этих людей, кто же ему помогал? Я и сейчас толком не знаю*. Утверждение Хрущева о том, что Сталин не знал этих людей, верно лишь отчасти. Сопоставление списочного состава нового президиума с данными журналов посетителей кремлевского кабинета вождя позволяет установить: Сталин действительно плохо знал только 12 человек (т.е. ровно 1/3 президиума), которых принимал всего 2-3 раза в жизни или до XIX съезда не видел вообще (как ААристова, Л. Мельникова, Д. Чеснокова, Л. Брежнева, Н. Игнатова, АПузанова). Все остальные, судя по журналам приема, должны быть ему хорошо известны или, по крайней мере, знакомы.

В фонде Маленкова имеется черновой набросок состава высших органов партии, которые предполагалось создать в ходе работы съезда. В списке намеченных кандидатур в состав ЦК знак вопроса был поставлен (безусловно, по инициативе Сталина) напротив фамилий А.Н. Косыгина, П. К. Пономаренко, М.А. Суслова, а также В.М. Андрианова, А.Б. Аристова, Л.И. Брежнева, А.Я. Вышинского, С.Д. Игнатьева, В.В. Кузнецова, Н.А. Михайлова, Н.С. Патоличева. Вычеркнуты были две фамилии - Микоян и Молотов.

В другом документе из этого фонда приводятся наметки персонального состава Президиума ЦК. Знаком "+" здесь были отмечены фамилии, которые либо не вызывали никаких дополнительных вопросов у Сталина, либо должны были составить в будущем "руководящую группу" членов Президиума: Сталин, Берия, Булганин, Каганович, Маленков, Хрущев и Сабуров. Все секретари ЦК должны были являться членами или кандидатами в члены Президиума ЦК.

Весьма интересно и распределение обязанностей между членами Президиума ЦК, утвержденное на его заседании 18 октября 1952 г. Были созданы три постоянные комиссии При Президиуме.

Комиссию по внешним делам возглавил Маленков, а в ее состав были включены Брежнев, Вышинский. Игнатьев С.Г. Каганович, Кузнецов В.В., Кумыкин, Куусинен, Михайлов НА., Молотов, Павлов В.Н. (ему отводилась роль секретаря комиссии), Первухин, Пономарев, Поскребышев и Суслов.

Во главе комиссии по вопросам обороны был поставлен Булганин, а в ее состав вошли Берия, Василевский, Ворошилов, Громов Г.П. (предполагавшийся секретарем комиссии), Захаров С.Е., Каганович, Кузнецов Н.Г., Малышев В.А., Первухин М.Г., Сабуров М.З.

Комиссию по идеологическим вопросам возглавил Д.Т. Шепилов. В ее состав были включены Румянцев А.М., Суслов М.А., Чесноков Д.И., Юдин П.Ф. (для которого Маленковым было дано специальное поручение по осуществлению контроля за работой идеологических журналов) '".

На этом же заседании были еще более ослаблены позиции Молотова, Микояна. Молотов был освобожден "от наблюдения за работой МИД СССР", а это наблюдение было передано теперь постоянной комиссии по внешним делам (которую, напомним, теперь возглавлял Маленков). Микоян был лишен обязанностей куратора министерства внешней торговли и министерства торговли СССР (этот участок также переходил теперь к Маленкову как председателю комиссии по внешним делам)".

Одновременно, по инициативе Маленкова, был создан "единый орган по изучению и распределению партийных и советских кадров" при Секретариате ЦК, где главную роль играл он сам Это давало ему в руки контроль над кадрами не только партии, но и государства.

Между секретарями ЦК обязанности оказались теперь распределены следующим образом: Н.М. Пегов отвечал за работу с кадрами; А.Б. Аристов - осуществлял контроль за работой ЦК КП союзных республик, обкомов и крайкомов партии; Н.А. Михайлову было поручено руководство работой в области пропаганды и агитации; Л.И. Брежневу - наблюдение за деятельностью Главных политуправлений военного и военно-морского министерств; МА. Суслов, Н.Г. Игнатов, П.К. Пономаренко оставались "разъездными" секретарями ЦК, выезжавшими по поручению руководства в регионы (а, по сути, не имевшие никаких непосредственных обязанностей).

Кроме того, был создан Секретариат Президиума ЦК КПСС во главе с А.Н. Поскребышевым, который непосредственно уже тогда замыкался на Маленкова, Пункт четвертый соответствующего постановления обязывал Секретариат ежедневно докладывать Сталину или Маленкову о важнейших вопросах, поднятых в письмах, направленных в ЦК. В составе Секретариата предполагалось иметь шесть секторов 1-й - общий; 2-й - архив Сталина и Президиума ЦК; 3-й - бывший архив Коминтерна; 4-й - шифровальный; 5-й - письма на имя Сталина; 6-й - хозяйственный. Фактически это было "государство в государстве", имевшее возможность реально управлять всем аппаратом ЦК,

Завершив организационные вопросы, Сталин вновь через два дня (20 октября) собрал членов нового президиума. На этот раз он выступил перед ними с содержательной речью, где озвучил немало интересных моментов. Их смысл представляется возможным воспроизвести в самых общих чертах по записям Шепилова. Сталин выразил неудовлетворение уровнем и качеством партийно-государственной работы, узким кругозором и недостаточной квалификацией имеющихся кадров. Он потребовал серьезного изучения международных проблем, истории развития мировой экономики и сельского хозяйства в частности, для чего необходимо иметь образованных людей со знанием основных мировых языков. Смелее обращаться к вопросам внешней политики, помня, что СССР является мир сверху. Сталин потребовал серьезно поднять идеологическую работу, усилить состав редколлегии журнала "Большевик", оказать помощь журналам "Вопросы философии", "Вопросы истории", "Вопросы экономики", покончив с практикой перепечатки в них постановлений партии и правительства и их пустым комментаторием. Все эти мысли произвели сильное впечатление на участников встречи'.

Ситуация стала еще более стремительно развиваться после 1 декабря 1952 г., когда состоялось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС (иногда его называют Пленумом ЦК). В настоящее время в архивах (включая и АПРФ) не обнаружены документы с материалами этого заседания. О них упоминает в своих дневниках В.А. Малышев, который пишет о том, что речь Сталина на заседании носила программный характер. Он не просто обрушился с резкой критикой на "американский империализм" и его "сионистских пособников", но и потребовал очередной перестройки органов государственной безопасности, на которые возложил ответственность за негативные стороны жизни общества. Были вновь заклеймены Молотов и Микоян.

О характере принятых на заседании решений известно также из составленной, по итогам его работы Записки (от 4 декабря 1952 г). В документе отмечалось, что партия "слишком доверяла и плохо контролировала работу Министерства госбезопасности и его органов". Особый акцент делался на то, что "обкомы, крайкомы партии и ЦК компартий союзных республик неправильно считают себя свободными от контроля за работой органов государственной безопасности и не вникают глубоко в существо работы этих органов"'. Весьма знаменательным фактом было и то, что авторы документа критиковали партийные организации системы МГБ как в центре, так и на местах за то, что они "не вскрывают недостатков в работе органов МГБ, зачастую поют дифирамбы руководству". Такая постановка вопроса прямо вела к усилению доносительства и новой волне репрессий в самих органах МГБ, так как в постановлении требовалось "обеспечить развертывание критики и самокритики в организациях, своевременно сообщать руководящим партийным органам вплоть до ЦК КПСС о недостатках в работе министерств, управлений и отдельных работников". Для этого предлагалось установить впредь такой порядок, чтобы секретари парторганизаций республиканских министерств, областных и краевых управлений МГБ утверждались обкомами, крайкомами, ЦК компартий союзных республик, а секретари партийных комитетов центрального аппарата МГБ СССР - ЦК КПСС.

Метаморфозы этого документа поразительны, Сталин пытался использовать его для усиления и без того, казалось, полного личного контроля над органами госбезопасности. Берия, спустя три месяца использовал основные положения этого документа при создании объединенного МВД, во главе которого он стал. Маленков в июле 1953 г. включил его основные положения в свой доклад на пленуме ЦК, развенчавшим Берию. Наконец, уже в 1954 г. Хрущев использовал это постановление как отправное при создании КГБ и объяснении необходимости контроля партийного аппарата (который он тогда возглавлял) над деятельностью органов госбезопасности.

После заседания Президиума ЦК 1 декабря 1952 г. был ускорен ряд мер органов госбезопасности по так называемому "мингрельскому делу", за которым вырисовывалась фигура "главного мингрела" - Берии, В "подвешенном состоянии" оказались и другие члены высшего руководства. Начались аресты по "делу врачей". Их справедливо полагали одним из звеньев в Берии. Более того, по сложившейся практике, при оперативной разработке членов высшего партийного руководства фамилии разрабатываемых не печатались, а вписывались самим министром (или, в зависимости от характера документа, другим ответственным лицом) от руки в готовый текст. Печатать фамилии этих руководителей в документах МГБ начинали лишь тогда, когда вопрос о его предстоящем аресте был уже решен наверху. По данным В.П. Наумова, в оперативных документах МГБ уже во второй половине 1952 г. фигурировали фамилии Молотова, Микояна и Берии.

Значение заседания Президиума ЦК, состоявшегося в день убийства Кирова (1 декабря), имеет определяющее значение для последних трех месяцев жизни вождя. Именно здесь было объявлено о т. н. "деле врачей". В выступлениях руководства МГБ оглашались материалы, касающиеся этого вопроса. Как известно, сообщение по данному делу публиковалось в "Правде" 13 января 1953 года под заголовком "Подлые шпионы и убийцы под маской профессоров-врачей" Среди жертв врачей назывались видные деятели партии и государства. А Жданов, А. Щербаков, А Горький, В. Куйбышев, В. Менжинский. "Красной нитью" этого сообщения был вывод о повышении бдительности и борьбе с ротозейством. С этого момента данная тема вводится в активный политический оборот. "Правда" помещает письма трудящихся, адресованные Л Тимашук, проявившей ту самую бдительность и разоблачившую врагов в медицине Вот выдержка из одного из них: "Все - стар и млад, если бы было возможно иметь Ваш портрет, поставили бы его на самое дорогое место в рамке, в семейном альбоме"''

История шпиономании, замешанная на изрядной порции антисемитизма, захлестнула советское общество первой половины 1953 года. В информации ЦК КПСС об откликах на сообщение об аресте врачей-вредителей говорилось о повсеместных требованиях увольнять евреев, в школах создавалась нетерпимая атмосфера вокруг учащихся еврейской национальности, люди отказывались посещать врачей-евреев. Волна шпиономании, поднятая властями, была настолько сильна, что продолжилась и после смерти Сталина. В этом смысле не случайно, что арестованный в июне 1953 года Берия был объявлен не кем-нибудь, а иностранным шпионом, агентом западных спецслужб. В существовавшей обстановке массовой истерии и поиска врагов, возникшей после "дела врачей", по-другому быть не могло. Несомненно, волна шпиономании была инспирирована самим Сталиным. По всей видимости, это можно квалифицировать как начало конкретных действий по физическому устранению его многолетних соратников по власти - Молотова, Микояна, Ворошилова, Берии и не только. Их смена, возведенная Сталиным в президиум ЦК, могла занять место ветеранов в любой момент.

Как показывают документы, радикальные кадровые решения могли последовать уже в первые дни марта. Во всяком случае, журнал посетителей кабинета Сталина 2 марта 1953 г. зафиксировал последних его посетителей перед началом болезни Ими стали неизменный спутник падения высших партийных чиновников председатель Комитета партийного контроля Шкирятов (причем дважды), секретарь ЦК Суслов и заместитель председателя СМ СССР М.Г. Первухин (введенный 30 августа 1952 г. в состав Бюро Президиума Совета Министров). Показательно, что Берия и Маленков последний раз перед болезнью посетили кабинет Сталина лишь 17 января, а Молотов вообще лишь 1 октября 1952 г.

Сегодня не кажутся абсолютно нелепыми и безосновательными утверждения А. Авторханова и других авторов о возможном убийстве вождя. Во всяком случае, к началу февраля Сталин не жаловался на здоровье, неплохо выглядел, был полон планов. Внезапный инсульт случился именно тогда, когда все лечащие врачи Сталина оказались под арестом, а начальник личной охраны генерал Власик - под следствием, Еще раньше, в мае 1951 г. были значительно сокращены расходы по Управлению охраны МГБ СССР (предложение исходило от Берии), а начальник личной охраны Сталина генерал Н.С. Власик снят со своей должности. Характерно, что информация о реальных злоупотреблениях Власика служебным положением имелась у Берии давно, но пущена в ход была лишь в нужный момент. О том, что Власик был снят по инициативе Берии, свидетельствуют не только воспоминания самого Власика, но и то, что в состав комиссии по расследованию поступившего на него "сигнала" был назначен именно Берия, а возглавил ее близкий ему Маленков. В сентябре 1952 г. по инициативе Берии П.И. Егоров был заменен на посту начальника Кремля генерал-майором И.И. Купериным, работавшим начальником медико-санитарного отдела АХУ МГБ СССР и тесно связанным с Берией. Наконец, устранение от должности ближайшего помощника Сталина - А.Н. Поскребышева в канун смерти вождя также наводит на раздумья. По свидетельству дочери Поскребышева, при аресте ее отца тот произнес весьма знаменательную фразу: "Дни Сталина сочтены. Ему мало жить осталось"

В личном фонде Сталина имеется фактически две истории болезни (д.1482 - с 25 марта 1921 по 14 апреля 1952 гг. и д.1483 - с 31 августа 1944 по 9 ноября (?!) 1953 гг.) и д.1484 с советами о лечении и жалобами на неправильное лечение вождя (охватывающее период с 4 марта по 4 апреля 1953 г). В этих важнейших документах обращают на себя внимание многочисленные подчистки, нехватка листов, измененная нумерация страниц. Относятся они к периоду, когда Сталина уже не было в живых.

Напомним, что вплоть до середины 40-х гг. серьезных заболеваний у вождя не зафиксировано. Лишь в начале 20-х гг. в ходе внутрипартийной борьбы у него на короткий срок была диагностирована неврастения. Суставный ревматизм левой руки имел еще более раннее происхождение (с 1885 г) и давал о себе знать чаще всего после гриппа.

Болезнь, начавшаяся в ночь с 1 на 2 марта 1953 г. была диагностирована как нарушение мозгового кровообращения (инсульт). Она же указывалась и как непосредственная причина смерти в официальных документах, опубликованных после кончины Сталина, Однако в истории этой последней болезни с самого начала обращают на себя внимание неполадки вовсе не в головном мозге, а в желудке и печени. Врачи отмечали некие изменения мочи, которые консилиум расценил как результат нефросклероза. В первые часы после начала заболевания 2 и 3 марта отмечалось вздутие живота больного, а также рвота. Однако очистки кишечника решили не производить, чтобы "не беспокоить больного" (!?), а рвотную массу впервые за все годы наблюдения первого лица не отправили на специальную экспертизу (чтобы убедиться в отсутствии яда), как это было предусмотрено прежде.4 марта врачи отмечали новую особенность - "печень выходит из-под ребер на 3 см". После относительно спокойного течения болезни, в 4.55 утра 5 марта у больного появилась икота, в 8.00 - кровавая рвота (данные об этом содержались в дневнике консилиума, но не нашли отражения в официальном бюллетене), а в 11.20 - новые позывы на рвоту. Как отмечали специалисты, "состояние больного сразу резко ухудшилось. Лицо побледнело. Дыхание стало очень поверхностным, с длительными паузами". Пытаясь разобраться в причинах внезапно открывшейся кровавой рвоты, консилиум в 12 00 пришел к выводу, что "она является результатом сосудисто-трофического поражения слизистой оболочки желудка, связанной с основным заболеванием". В проекте официального заключения консилиума врачей 5 марта, составленного сразу после смерти Сталина, говорилось, что непосредственной причиной его смерти стало внезапно возникшее желудочное кровотечение. Именно оно "способствовало возникновению повторных приступов коллапса, которые закончились смертью". Однако именно эта фраза, равно как и упоминания о кровавой рвоте и других симптомах, связанных с желудком и печенью, были вычеркнуты из окончательного варианта документа чьей-то рукой, В том, что ни один врач, и даже министр здравоохранения не мог взять на себя ответственность за такой шаг, сомневаться не приходится. Это могло быть лишь одно из высших лиц в государстве.

Патологоанатомическое исследование тела Сталина показало, что ущерб, причиненный кровоизлиянием в мозг не так велик, как могло показаться: "В области полюса левой височной доли небольшой очаг кровоизлияния, диаметром 0,5 см..." Зато в желудке обнаружена "черного цвета жидкость". При вскрытии были обнаружены очаги кровоизлияния не только в желудке, но и в кишечнике.

Поскольку официальные бюллетени о состоянии здоровья генералиссимуса публиковались в открытой печати и горячо обсуждались, особенно среди специалистов-медиков, а в памяти у всех еще было "дело врачей", еще в период болезни Сталина в ЦК стали поступать советы о лечении вождя, а после его кончины - указания на неправильное лечение.

Так сотрудники Горьковского мединститута высказывали беспокойство в связи "с целесообразностью применения при высоком давлении и кровоизлиянии тонизирующих средств камфары и кофеина". Некий аноним обращал внимание именно на множественные кровоизлияния в сердечную мышцу и органы брюшной полости, в то время как "кровоизлияние в мозгу ограничилось подоболочечным и внутриузловым. В желудочках мозга кровоизлияния не было".

Самым обстоятельным было письмо врачей Е.Е. Филипповой, А.А. Никонова и Ф. Невлахова, написанное 10 марта В нем отмечалось, что назначение и подкожное впрыскивание 20% камфарного масла при гипертонической болезни и кровоизлиянии в мозг губительно, опасно и ничем не оправдано, так как оно "повышая кровяное давление и усиливая сокращение мускулатуры сердца и сосудов, способно лишь выбросить кровь из сосудов головного мозга под мозговую оболочку*, что и произошло. Они полагали неправильным и назначение больному кислорода, что вызвало охлаждение тела, спазмы и сокращение сосудов в легких, а это, в свою очередь, повышает кровяное давление и ведет к выбрасыванию крови из мозговых сосудов под мозговую оболочку. Авторы письма обвиняли в неправильном лечении "старых буржуазных профессоров" Тареева, Мясникова и Лукомского и требовали их к ответу. Власти взяли врачей под защиту.

В то же время, вариант готовящегося покушения на Сталина находит отражение и в воспоминаниях его дочери Светланы. Она отмечает, что в феврале 1953 г. состоялся ее последний разговор с отцом по телефону, в котором он спросил ее о письме некоего Надирашвили, искавшего выход на Жукова или Ворошилова и имевшего некие компрометирующие материалы на Берия. Светлана обращает внимание и на то, что несмотря на тяжелое состояние отца, высшие чины охраны не предпринимали ничего для оказания помощи Сталину, хотя даже без прихода врачей диагноз ("удар") ему поставила даже подавальщица Мотя Бутузова, Светлана Сталина утверждает, что некоторой информацией об участии отдельных членов руководства в устранении отца располагал ее брат Василий, который попытался поделиться своими идеями на этот счет с зарубежными корреспондентами и был именно за это арестован".

Материалы истории болезни Сталина показывают, что в этот критический момент был почему-то изменен традиционный (и проходивший всегда под неусыпным надзором МГБ) порядок лечения главы государства. Особую и до конца не проясненную роль в эти дни сыграл вскоре бесследно пропавший ближайший подручный Берии - Хрусталев. Некоторое недоумение с точки зрения практической целесообразности вызывает установление Бюро Президиума ЦК КПСС "постоянного дежурства у т. Сталина членов бюро Президиума ЦК".

На прямой вопрос Ф. Чуева о возможности отравления Сталина во время последней встречи с ним членов Политбюро за столом, Молотов позже отвечал: "Могло быть"*. Более того, размышляя о первых месяцах после смерти Сталина, Молотов вспоминал о том, что Берия "на трибуне мавзолея 1 мая 1953 года делал такие намеки... ", говоря: * Я всех вас спас".

Наконец, н последний день жизни Сталина (причем именно в те часы, когда наметилось некоторое улучшение состояние его здоровья)"ближний круг" приступил к дележу власти. Это тема отдельного разговора, но она необычайно важна, так как речь идет о механизмах передачи власти. О том, как все проходило, говорил Молотов на январском Пленуме (1955 г), подвергая критике Маленкова: "Смерть товарища Сталина. Мы стоим у постели больного человека, который умирает. Надо между собой поговорить, никто не говорит с нами. Здесь есть двое - Маленков и Берия. Мы сидим на втором этаже: я, Хрущев, Булганин, Ворошилов, Каганович, а они наверху. Они приносят готовые, сформулированные предложения, обращение ЦК, проекты Президиума Верховного Совета, состав Правительства, глава Правительства, Министерства, такие-то Министерства объединить и прочее. Все это принесено нам Берия и Маленковым"*". В фонде Маленкова сохранились черновые наброски состава высшего руководства страны. Согласно этим первоначальным планам, лишались своего былого веса в партии и правительстве именно те лица, которым наиболее доверял в последний период жизни Сталин, более того, те, кого он всячески выделял в эти месяцы: М.З. Сабуров, М. Г Первухин и В. А Малышев. Они должны были утратить посты заместителей Председателя Совета Министров и членов Бюро Президиума СМ СССР. Первухин должен был получить пост министра электростанций (позже, заметим, после своего падения с поста главы правительства на это место был назначен сам Маленков), а Малышев - министра транспортного и тяжелого машиностроения. Характерно, что утверждение этих проектов на совместном заседании высших партийных и государственных органов состоялось вечером 5 марта, когда Сталин еще был жив!

Для чего понадобилось Маленкову и Берии после нескольких лет подковерной борьбы за власть вновь возводить на ее вершины Молотова, Микояна, Кагановича и др.? Думается, главной причиной было именно то, этой борьбы миллионы советских людей по-прежнему видели едва ли не единственным преемником Сталина Молотова, а других старейших членов Политбюро - обязательным окружением любого нового лидера страны Маленков и Берия справедливо опасались того, что страна может не поддержать иной расклад политических сил в высшем руководстве И надо сказать, что опасались этого они, конечно, не без оснований - в адрес Молотова после смерти Сталина пришли сотни писем, в которых простые люди выражали недоумение по поводу того, что не он стал новым лидером страны Кроме того, быстрая реабилитация врачей привела к тому, что в общественном сознании (обладавшим большой инерцией) она вызвала сомнение в правильности этого шага Люди в письмах Молотову обвиняли Маленкова и Берию в "потворстве евреям" и т.п.

Так или иначе, смерть Сталина оказалась весьма кстати как для тех членов Президиума ЦК, кто возглавил бы списки новых "врагов народа" уже весной 1953 г, так и для тех, кто уже явно заждался власти и стремился скорее получить ее, не дожидаясь возможной опалы.

Страницы: 1, 2