Оперативно-розыскная деятельность в борьбе с организованной преступностью

Оперативно-розыскная деятельность в борьбе с организованной преступностью

То, что удалось обобщить из складывающегося опыта (связи по вертикали и горизонтали, сращивание коррумпированных должностных лиц с расхитителями и уголовниками, подкуп работников правоохранительных органов, разделение функций между разными звеньями и участниками и др.), можно использовать как элементы программ для оценки первичных сигналов и их развития в знание, утверждающее наличие признаков организованной преступности.

Заметим, что первичная информация во многих случаях относится к ранее неизвестным оперативным аппаратам криминально составным лицам. Например, в конце 80-х годов среди участников организованной преступной деятельности, разоблаченных на территории Узбекистана, только 17% ранее находились в поле зрения оперативных аппаратов, тогда как 65% раскрытых в 1987--1988 годах в этой республике преступлений совершались организованными группами, многие из которых имели преступные связи и по горизонтали, и по вертикали, действовали безнаказанно от года до 5 лет.

Фактически оперативные аппараты по борьбе с организованной преступностью сталкиваются с мало познанными явлениями, не получившими в теории и практике достаточно детальной интерпретации. Во многих случаях эти явления не охватываются накатанными индивидуальными программами отбора информации, которые годами складывались в профессиональном сознании оперативных работников и негласных сотрудников, и базируются на категориях общественной опасности деяний, знании элементов и характеристик составов преступлений. Многие же признаки организованной преступности базируются на специфических правилах преступной среды и культивируемых в ней отношениях.

Поэтому достижение целей получения первичной информации можно обеспечить на нескольких направлениях:

путем изучения образа жизни, связей, рода деятельности рецидивистов, ранее судимых, лиц, взятых в оперативную проверку, то есть тех, кто составляет преимущественный контингент «подучетников». Это направление привычно, оно организационно отработано, в частности в блоке взаимодействия разных служб органов внутренних дел;

путем анализа и дополнительного изучения сигналов о незаконных поставках (приобретении сырья, оборудования, подозрительных финансовых операциях). В таких ситуациях также сразу очерчивается круг конкретных лиц, деятельность которых необходимо проверять, и круг задач, на решение которых следует направлять проверки;

путем взятия под наблюдение должностных лиц по сигналам о признаках коррупции. Наблюдение направлено на определение ее масштабов, сообщников и механизма;

анализом и обобщением данных о преступлениях, которые совершались серийно с участием одних и тех же лиц, что позволяет предполагать о функционировании преступной организации. Такие данные могут быть рассредоточены в уголовных делах, делах оперативного учета, «отказных» материалах, письмах граждан;

анализом и оперативкой проверкой фактов, устанавливаемых журналистским расследованием, которое также ведется вокруг конкретных лиц и фактов. В этом варианте непосредственные и опосредованные (через других журналистов) контакты с авторами публикаций могут «вывести» на ценные источники информации, на конкретных лиц, с которыми могут быть установлены конфиденциальные отношения и с помощью которых начата углубленная оперативная проверка.

Как видим, те традиционные программы получения информации, которые используются в обычном оперативном поиске (выявлении лиц и фактов, представляющих оперативный интерес), дополняются новыми признаками, новыми источниками информации.

Если в обычном оперативном поиске достаточно сведений о преступной деятельности (ворует на рынках или общественном транспорте; тратит большие суммы денег, не имея легальных источников дохода; распространяет, сбывает наркотические средства и т.д.), то в механизме получения первичной информации об организованной преступности эти факты являются лишь «фоном». Главными становятся сведения иного содержания: преступления кем-то организуются или контролируются; в механизме преступной деятельности существует распределение функций; существует общий «банк» («общак») для финансирования преступных акций и распределения доходов;

сложилась иерархия отношений: есть лидеры и исполнители; организованно осуществляются меры безопасности, ведется контрразведка; систематически практикуются отчеты перед организаторами; часть преступных доходов изымается верхушкой преступной организации; практикуется вербовка новых членов организации; применяются угрозы, шантаж, запугивание, есть «аппарат» для исполнения наказаний.

Получение любой информации о преступной деятельности требует определенных тактических усилий и организационных форм: действий негласных сотрудников, оперативно-поисковых групп, оперативных контактов с гражданами. И все же многие сведения о преступлениях, по сравнению со сведениями о преступных организациях, как бы лежат на поверхности: их можно визуально фиксировать (кражи, вывоз похищенных материальных ценностей, владение оружием), видеть предметы похищенного, знать потерпевших и т.п. Сведения же о преступных организациях можно получить лишь изучением отношений, то есть глубинных явлений, часто никак не фиксируемых визуально и по материальным следам. Содержание отношений как предмет познания при получении информации об организованной преступности становится возможным главным образом либо в результате удачных оперативных контактов в криминогенной среде, либо в результате длительного поиска осведомленных лиц и серии оперативно-розыскных мероприятий для углубления контактов в этой среде. Но это уже реализация первичной информации путем организации серии проверочных оперативно-розыскных мероприятий. Первичными же сигналами становятся: жалобы преступников на несправедливый дележ добычи; факты насилия одних преступников над другими, в том числе устанавливаемые в ходе оперативного сопровождения следствия по уголовным делам об убийствах, причинении телесных повреждений или в ходе розыска лиц, пропавших без вести;

угрозы насилием, вынудившие срочно покинуть данную местность лицами, связанными с преступной средой;

сигналы о покровительстве, особом расположении должностных лиц различных управленческих организаций к «процветающим» малым предприятиям, СП, ассоциациям, финансовым компаниям, фактах предпочтения в предоставлении помещений, оборудования, стройматериалов, сырья;

отход уголовников-профессионалов от привычного промысла на фоне заметного возрастания их финансовых возможностей (попал в «элиту» преступного бизнеса);

сообщения о подозрительных контактах оперативных работников или сотрудников других служб правоохранительных органов с представителями преступной среды, ее лидерами;

сворачивание оперативных проверок или следствия по уголовным делам, пассивность, бездействие, создание условий для ухода от ответственности разрабатываемых и обвиняемых;

сигналы о поисках незаконных путей к развитию производственной деятельности: прибытие представителей иностранных фирм, совместных предприятий на данный объект с предложениями о совершении преступных сделок, финансовых афер; выделение крупных кредитов банками без всякой гарантии об их возврате; заказы на поставку валюты, оружия, наркотиков;

стремление к приобретению бриллиантов; золота, предметов искусства на крупные суммы денег;

обнаружение связей с иностранцами, о которых известно, что они замешаны в аферах и вывозе из России сырьевых ресурсов, цветных и редкоземельных металлов;

факты вовлечения студентов, старших школьников, иной молодежи в преступные махинация;

подготовка боевиков в спортивных секциях, клубах.

Как показал опыт специализированных подразделений по борьбе с организованной преступностью системы МВД, существует проблема отграничения преступных организаций от «традиционных» преступных групп «по линии уголовного розыска», в том числе устойчивых, организованных, с четко выраженными лидерам». Кстати, в деятельности именно такого рода преступных групп во второй половине 80-х годов усматривались проявления организованной преступности. Постепенно формировались признаки разграничения: устойчивость преступной группы;

мобильность при совершении преступлений и реализации имущества и ценностей, добытых преступным путем;

вхождение в состав преступной группы жителей нескольких районов или даже регионов;

наличие «деловых» связей за пределами района дислокации основных членов группы: создание условий для укрывательства, получение сведений о вероятных объектах преступного посягательства, добыча оружия, получение транспортных средств;

вступление в контакты и конфликты с другими преступными группами на почве раздела сфер влияния;

привлечение к соучастию в преступлениях нужных людей из государственных учреждений;

наличие в составе преступной группы разыскиваемых преступников и преступников-гастролеров;

связь преступной группы с лидерами преступной среды; установление контактов -- прикрытия среди коррумпированных чиновников, местной администрации, предателей из числа сотрудников правоохранительных органов. Ориентация на приведенные выше признаки конкретизирует цели оперативного поиска, но этого еще недостаточно для успеха. Необходима оценка первичных сигналов в специализированных подразделениях, интегрирующих информацию об организованной преступности, владеющих оперативной обстановкой по этой линии работы. Такая оценка позволяет планировать дальнейшие действия оперативных работников, обнаруживших первичные признаки функционирования преступной организации. Проводя оперативно-розыскные мероприятия среди воров, мошенников, рэкетиров, сотрудники уголовного розыска могут устанавливать их связи с преступными организациями: участие в сходках, регулярные отчисления от добычи, факты конкуренции, разделения сфер преступной деятельности. По линии борьбы с экономическими преступлениями специфическими признаками организованной преступной деятельности являются:

систематическое нарушение законодательства об антимонопольной деятельности в целях искусственного создания дефицита на потребительском рынке;

любые варианты уточнения от налогового обложения (мошенническое занижение прибыли, теневые, нерегистрируемые сделки, вступление в коррумпированные отношения с работниками налоговой службы);

систематическое получение квот и лицензий на вывоз за пределы России нефтепродуктов, сырья, редкоземельных металлов коммерческими структурами, для которых данный вид деятельности не является профилирующим; регулярное «обналичивание» крупных сумм денег;

все варианты финансовых махинаций, направленные в итоге на организованное хищение денежных средств, находящися в распоряжении государственных и коммерческих структур;

все варианты вывоза (в том числе попыток) сырьевых ресурсов, готовой продукции, цветных металлов под видом отходов производства;

операции по конвертации рублевой массы через малоизвестные коммерческих структуры и банки;

закупки по импорту (трата валютных средств) товаров, приобретение которых явно не имеет коммерческой и технологической перспективы;

силовое прикрытие нанятыми боевиками и подкупленными чиновниками дельцом и блокирование конкурентов с целью поддержания монополии своей коммерческой деятельности.

Существует несколько уровней оценки поступающей информации при оперативно-аналитическом поиске в борьбе с организованной преступностью.

На первом этапе -- универсальная оценка по единой программе. Она дается любым оперативным сотрудником, столкнувшимся с признаками организованной преступной деятельности. На втором этапе -- оценка этих признаков специализированным аппаратом и выбор тех оперативных подразделений, которые в ходе повседневной работы имеют возможность участвовать в развитии, уточнении, проверке первичной информации. Именно на данном этапе чаще всего включается аналитический поиск, если на первом этапе информацию полмили сотрудники, не специализирующиеся на борьбе с организованной преступностью. На третьем этапе -- после сопоставления первичных данных с результатами аналитического поиска -- создание общей, максимально возможной по имеющейся информации картины организованной преступной деятельности с ее связями и участниками для принятия адекватных ситуации тактических решений.

На этом заканчиваются этапы «стратегической разведки». Далее возникают проблемы криминалистические: сбор информации для доказывания (документирование), которые решаются в рамках традиционных оперативно-розыскных мероприятий с обращением к линейной тактике, разработанной применительно к специфике борьбы с отдельными видами преступлений. Оперативно-аналитический поиск завершается констатацией криминальной «окраски» поведения и связей, установлением личности тех, кто с этими фактами связан. Факты и люди в определенном сочетании при сличении их с ранее имевшейся информацией, поступившей из разных источников, в том числе содержащейся в сводках-ориентировках, на практике могут быть оценены по-разному:

как не представляющие какого-либо оперативного интереса, что весьма характерно для оценки «попутной» информации по делам оперативной проверки, и тогда на определенное время, а нередко и навсегда, упускается реальная возможность обнаружить объективно действующую преступную организацию;

как имеющие местное локальное значение, и тогда, если это не так, «выбивается » лишь одно из звеньев в системе преступной организации; как звено такой организации.

Специфика оперативно-аналитического поиска в борьбе с организованной преступностью заключается в том, что он включает двойную оценку первичных сигналов -- выявившим их сотрудником и сотрудником специализированного подразделения. Включается своеобразный фильтр для выбора из многообразия не только фактов о конкретной преступной деятельности, но и о жизнедеятельности преступной среды. Это требование рождено практикой: «увидеть» признаки организованной преступности способен специалист, который уже ориентирован на них, может оценить их значимость, усвоил функциональное назначение этих признаков в организованной преступной деятельности. По результатам оперативно-аналитического поиска в оперативных подразделениях формируются банки информации, используемые:

для последующей оперативной проверки преступных групп и организаций; для проведения оперативно-профилактических мер;

для внедрения оперативных работников и негласных сотрудников в среду организованной преступности с целью углубления оперативных позиций, необходимых для успешного продолжения стратегической разведки.

По результатам обобщения информации, получаемой оперативным и аналитическим поиском, проводят тактические операции, имеющие целью:

углубить «стратегическую разведку», выявить звенья организованной преступности и участников преступных акций;

попутно пресечь преступную деятельность членов преступных организаций, отдельных групп;

раскрыть серийные преступления, совершенные преступными группами. Примером может служить специальная операция «Гастролеры г регулярно проводимая в течение 1992--1995 гг. МВД России с привлечением сил главных управлении министерства, ГУВД Москвы, ГУВД Московской области и Московского УВДТ, К началу операции МВД, УВД Российской Федерации и стран СНГ, а также оперативными главками и управлениями центрального аппарата МВД, оперативным штабом, созданным для руководства операцией, обобщается информация о преступных группах гастролеров, выехавших или имеющих намерение выехать в Москву для совершения преступлений, местах их возможного пребывания. Обобщенная информация направляется министерством в территориальные органы внутренних дел. Главным информационным центром разработана программа для создания автоматизированного банка преступных групп и отдельных лиц, о которых поступили сообщения, для информационного обеспечения операции и установления оперативного контроля за перемещением гастролеров. Московским УВД на воздушном и железнодрожном транспорте и их подразделениями для выявления лиц, провозящих оружие, боеприпасы, наркотические средства, прибывающих в Московский регион с целью совершения преступлений, проводились специальные мероприятия на железнодорожном, воздушном и водном транспорте. Осуществлена специальная расстановка сил ГАИ Москвы и Московской области, определены рубежи постов-заслонов на въездах в Москву. Перекрыты постами ГДИ подъездные пути ко всем аэропортам. Действовали оперативные группы целевого назначения для работы в заслонах и патрулях. Оперативным прикрытием охвачены места наибольшей концентрации иногороднего грузового и легкового автотранспорта. Проводятся разведыва-тельно-поисковые мероприятия по выявлению мест концентрации преступников-гастролеров, в том числе жителей Закавказья и Северного Кавказа (входящих в этнические организованные преступные группировки), и объектов совершения ими преступлений, получению данных о структуре и составе преступных групп, наличии у них оружия, наркотических средств и транспорта. Операция проводится в несколько этапов. В результате постоянно раскрывается множество преступлений, задерживаются опасные преступники, находившиеся в розыске, изымаются наркотики, огнестрельное, холодное оружие и боеприпасы. Проведение оперативно-поисковых мероприятий в ходе операции позволяет вовлечь в орбиту оперативных аппаратов самую разноплановую информацию с признаками организованной преступной деятельности.

Концентрация в банке данных полученной информации создала условия для аналитического поиска с охватом; материалов оперативных аппаратов не только России, но и сопредельных стран. Выявились межрегиональные связи гастролеров, в том числе причастных к организованной преступной деятельности этнических группировок в Московском регионе, где ими развернута борьба за сферы влияния с другими группировками. Опыт проведения операции «Гастролеры» был распространен на так называемое «Золотое кольцо» в Центральном регионе.

Не менее эффективные результаты были получены в ходе проведения операции «Транзит» по выявлению и пресечению контрабанды, незаконного вывоза из России стратегически важных товаров и сырьевых ресурсов. Ее проведению также предшествовал углубленный оперативно-аналитический поиск и изучение материалов уголовных дел, оперативно-розыскной и иной информации свидетельствовал о резком обострении криминогенной ситуации в приграничных районах России, в связи со значительным расширением масштабов незаконного вывоза за пределы страны стратегически важных товаров и сырьевых ресурсов. Особо рельефно это проявилось в Северо-Западном регионе, который на сегодня стал одним из основных каналов контрабанды. При осуществлении противоправных экспортно-импортных сделок со стратегическими ресурсами криминальные структуры все чаще использовали особое расположение и режим наибольшего благоприятствования во внешнеэкономической деятельности Калининградской области, «прозрачность» границ большинства территорий региона со странами ближнего зарубежья. Активизировался процесс налаживания и укрепления межрегиональных и транснациональных преступных связей. Как следствие -- увеличились масштабы хищений сырья, факты взяточничества и мошенничества, нарушения таможенного и валютного законодательств в подавляющем большинстве индустриальных регионов России.

Так, подразделениями по организованной преступности МВД России и Северо-Западного региона в 1994 году в результате проведения оперативных мероприятий были возбуждены уголовные дела по фактам хищения угля в особо крупных размерах с целью последующего вывоза за рубеж на ряде шахт производственных объединений «Воркута-уголь» и «Интауголь». Предварительный ущерб для государства отданных преступных операций составил свыше 10 млн. долларов. Указанные обстоятельства явились основанием для разработки и проведения в 1994 году МВД России центовой операции «Транзит». В ходе операции органами внутренних дел проверено свыше 6 тысяч российских и иностранных хозяйствующих субъектов, осуществивших в 1993--1994 гг. отправки товаров и сырьевых ресурсов на общую сумму более 620 млрд. рублей в адрес калининградских предприятий и организаций. Установлено, что не менее половины этих грузов при прохождении транзитом через территорию Прибалтийских государств и Республики Беларусь было переадресовано местным предпринимателям (а таких переадресовок только в Литве было осуществлено в 1994 году более 5 тысяч), либо незаконно вывезено в страны дальнего зарубежья. Выявлено более 25 фиктивных структур и 60 фирм, реквизитами которых пользовались злоумышленники для прикрытия противоправного экспорта. Пресечена деятельность значительного количества организованных преступных групп. Так, Юго-Восточным УВД на транспорте пресечена деятельность международной организованной группы из числа жителей в Латвии и России, создавшей фиктивные коммерческие структуры в городах Москве и Липецке для контрабандного вывоза меди и бронзы из Западно-Сибирского и Уральского регионов в Латвию. Принятыми мерами задержано 12 вагонов с 700 тоннами цветных металлов на сумму около 4 млрд. рублей. К уголовной ответственности привлечены? наиболее активных контрабандистов, в том числе коммерсанты Латвии и России, должностные лица Московской и Юго-Восточной железных дорог,

Вскрыто более 1300 фактов контрабанды, хищений, взяточничества и других корыстных правонарушений, ущерб от которых превысил 220 млрд. рублей. У преступников изъято и описано имущества на сумму свыше 50 млрд. рублей.

Глубокий аналитический поиск является основным условием успеха проведения любых крупномасштабных операций. Помимо названных операций, а также операций проводимых в масштабах СНГ («Гастролеры», «Дорога», «Допинг», «Дурман»), правоохранительными органами проводятся следующие комплексные операции: «Арсенал» -- по изъятию незаконно хранящегося огнестрельного оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, раскрытию преступлений, выявлению и ликвидации вооруженных преступных формирований; «Трал» -- по обеспечению контроля за внешнеэкономической деятельностью организаций и предприятий; «КамАЗ» -- по розыску угнанного и похищенного транспорта; "Конопля" -- по уничтожению и пресечению поступления в незаконное обращение наркотических средств растительного происхождения; «Урожай» -- по обеспечению сохранности семенного фонда, сельхозтехники, горюче-смазочных материалов, сельхозпродукции нового урожая в период посевной и уборочной компаний; «Путина» -- по пресечению организованных форм браконьерства; «Трасса» -- по пресечению разбойных нападений на водителей транспортных средств; "Привоз" -- по пресечению деятельности преступных групп, препятствующих доставке в крупные города сельхозпродукции; "Вихрь" -- по пресечению деятельности этнических ОПТ с Северного Кавказа.

Стратегическая разведка является основой для проведения и боевых тактических операций по ликвидации конкретных группировок. Так, практика региональных управлений по организованной преступности при ГУВД г. Москвы и Московской области свидетельствует, что наиболее эффективные результаты дают тактические операции в сочетании с проведением серий обысков по расследуемым уголовным делам в отношении участников мафиозных группировок, блокированием мест их пребывания в ресторанах, кафе н т.п., с привлечением сил быстрого реагирования, ГАИ и других служб милиции. При этом необходимо проведение предварительной глубокой разведывательной работы среди «воров в законе», других авторитетов, лидеров и активных участников организованной преступности, изучение коммерческих структур, их взаимосвязей с группировками, выявлением коррумпированных лиц в органах власти, управления и правоохранительной системе.

Принципиально новое направление в оперативно-аналитическом поиске открывает применение методов компьютерного моделирования. Один из таких методов состоит в разработке «прозрачных» моделей. Он опирается непосредственно на те возможности обработки информации, которые открылись только с применение современной компьютерной техники. Разработка «прозрачных» компьютерных моделей предусматривает организацию информационных потоков внутри моделируемых систем, воспроизведение на компьютере операций обмена, перераспределения, взаимодействия между отдельными структурными элементами системы.

Такие методы «прозрачного» моделирования, как правило, содержат в себе элементы статистического моделирования «Монте-Карло», то есть предполагают использование подпрограмм -- генераторов случайных чисел.

Рассмотрим возможность применения компьютерного моделирования к анализу организованной преступной деятельности в сфере финансов. С одной стороны, преступная деятельность, в частности в сфере финансов и инвестиций представляет собой одно из наиболее сложных направлений организованной преступной деятельности как в плане практических расследований, так и в плане теоретического изучения. С другой стороны, потоки денежных средств и финансовые операции в целом оцениваются количественными показателями и, в силу этого, могут быть относительно просто алгоритмизированы и переведены на язык компьютерного моделирования. Заметим также, что изучение функционирования организованных преступных формирований и сообществ целесообразно начинать с анализа к алгоритмизации денежных (валютных) потоков (расчетов) как внутри преступных организаций, так и между преступными организациями и связанными с ними структурами.

Наиболее перспективным в построении «прозрачных» компьютерных моделей организованной преступной деятельности, в частности в сфере финансов и инвестиций, представляется применение методологии структурно-имитационного моделирования, или метода «структурных элементов». Суть метода состоит в выявлении некоторых элементов, составляющих структуру и влияющих на функционирование исследуемой системы. Количество этих элементов может составлять десятки, сотни или тысячи единиц. Каждый элемент наделяется определенным набором индивидуальных свойств (качеств). Предусматривается также переход элементов из одних состояний в другие, как в результате действия внутренних мотивов (побуждений), так и под действием внешних факторов.

При построении алгоритмов мошеннических операций в сфере частных инвестиций выделяются определенные действующие лица (как физические -- на структурном уровне взаимодействия между отдельными личностями, так и юридические -- на структурном уровне организаций, финансовых компаний, коммерческих структур).

Описание индивидуального поведения действующих лиц, включающее алгоритмизацию переходов из одних состояний в другие (стал вкладчиком или не стал, дивиденды выплачиваются или не выплачиваются) осуществляется исходя из набора индивидуальных качеств, которыми наделяются отдельные структурные элементы модели.

На начальном этапе моделирования мошенническая финансовая компания представляется как некоторая «структура», которая задает правила «игры», используя для ее «раскрутки» теневые капиталы. Компьютерные структурные модели и алгоритмы преступной деятельности предусматривают имитацию относительно понятных ситуаций, связанных с вовлечением денежных средств отдельных граждан в мошеннические финансовые операции, построенные по схеме «пирамида».

Исследование проводилось в Московском институте МВД России. Необходимая исходная информация была получена как на основе анализа материалов уголовных дел по нескольким финансовым компаниям, так и непосредственно от многочисленных потерпевших -- вкладчиков, потерявших свои сбережения. Совместно с общественным фондом «Антимафия» были проведены социологические исследования, позволившие воспроизвести историю деятельности нескольких компаний и получить социологические характеристики потерпевших. В задачи компьютерного моделирования на этом этапе входило воспроизведение динамики притока и оттока вкладчиков; анализ движения денежных средств (доходы и расходы) компаний; выявление отдельных стадий финансовой аферы и их продолжительности; прогнозирование критических моментов в развитии «пирамиды», которые являются сигналами, например, для криминального прерывания «игры».

Применение методов компьютерного моделирования позволило построить гипотезы-версии, раскрывающие основные элементы механизма оборота преступных капиталов.

Алгоритмизация механизмов привлечения вкладчиков опиралась на представления об информационно-психологическом воздействии, которому подвергается население в результате рекламных акций финансовых компаний.

С помощью компьютерного моделирования были исследованы закономерности накопления вкладов с течением времени (дней), а также увеличения доходов от поступающих вкладов и расходов на выплаты дивидендов и на функционирование компании.

Анализ результатов показал, что чем выше дивиденды, обещанные компанией, и чем активнее ее рекламные действия, тем интенсивнее происходит приток вкладчиков и рост доходов. Но при этом сокращается период «благоприятного» существования компании до начала выплат больших объемов дивидендов. Для большинства самых активных и агрессивных компаний этот период составлял около 3-х месяцев. В это время компании взаимодействуют друг с другом, со страховыми компаниями и коммерческими банками, переводят денежные средства и осуществляют поиск наиболее выгодных сфер их оборота.

При построении компьютерной структурной модели взаимодействия компаний и оборота собранных денег открылась объемная панорама финансовых махинаций на нескольких структурных уровнях. По объему денежных средств и по характеру операций с ними можно выделить пять основных уровней.

Первый уровень -- это структурный уровень частных вкладчиков и небольших мошеннических компаний, жертвами которых стали десятки и сотни людей. Характер движения денег на этом уровне можно назвать «поступление», то есть поступление вкладов в распоряжение финансовых компаний. Объемы денежных средств на этом уровне составляют от сотен тысяч до десятков миллионов рублей и тысяч долларов.

Второй уровень -- это основной структурный уровень, на котором действовали сотни финансовых компаний, таких, как «Альтаир», «Барт», «Квант», «Росса», «Транскапитал», «Конверсинв ест», «Арт-Финанс», «Блейк-дизайн» и другие, руководители которых на момент анализа находились под следствием. Жертвами каждой из этих компаний стали уже тысячи вкладчиков. Их доходы исчислялись уже десятками миллиардов рублей и миллионами долларов. Этот структурный уровень обозначим термином «взаимодействие», имея ввиду взаимодействие финансовых компаний. Именно на этом структурном уровне прослеживается параллельность (одновременность) функционирования одних компаний и последовательность открытия и закрытия других. Это позволяет говорить о «синхронности» и «эстафетности» в мошеннической деятельности. На этом же уровне прослеживается движение денежных средств «по горизонтали», в частности, средства закрывшихся компаний служили для раскрутки деятельности вновь образующихся.

Все компании второго структурного уровня обещали инвестировать собранные средства в высокодоходные производства. И действительно, многие компании «инвестировали» собранные деньги, но не в производство и торговлю, а в некоторые «сверхкомпании».

Третий уровень -- это структурный уровень функционирования «сверхкомпаний», таких, как «Тибет», «МММ», «Роника» и другие. Доход этих компаний превышал уже триллионы рублей и приближаются к миллиарду долларов. Наиболее ярким представителем таких компаний является «Властилина», объявленный долг которой перед вкладчиками составляет 4 триллиона рублей. Этот структурный уровень обозначим как уровень «движения», так как движение денежных средств происходило уже по вертикали и приводило к чрезвычайно высокой их концентрации.

Далее возникает один из центральных вопросов нашего исследования, а именно, куда пошли средства, собранные и аккумулированные финансовыми компаниями? С наибольшей выгодой эти средства могли обернуться в преступном бизнесе. Системно-структурный анализ оперативной информации о деятельности ряда мошеннических компаний и фактов, получивших известность в результате контактов сотрудников ОВД с представителями зарубежных спецслужб, позволяют выдвинуть определенную версию о «судьбе» денег.

По этой версии основная масса собранных денег пошла на оплату нефти, газа и других ресурсов, незаконно вывезенных и проданных за границей. В частности было замечено, что в разгар деятельности «Властилины» наличные деньги крупными партиями (мешками) грузились в автобусы, которые затем отправлялись из подмосковного города Подольска по маршруту, веющему в аэропорт «Домодедово» (через 3 дня начинались выплаты зарплаты нефтяникам и газовикам Тюмени, шахтерам Кузбасса). В то же время, по данным Федерального бюро расследований США, в последние годы в американские банки поступило более двухсот миллиардов долларов, вырученных на незаконной торговле российскими нефтью и газом.

Четвертый уровень -- это структурный уровень преступного оборота собранных денежных средств, которые нашли объект «инвестирования» не в экономике России, а в незаконной торговле ресурсами страны.

Развивая изложенную выше версию, заметим, что расплачиваться с газовиками, нефтяниками и шахтерами американскими долларами очень неудобно, так как их надо ввозить в страну, менять на рубли. С другой стороны, оказалось очень просто и удобно расплатиться триллионами наличных рублей, которые аккумулировали финансовые «пирамиды».

В частности, руководитель компании «Властилина» В. Соловьева утверждала, что может расплатиться с долгами и выплатить вкладчиками выгодные дивиденды. Это заявление имеет веские основания, поскольку вклады уже многократно приумножены в преступном бизнесе и размещены в иностранных банках.

Весьма привлекательным объектом для «инвестирования» стал игорный бизнес. Открытие в Москве в 1995 году десятков новых казино и игорных клубов также не прошло без участия денег обманутых вкладчиков.

На этом же четвертом уровне происходил преступный оборот денег в Чечне, куда непосредственно уходили вклады, собранные рядом компаний.

Четвертый структурный уровень финансовых мошенничеств назовем «оборотом» денежным средств. Его можно считать уровнем организованной преступной деятельности, на котором объем оборачиваемых денежных средств исчисляется уже десятками и с отними триллионов рублей или десятками миллиардов долларов и сопоставим с величиной государственного бюджета России.

Пятый уровень -- это структурный уровень деятельности трансна-циональных финансовых компаний и международных преступных синдикатов.

Анализируя механику международных финансовых операций на этом уровне, отметим, что старые банки, связанные с промышленностью и торговлей, быстро сдают свои позиции. Силу набирают биржевые игроки, превратившие деньги в обыкновенный товар.

Характер оборота денежных средств на пятом структурном уровне позволяет определить его как уровень «обезличивания» денег.

Заметим, что печально известный коммерческий банк «Чара» погорел на том, что поддался искушению прокрутить валюту своих вкладчиков на американском финансовом рынке, а точнее, в международном преступном бизнесе.

Объемы оборота денежных средств на пятом структурном уровне составляют сотни миллиардов долларов. Наличие таких средств дает возможность оказывать реальное влияние на экономику и политику отдельных стран, что позволяет сформировать представление о геоэкономической, геополитической и геофинансовой организованной, транснациональной преступности.

Применяемые методы моделирования позволили сделать предположение о том, что к началу 1996 года финансовый рынок России вступил в новую волну махинаций. Как уже было отмечено, в роли основных структур здесь могут выступить паевые инвестиционные фонды, которые создаются на базе «старых» нелицензированных компаний и копируют американские взаимные фонды. Просматривается и участие иностранного капитала в раскрутке новых пирамид уже на рынке ценных бумаг и, таким образом, движение денежных средств на всех пяти структурных уровнях.

Многомасштабное компьютерное структурно-имитационное моделирование всех рассмотренных стадий («поступления», «взаимодействия», «движения», «оборота» и «обезличивания») позволит более целенаправленно и системно вырабатывать и принимать решения по защите как интересов отдельных граждан, так и Российского государства в целом от быстро развивающейся и постоянно меняющей свои формы организованной преступной деятельности в сфере финансов.

§4. Становление оперативно-розыскной деятельности органов внутренних дел в борьбе с организованной преступностью.

Сложная структура преступных формирований, разделение функций между стенами преступных сообществ, активные действия по защите своей среды, стремление проникнуть в государственные, в том числе правоохранительные учреждения, весьма заметные тенденции в политизации организованной преступности, масштабы ее проявлений -- все это выдвинуло проблему новых подходов к организации и тактике оперативно-розыскной деятельности. Многие привычные формы работы и тактика оперативных аппаратов оказались непригодными для борьбы с организованной преступностью, и в этой связи необходим анализ положения, сложившегося в оперативно-розыскной деятельности; в частности в органах внутренних дел, которые выполняют основной объем работы в борьбе с организованной преступностью, что позволит найти рациональные подходы к организационно-тактическим решениям.

1. В советский период структура оперативных аппаратов милиции, её техническая и тактическая вооруженность складывались по влиянием идеологических факторов. Они были ориентированы на борьбу с отдельными проявлениями преступности на фоне «последовательного ее сокращения». Типичными для органов внутренних дел элементами борьбы с преступностью по линии уголовного розыска стали:

внимание к ранее судимым, постановка их на оперативно-профилактический и оперативно-розыскной учет;

выявление среди «подучетников» лиц, совершивших преступления (реагирование на зарегистрированные преступления);

поиск преступников по исходной информации о приметах, похищенных вещах и предметах, об орудиях преступления и транспортных средствах, по способу совершения преступлений и по связям с потерпевшими; укрепление и обеспечение объектов с материальными ценностями; контроль за криминально-активными контингентами в сфере быта, в трудовых и учебных коллективах;

индивидуальная профилактика в отношении этих контингентов; оперативное прикрытие мест (объектов), популярных среди воров и мошенников, с помощью негласных сотрудников и оперативно-поисковых групп. Использование этих сил для целей выявления лиц, объявленных в розыск;

оперативная проверка лиц, подозреваемых в совершении преступлений, а также а целях выявления преступников среди задерживаемых за бродяжничество в приемниках-распределителях.

При постоянной криминогенной напряженности в сфере быта, в среде несовершеннолетних, в общественных местах (умышленные убийства, телесные повреждения, хулиганство, разбои, грабежи, кражи) эти меры не обеспечили сокращения преступности и оказались неэффективными при лавинообразном нарастании ее организованных форм.

Многие преступные формирования (занимающиеся торговлей наркотиками, мошенничеством, квалифицированными кражами, рэкетом) вышли из-под контроля аппаратов уголовного розыска. Тактика, рассчитанная на борьбу с местными преступниками, известными своим антиобщественным образом жизни, также оказалась неэффективной при возрастании мобильности преступников, применении ими новых способов маскировки с учетом знаний методов работы оперативных аппаратов криминальной милиции и в местах лишения свободы.

В бывших аппаратах по борьбе с хищениями социалистической собственности - БХСС (особенно областного, республиканского уровней) сложив-шиеся подходы к работе значительно в большей степени отвечали условиям борьбы с организованной преступностью. Многие объекты оперативного обслуживания этих аппаратов имели многочисленные связи по поставкам, сбыту, транспортировке, финансированию, строительству, подготовке кадров и др. Многозначность связей требовала соответствующей организации и глубины информационной работы. Там, где функционировали достаточно мощные оперативные аппараты по линии БХСС, удавалось выявлять организованные, хорошо замаскированные группы с межрегиональными связями. Но и у этих аппаратов имелись уязвимые позиции, ограничивающие их инициативу. Многие годы они были лишены возможности без разрешения партийных органов оперативно проверять номенклатурных работников и руководителей народного хозяйства, тем более реагировать на информацию об их преступной деятельности. Первые же попытки согласовать вопросы о привлечении к уголовной ответственности номенклатурных работников были чреваты нежелательными и даже вредными для борьбы с преступностью последствиями:

утечкой важнейшей информации, что способствовало принятию преступниками контрмер, уничтожению следов и документов;

давлением на оперативных работников с целью снизить их активность или вовсе прекратить оперативную работу и уголовное преследование виновных;

преследованием самих оперативных работников за якобы допущенные нарушения, за то, что рискнули собирать информацию на работников «аппарата», выведенных из зоны оперативного контроля и оперативных проверок.

Для работников БХСС все это было связано с риском служебным и социальным положением, и они «не спешили» с применением наступательной тактики выявления очагов организованной преступной деятельности.

2. Традиционно в деятельности оперативных аппаратов милиции существовал приоритет местных, локальных интересов. Мало заботы проявлялось о получении информации, полезной для других аппаратов и служб. Часто происходило искусственное ограничение, даже игнорирование потоков информации, казалось бы ценной, но не работающей на сиюминутную отдачу. Такую «попутную» информацию получали неохотно, не знали, куда ее девать. Например, по данным региональных исследований, до 80% всего объема информации, полученной сотрудниками аппаратов БХСС, не направлялось аппаратам, для которых она представляла интерес, то есть не находило своих адресатов.

Нефиксируемой же информации, представляющей интерес для других оперативных аппаратов и служб, оставалось еще больше в памяти негласных сотрудников и оперативных работников: о связях между лицами, которые могут быть отнесены к категории явно криминально-активных; о прибытии и контактах иногородних дельцов, посредников, спекулянтов, преступников-гастролеров; о появлении на «черном рынке» ценных предметов искусства и т.д. В ходе научных исследований была установлена информационная разобщенность даже среди подразделений одной службы, на территории одного крупного города. Даже факты явно преступной деятельности, не имеющие в данный момент значения для решения «своих» задач, оставались без внимания. Это и есть проявление вредного для борьбы с организованной преступностью местничества.

3. Крайне редко практиковалось обобщение данных о преступной среде, получаемых в ИВС, СИЗО, НТК-ВТК. Однако именно в местах концентрации преступников существовал своеобразный механизм «производства» уникальной по содержанию и насыщенности латентными фактами информации. Здесь практически не было заранее определенных систем обмена сведениями, если не считать локальные программы сбора сведений по конкретным уголовным делам и делам оперативной разработки, которые вели оперативные работники ИТУ, и программы, содержащиеся в ориентировках и конкретных заданиях оперативных аппаратов милиции.

Чаще всего обмен сведениями между задержанными, арестованными и осужденными возникал стихийно, в силу психологических потребностей межличностного общения. Тематика же общения задана самой судьбой этих людей, их жизненным и преступным опытом. Из весьма ценного, насыщенного фактами информационного потока имеется реальная возможность отфильтровывать сведения, характеризующие многие стороны организованной преступности, причем те, которые не попадают в следственные и судебные протоколы. Но за многие годы, практически до конца 80-х годов, не удалось создать такого аппарата, который анализировал бы и в региональном, и в межрегиональном масштабах расстановку преступных сил, связи между преступными группами и их лидерами, особенности отношений в этой среде, знание которых имеет большое значение для организации и тактики ОРД.

4. В практике оперативных аппаратов не нашло развитие стремление многих оперативных работников вести активный поиск признаков организованной преступности. Информация такого рода редко «проникала» в оперативно-розыскные документы по ряду причин.

Во-первых, как уже отмечено, были установлены противоречащие целям борьбы с организованной преступностью ограничения в оперативной проверке номенклатурных работников, и это приводило к тому, что негласные сотрудники оперативных аппаратов органов внутренних дел не получали заданий на сбор информации об участии таких лиц в организованной преступной деятельности.

Во-вторых, ни в криминологии, ни в криминалистике, ни в теории оперативно-розыскной деятельности не разрабатывались характеристики организованной преступности, а следовательно, и система ее признаков.

В-третьих, информация о преступной деятельности различных лиц и групп, полученная в разное время оперативными аппаратами, не обобщалась. Такую информацию не берегли, оперативно-розыскные материалы, в которых находил отражение труд тысяч оперативных работников, в основном по истечении трех лет после их сдачи в архив -- уничтожали, и прошлое многих преступников, их связи, оперативные подходы к ним предавались забвению. Уничтожались и картотеки местного оперативного учета без анализа общественной опасности личности тех, кто состоял по ним на учтете. Наметилась явная тенденция отбирать «полезную» информацию только для работы по конкретным делам, причем критерий «полезности» складываются в основном эмпирически и четких формулировок в нормативных актах не полнил.

В-четвертых, сложившаяся система оперативного ориентирования рассчитана на направленное распространение (оповещение других органов) информации главным образом о совершенных преступлениях, скрывшихся и разыскиваемых преступниках. Нормативно не был предусмотрен даже порядок направления информации об установленных намерениях и перемещениях преступников-гастролеров, о вероятном их появлении в конкретном городе, на участке железной дороги, в морском, речном или аэропортах. Проявления информационной разобщености наблюдайтесь не только в целом по СССР, но и в отдельных республиках, краях и областях, то есть на территории административных единиц, где оперативные аппараты были охвачены местным единым руководством. При всех попытках вести активную борьбу с проявлениями организованной преступности такая разобщенность приводила к тому, что любой оперативный аппарат, который брал на себя инициативу в организации и осуществлении оперативно-розыскных мероприятий, выходя за рамки своей территории, начинают испытывать дефицит информации. Состояние неосведомленносги, поиск по интуиции, отсутствие систематизированных банков данных и архивов о преступниках и их связях -- все это в совокупности приводило, как правило, к обрыву «цепочек» связей преступных групп и событий. В лучшем случае традиционно проводилась работа по отдельным эпизодам преступлений. «Выходы» по горизонтали и по вертикали чаще всего фигурировали лишь в некоторых оперативных материалах и не расследовались. Теряя свои «звенья», преступные сообщества создавали новые, а корпорация «воров в законе» и ассоциации дельцов в народном хозяйстве готовили резервы, проникая в неформальные молодежные организации, действуя в исправительно-трудовых учреждениях, вовлекая разными способами новых людей в преступную деятельность.

5. «Кадровая работа» преступных сообществ практически оперативными аппаратами не фиксировалась и не анализировалась. И этому есть только одно объяснение: бесперспективность этой работы. По уголовным законам преследуются только подстрекательство и вовлечение в преступную деятельность несовершеннолетних. На практике и тот и другой законы действуют в «усеченном» варианте, то есть при наличии других составов преступлений, других видов соучастия. Б чистом виде подстрекательство (без иного соучастия) осталось лишь научной категорией теории уголовного права. Лидеры же организованной преступности, которые формируют ее идеологию и кадры, не снисходят до банального подстрекательства и иного соучастия в преступлениях. Их деятельность не укладывается и в эти «усеченные» практикой составы преступлений, то есть в привычные модели общественно опасных деяний. Оперативные работники, не видя смысла в получении и фиксации информации о «кадровой» работе, о других формах прикосновенности к организованной преступности, эту информацию фактически теряли.

6. Ко времени констатации организованной преступности, ее разветвленных структур (1989--1990 гг.) фактически не существовало отработанной межрегиональной системы взаимодействия оперативных аппаратов криминальной милиции. И эта разобщенность усугубилась распадом СССР.

7. Не способствовала борьбе с организованной преступностью ставшая традицией практика «сворачивания» оперативно-розыскных мероприятий после раскрытия хотя бы одного эпизода преступной деятельности и изобличения хотя бы одного виновного. Система показателей подталкивала к такой поспешности, поскольку «минимально» раскрытые преступления снимались с учета нераскрытых. Забота проявлялась не об инициативном поиске латентных преступлений, в том числе совершенных организованными группами, а, в лучшем случае, о расследовании причастности изобличенных обвиняемых к совершению других зарегистрированных преступлений. Это было продиктовано целями улучшения показателей раскрываемости преступлений в районе, городе, области, республике.

Поскольку оперативного интереса к латентной преступности кроме аппаратов БХСС другие оперативные службы практически не проявляли, без оперативного реагирования оставалось огромное количество преступлений, что объективно создавало условия для самовоспроизводства преступности и формирования преступных групп и организаций. Без реагирования оставались многие оперативные материалы.

8. На совершенствовании наступательной тактики аппаратов уголовного розыска могло бы положительно сказаться создание в их структуре в конце 70-х годов специализированных подразделений по работе с негласными сотрудниками, на которые возлагались задачи повышения качества оперативной работы, а через нее и эффективного информационного обеспечения всех линий борьбы с преступностью. Но четких функций для этих подразделений в момент из создания и в последующем определенно не было, а практика давала весьма заметный разнобой в становлении таких функций. Одни аппараты, например в ГУВД Московской области, используя предоставленные нормативным актом возможности обобщения всей поступающей оперативной информации, создали прогрессивное информационно-аналитическое направление, которое впервые за много лет позволило сконцентрировать информацию об организованной преступности. Но это не стало повсеместным явлением.

Изучение, проведенное ВНИИ МВД СССР в 1978 г., показало, что на специально созданные подразделения по работе с негласными сотрудниками во многих случаях возложили контрольные функции, проведение плановых и внеплановых проверок, в том числе по фактам, ничего общего не имеющими с оперативно-розыскной деятельностью. Передовой опыт обобщения и анализа оперативной информации развития не полнил, и в 1983 г. указанные подразделения повсеместно были расформированы. Н о более глубокие причины этих событий нужно искать в другом. Подобные подразделения были задуманы для работы наступательной (по принципу «стратегической разведки»): не от заявлений о преступлениях, а от оперативных сообщений о действующих преступниках и преступной среде. Но наступательная тактика противоречила погоне за “дутыми”, часто фальсифицированными показателями. Поспешность, которую диктовала административно-командная система в достижении сокращения и искоренения преступности обернулась на многие годы серьезными деформациями в системе реагирования органов внутренних дел в целом и их оперативных аппаратов в частности.

Заключение.

Организованная преступность становится одним из основных факторов политической и социально-экономической нестабильности в Российской Федерации. На это неоднократно обращалось внимание в обращениях и выступлениях Президента Российской Федерации, руководителей Правительства и Парламента России, в документах руководящих государственных органов.

Организованная преступность породила новую криминальную ситуацию, которая требует для ее разрешения неотложных законодательных, организационно-управленческих мер, значительных материальных ресурсов на оснащение правоохранительных органов и обучение сотрудников методам борьбы с организованной преступной деятельностью.

Одной из причин сложившейся ныне в сфере борьбы с организованной преступностью ситуации является недостаточная научная проработка проблемы, отсутствие ясных представлений о стратегии и идеологии этой борьбы, а также правовой, криминологической, криминалистической и оперативно-розыскной концепции и соответствующих научных рекомендаций по выявлению, раскрытию, расследованию и предупреждению организованной преступной деятельности.

Теоретическому познанию организованной преступности как социально-правового явления в нашем обществе предшествовала оперативно-розыскная, следственная и судебная практика.

В этой связи проявилась весьма существенная закономерность методологии: путем наблюдения, анализа, осмысления была собрана новая информация о преступности, и эта информация привела к переоценке старых идей. Потребовалось время для того, чтобы убедиться, что явления организованной преступности не «вписываются» в традиционные теоретические штампы, как общеюридические, так и отраслевые (уголовное право, криминология; криминалистика, теория оперативно-розыскной деятельности).

Еще в 1986 г. происходила острая дискуссия по вопросу: существует ли в стране организованная преступность? Должны были «пройти» «краснодарские», «ростовские», «узбекские», «московские» и другие уголовные дела, чтобы лишь к 1989 году, ко 2 Съезду народных депутатов СССР, где специально рассматривался вопрос об усилении борьбы с организованной преступностью, среди криминологов, специалистов по уголовному праву, процессу, криминалистов и других ученых почти не остаётся сомневающихся.

На практике же в начале 1980-х годов (в МВД, КГБ и Прокуратуре СССР) обратили внимание на тревожные симптомы в природе групповой преступности: проявления преступного профессионализма, возрождение «воров в законе» со всеми атрибутами этого сообщества, связь «уголовного мира» с деятелями теневой экономики и политическими деятелями, формирование «национальных» преступных объединений с жесткой дисциплиной, отточенной конспирацией и широким территориальным диапазоном преступной деятельности. Становилось очевидным, что за статистическими показателями групповой преступности скрываются уже давно сложившиеся проявления, имеющие признаки организованной преступности, которые описаны для характеристики зарубежной мафии. Но «заграничные» модели, естественно, не вписывались в те процессы и тенденции, которые исподволь, в силу социально-экономических, политических и демографических особенностей приобретали в стране и ее различных регионах своеобразные формы и содержание.

На протяжении многих лет в юридической теории наблюдалось стремление обосновать официальные политические доктрины, и это сдерживало объективный анализ действительности, а в итоге негативно сказывалось и на оценке фактической расстановки сил в борьбе с преступностью, и на теоретической разработке организационно-тактических форм борьбы с преступностью, адекватных такой расстановке.

Проблема организованной преступности не только не исследовалась, но и не ставилась. В этом и состояло одно из противоречий общества: в его структурах уже функционировала теневая экономика, определенные эшелоны государственной и партийной власти были поражены коррупцией, внутри страны и за рубежом действовали многие связи, порожденные иерархией преступных отношений, но интересы официальных политических доктрин не позволяли все это квалифицировать как организованную преступность и, соответственно, разрабатывать эффективные меры борьбы с ней.

В то же время признаки современной организованной преступности можно было уже распознать в 60-е годы -- в крупномасштабных хищениях товарно-материальных и валютных средств (дело Рокотова), по первым группам рэкетиров (банда «Монгола»), в организованных хозяйственных и должностных злоупотреблениях (дело «Океан», хищения лимонной кислоты для фальсификации спиртных напитков, «асфальтовые» дела в Черноземье, дело Цецхладзе по фальсификации аджики), в возрождении бандитизма (казанская банда «Тяп-Ляп») 70-х годов.

Но только к концу 80-х годов были сформулированы основные признаки, характеризующие современную организованную преступность (А.И.Гуров, А.И.Долгова, С.В.Дьяков и др.)

Предлагаемая дипломная работа является одной из работ, где учтены современные международные законодательные и иные нормативные требования к противодействию организованной преступности. Особенностью данной работы является ее комплексный характер. В этом смысле работа является сочетанием подходов таких юридических наук, как уголовное право, криминология, криминалистика и оперативно-розыскная деятельность.

В работе использованы опубликованные в последнее время юридические монографии и книги,оперативные сводки Министерства внутренних дел России.

Хочется надеяться, что предлагаемая дипломная работа внесет свой вклад в борьбу с организованной преступностью в Российской Федерации.

Библиография:

1. Абдиев К.М. Понятие коррупции и система уголовно-правовых средств борьбы с ней. М., 1995 г.

2. Алакаев А.М. Понятие преступления. Формы и виды. М., 1992 г.

3. Глистин В.К. Общее учение об объекте преступления. Лен., 1981 г.

4. Кадников Н.Г. Категория тяжких преступлений по советскому уголовному праву. М. 1991 г.

5. Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1967 г.

6. Гришанин П.Ф. Понятие преступной организации и ответственность ее участников по советскому уголовному праву. М., 1989 г.

7. Галикакбаров Р.Р. Групповое преступление. Юридическая природа, постояньые и переменные признаки. Свердловск., 1973 г.

8. Пинчук В.И. Виды преступных организаций и ответственность их участников по советскому уголовному праву. Л., 1988 г.

9. Царегородцев А.М. Ответственность организаторов преступления по советскому уголовному праву. Свердловск., 1974 г.

10. Шеслер А.В. Устойчивые преступные группы. Томск. 1991 г.

11. Попов В.И. Борьба с особо опасным рецидивом. Киев. 1989 г.

12. Еникеев З.Д. Проблемы мер пресечения в уголовном процессе. М., 1991.

13. Арцишевский Г.В. Следственные версии. М., 1973 г.

14. Еремей А.В. Основания возбуждения уголовного дела. М., 1989 г.

15. Николайчик Н.И. Требования всесторонности, полноты и объективности на предварительном расследовании. М., 1994 г.

16. Герасимов И.Ф. Взаимодействие органов предварительного следствия и дознания при расследовании особо опасных преступлений.

17. Ларин А.М. Проблемы расследования в советском уголовном процессе. М., 1970 г.

18. Алескерова Н.М. Воспитательная роль предварительного следствия. М., 1989 г.

19. Бахта А.С. Полнота предварительного и судебного следствия. М. 1992 г.

20. Власов А.А. Полномочия следователя в советском уголовном процессе. М., 1979 г.

21. Герасун А.А. Бригадный метод расследования в советском уголовном процессе. М., 1994 г.

22. Дербенев А.П. Деятельность следователя МВД по предупреждению преступления. Л., 1989 г.

23. Драпкин Л.Я. Построение и проверка следственных версий. М. 1992 г.

24. Журавлев С.Ю. Противодействие деятельности по раскрытию и расследованию преступлений и тактика его преодоления. Н. Новгород., 1992 г.

25. Коновалова В.Е. Теоретические проблемы следственной тактики. Харьков., 1979 г.

26. Луцюк И.Т. Участие специалистов-криминалистов в предварительном следствии. Львов., 1986 г.

27. Логунов С.Д. Комплексный подход в правовом регулировании мер борьбы с организованной преступностью. Ярославль., 1995 г.

Страницы: 1, 2, 3, 4