Крупная феодальная вотчина в России конца ХVI-ХVII века (По архиву Троице-Сергиевой Лавры)

Крупная феодальная вотчина в России конца ХVI-ХVII века (По архиву Троице-Сергиевой Лавры)

В селе Семеновском хватило свободной пашни и для наделения землей молодых крестьянских семей (21 пара), переведенных из села Перелоти (они же Перелоги). Но и после такого наделения в Семеновском сверх тяглого оклада этого села оставалось 6 дес., которые были розданы крестьянам на сенокосы, а суммарный оклад села оставлен без изменений. Что же касается селений, откуда крестьян переводили (Богданское-Дергаево, Перелоти), то такое убывание людей (хотя бы и в рамках внутриуездных миграций, на очень недалекие расстояния) сопровождалось уменьшением вытного оклада: в Богданском - Дергаеве на 0,25, в с.Перелоти на 0,407 оклада. Был уменьшен вытный оклад и в приселке Тумы (-0,109), поскольку после всех измерений здесь выяснилась нехватка 17,5 дес., из которых 12 дес. удалось изыскать в соседнем с.Микульском, а с 5,5 дес. вытный оклад пришлось снять. В селениях Брилкина Слободка и Ильино было установлено полное соответствие измеренной земли их вытному окладу, поэтому здесь не производилось ни прибавок, ни убавок, ни изменений вытного тягла.

Складывается впечатление, что проведенная переверстка-передел крестьянам была нужна не меньше, чем монастырскому руководству. Она помогла урегулировать всю систему крестьянского землевладения в суздальской вотчине, изыскать резервы пашни в отдельных селах и улучшить землеобеспеченность молодых растущих крестьянских семей в пределах небольшого региона, давно распаханного и плотно населенного. Напомним, что в эти же 1690-е гг. отсюда идет значительный отток населения в поволжские уезды, а о катайкоме “Шухобалец”, “Шухобаловский”, изобилующем в алатырских имениях монастыря, говорилось в гл.4. Следовательно, рост населения и земельное “утеснение” выталкивали за пределы суздальского (Шухобаловского) микрорегиона значительные массы людей, переселявшихся на новые земли в рамках более масштабных межуездных вотчинных миграций. Известно и бегство крестьян из Шухобаловской волости в Саранский уезд в конце ХVII -первой половине ХУШ в. К 1761 г. в ряде саранских селений осело 100 чел. беглых из числа монастырских крестьян суздальского села-волости. Местный воевода в 1761 г. вынес решение о возвращении беглых в Лавру42. Так проблемы сельского расселения, внутривотчинных демографических и общерусских колонизационных процессов, крестьянского землевладения, тяглообложения, земельно-тяглых переделов и крестьянского бегства оказываются тесно связанными. В контексте перечисленных проблем нам представляется особенно значимой связь между складыванием многодворных деревень и явлением передельной уравнительной практики, на что недавно еще раз обратила внимание Н.А.Горская4. Полагаем, что по разобранной выше верстальной книге по Суздальскому уезду 1692 г. уравнительность земельно-тяглой переверстки-передела следует понимать как уравнение соотношения трудовых ресурсов отдельного селения с: 1) его суммарным вытным окладом и 2) суммарного вытного оклада селения с комплексом необходимых для него земельно-сенокосных угодий.

Возвращаясь к теме земельно-тяглых переделов, думаем, что не случайно столь редки источники, отразившие их. Е.Н.Бакланова (Швейковская), изучившая земельно-тяглые переделы у крестьян вологодского архиепископа и Спасо-Прилуцкого монастыря в конце ХVII в., пишет, что переделы проводились эпизодически, вызывались назревшей необходимостью для крестьян. Н.А.Горская отмечает, что полные переделы производились раз в 10-15 лет и вызывались естественным развитием производительных сил 44.

По Троице-Сергиеву монастырю удалось найти еще только одно упоминание о возможном уравнительном переделе земли. В 1616 г. крестьяне московского села Рахманцова (все их дворы были положены в “шеспуху") обратились с челобитной к троицким властям и получили от них “властину жалованную грамоту”, чтобы поровну изверстать землю на пустошах сельской округи, исходя из ее размеров, определенных московскими писцами в 1593/94 г. (Приложение 1.№ 193) упоминание это интересно тем, что показывает роль крестьянской инициативы в проведении уравнительных земельно-тяглых переделов. Сама же уравнительность в данном случае может пониматься как соответствие доли вытного тягла двора размерам получаемого земельного участка. В вологодской деревне Ершовке в июне 1618 г. служка А.Радошевский крестьянские дворы “изверстал ровно повытно, хто на какове доле живет” - полувытным хозяйствам было нарезано по 4 четв. земли в 1 поле, “в дву по тому ж”, четвертьвытным - соответственно по 2 четв.в каждое из трех полей.В данном случае уравнительность заключалась не только в соответствии получаемых земельных участков долям вытного тягла, но и в буквальном равенстве трех крестьянских полей45.

О роли общины в измерении и вообще контроле за земельным фондом сел и деревень говорит и тот факт, что в Алатырскую переписную вытную книгу 1696 г. сведения о размерах пашни во всех трех полях и сенокосов были включены на основе “крестьянских заручных сказок” (Приложение 1. № 359).

г) вненадельные крестьянские земли.

Исчерпывающее исследование проблемы крестьянского вненадельного (оброчного, арендного) землевладения и землепользвания в ХVII в. было выполнено Н.А.Горской. Рассмотренные ею богатейшие по содержанию источники монастырского происхождения позволили глубоко и всесторонне раскрыть широкий круг вопросов: 1) территориальное и временное распространение этого явления в монастырской деревне ХVII в.; 2) контингенты крестьян, берущих землю из оброка. Коллективная и индивидуальная формы съема и обработки оброчных земель; 3) доля дворов, пользующихся оброчными землями, в общем числе дворов в той или иной вотчине; 4) постоянство состава съемщиков оброчной земли; 5) динамика размеров оброчных земель; 6) соотношение крестьянской надельной и оброчной земли; 7) типы сдаваемых в оброк угодий 4,8) характер оброчных сдач и изменение оброчной платы за землю в течение ХVII в.; 9) оброчные сдачи монастырей своим и чужим крестьянам; 10) переход оброчных земель в тягло46.

В троицком архиве нет целостной вотчинной документации, позволяющей столь же всесторонне и исчерпывающе осветить проблему вненадельного крестьянского землевладения, как это сделано в классической монографии Н.А.Горской. И все же совсем проигнорировать ту небольшую сумму известий об этой категории земель, которая содержится в писцовых 1592-1594 гг., оброчных, вытных и переписных книгах Сергиева монастыря 1617-1623 гг., нельзя. Без нее картина крестьянского землевладения в его вотчине будет искусственно обеднена.

Когда в научной литературе ищут и находят ранние свидетельства существования вненадельной обработки крестьянами земель, то не случайно обращаются к троицким актам ХУ в. Именно в них о “наезде” и “найме” земли говорится уже применительно к 20-40-м гг. ХУ в. Данные об этом относятся к Дмитровскому, Переславскому, Малоярославецкому уездам и к таким видам поселений, как пустоши, селища, починки 47. Под “наймом” уже в ХУ в. понималась оброчная плата за пользование пустующими угодьями (“клал наем всей братье на столец”, “заплатил наем”). В сотных начала 1560-х гг. упоминается о распашке наездом на монастырь пустых деревень (Переславский уезд, вотчина Киржачского монастыря). употребление терминов “пашня наездом”, “пашня наездом из найму”, просто “пашня из найму” крайне трудно расчленить и в писцовых, и в монастырских описаниях 1590-х гг., тем более что прилагались они к земле, находящейся не только на пустошах, но и в жилых селениях, а в итогах и та и другая нередко суммировались и назывались однозначно - “наезжей”. В этом нельзя не усмотреть определенной условности терминологии писцовых книг.

Фрагменты оброчных и вытных книг 1590-х гг. упоминают о “наемных пустошах”, “оброчных” и “наемных” деньгах, взимаемых за них. В Московской писцовой книге 1593 - 94 г. в качестве объектов взимания наемных денег фигурируют:

1) пустые пашни, 2) пустоши, 3) сенокосы. В той же книге указаны собранные суммы за этот найм: в с.Нахабине 14 руб., в С.Протасове - 3 руб., в комплексе сел в вол.Воре - 58 руб.

В монастырских описаниях наемная пашня в жилых селениях чаще называется не наезжей, а пусторной или пустотной, о чем уже шла речь при рассмотрении вытной и мерной книги по переславскому с. Давыдовскому 1600/01 г. Судя по вытной книге 1623 г., “наем” был платой за краткосрочное (в течение 1-3 лет) пользование землей в жилом селении или на пустоши. “Оброк” же представлял собой зачастую фиксированный взнос за более длительный срок пользования (7-8, 12-17 лет). О найме можно говорить и как о форме межкрестьянских поземельных отношений. В общей уставной губной грамоте Троице-Сергиева монастыря 1586 г. читаем: “...х кому хто въездет или пришлой человек хотя у кого учнет жити в наимитех для пашни...”. Значит, наймитом на пашне у крестьянина мог быть и свой односельчанин, и пришлый со стороны человек, некий сезонный работник.

Сведения о наемной в жилых селениях и наезжей на пустошах пашне по комплексу троицких писцовых книг 1592-1594 гг. систематизированы в табл.7. Из нее следует широкая территориальная распространенность наезда на пустошах в троицкой вотчине (в 25 уездах) и более скромные географические масштабы найма в жилых селениях (только в 5 уездах, наиболее представлен Переславский - 9,5 % занимали здесь наемные земли в селах и деревнях, в остальных - по 2-3 %). В жилых селениях “наемная пустотная пашня” соответствовала пустым дворам и местам дворовым, которых в конце ХVI в. в Троицкой вотчине насчитывалось не менее 2 тыс. Это свидетельствовало о не до конца еще изжитом хозяйственном кризисе 1560-1580-х гг., определенной недонаселенности латифундии. В таких условиях и сам монастырь, и община старались сохранять и поддерживать фонд окультуренных земель, переделяя их между оставшимися тяглыми жильцами или же отдавая в аренду (в оброк) кому-то со стороны.

Помимо комплекса писцовых книг 1590-х гг., о широком распространении “найма” земли свидетельствует Троицкая оброчная книга 1617 г., но конкретное изучение этого явления по ней затруднено особенностями текста. Дело в том, что книга оперирует только повытными эквивалентами земель в жилых селениях и на пустошах, нигде не раскрывая поземельного значения выти, поэтому вывести численное соотношение надельных и оброчных земель по ней невозможно. Об одном книга 1617 г. позволяет судить уверенно - что оброчная плата за съем земли бралась исключительно в денежном выражении. Единственный пример удалось найти, когда за пустошь уплачивалось и деньгами и “пятинной рожью”50. Собираемые дворцовыми старцами платежи за съем земли в жилых селениях и на пустошах обычно суммировались по комплексу в целом и назывались “пустарными деньгами”.

Запись взятых денежных сумм велась в специальных “дворцовых книгах”. У крестьян также возникала документация, отражающая пользование “пусторными землями”. По бежецкому с.Баскаки в 1616 г. известно ведение специальных “росписей пусторному хлебу”, высеваемому крестьянами на “пусторных жеребьях” как в деревнях, так и на пустошах этого комплекса. За сохранение, организацию ужина и умолота такого хлеба отвечали выбранные общиной целовалъники, которые и расписывались в конце подобных документов (приложение № 288). Интересная статья о житничных целовальниках в вотчине Кирилло-Белозерского монастыря в ХVII в. с аналогичными функциями была выполнена З.В.Дмитриевой, в распоряжении которой были такие уникальные документы, как мирские выборы на целовальников51.

О практике документального оформления крестьянской аренды говорят приводимые у нас в приложении различные “оброчные записи”, “данные памяти” и “подписные челобитные” крестьян, как индивидуальные, так и коллективные. Этими документами, выдаваемыми крестьянам из троицкой канцелярии, оформлялось их право на распашку пустошей в Бежецком, Московском, Костромском, Ярославском уездах в 1616-1623 гг. (приложение № 201-203,212,214-216). На основе этих документов монастырь признавал крестьянское право владения данной категорией земель. Монастырские земли, помимо троицких крестьян, могли брать и крестьяне соседних помещиков, троицкие стрельцы и другие лица (см. там же № 197, 198). Точно так же и монастырские крестьяне могли брать в оброк, например, дворцовые и государственные земли (Приложение 1, № 219). О разнообразии документации, оформлявшей аренду земли, пишет Е.Н.Бакланова (Швейковская). В каждом конкретном случае участники коллективной аренды договаривались об условиях распределения арендуемой земли. Они могли пользоваться равными паями или размер их доли определялся в соответствии с размером тягла52.

Единственный, имеющийся в нашем распоряжении источник для изучения наемных и наезжих земель в Троицкой вотчине - это уже анализированная выше вытная книга 1623 г. Сведения по интересующей нас проблеме отражены в табл.15, к которой также уже приходилось обращаться. Из сопоставления табл.7 и 15 следует, что в Бежецком Верхе у Троицкого монастыря с конца ХVI в. до 1623 г. возросла доля оброчной земли от 10,9 % до 19,5 %.

95 четв. (или 7,3 %) “пусторной наемной земли” (“пашут все той деревни крестьяне”) было в жилых селениях и 156 четв. (12 %) - на пустошах. Такое же сопоставление табл.7 и 15 показывает, что в Пошехонском и Ярославском уездах наемной пустотной пашни в жилых селениях в 1590-1620-е гг. не было. В ярославском комплексе Коприно не было и наезжей пашни на пустошах, что объясняется, на наш взгляд, неисчерпанностью еще первичного земледельческого освоения округи села Коприна на Ярославском правобережье (см.гл.4). В Пошехонском уезде доля наезжей пашни на пустошах в конце ХVI в. составляла 3,8 %.

К 1623 г. наезжая пашня на пустошах в Ярославском узде составила 2,3 %, в Пошехонском она возросла до 13,3 %. Нами был сопоставлен размер оброчной платы за арендуемую землю в жилых селениях и на пустошах с размером платы за землю тяглую. В имевших оброчный профиль бежецких приселках Молоково и Ахматово оброчная плата за наемную землю в жилых селениях составляла 12-13 коп., на пустошах - 16 коп., тогда как плата за тяглую десятину была 28,5 коп. В другом оброчном селе, Баскаках, хотя и не было наемной пашни в жилых селениях, плата за нее на пустошах - 17,6 коп - уступала стоимости тяглой десятины - 27, 3 коп. В оброчных комплексах Пошехонского и Ярославского уездов арендная плата за десятину наемной земли на пустошах - 52,3 - 77,8 коп. значительно превосходила стоимость тяглой десятины в жилых селениях - 7,5-9,7 коп.

Иным было соотношение в барщинно-оброчном комплексе Присеки. Здесь наемная десятина в жилых селениях стоила 19,5 коп., а на пустошах 42,9 коп. Денежная рента с тяглой десятины составляла 12,7 коп. Недостаток надельной земли в этом селе мог компенсироваться съемом крестьянами дополнительных участков в деревнях и на пустошах, повышенная плата за которые по сравнению с денежной рентой была выгодна и самому земельному собственнику. По данным Н.А.Горской, в вотчинах Рязанского Солотчинского монастыря в конце ХVII в. на 1 дес. надельной пашни приходилось 20 коп. владельческих платежей, тогда как оброчная плата за вненадельную землю составляла 30-70 коп. и более. Следовательно, и для этого монастыря такая форма крестьянского землепользования была весьма привлекательна.

Помимо резерва пашни паханой, в рамках вненадельного землевладения на пустошах поднимался перелог и использовались сенокосы. Плата за 1 дес. перелога и сенокосов составляла 5-15 коп. и была обычно меньше платы за пашню. Не всегда, правда, в вытной книге четко расчленяется плата за перелог, сенокосы и за пашню паханую, нередко платежи за все эти объекты аренды даются суммарно.

В главе о землеустройстве Троицкой вотчины считаем необходимым отметить и явление общих крестьянских полей, хотя материала об этом оказалось недостаточным для выделения данного сюжета в отдельный параграф. Смысловую же связь с предшествующим параграфом можно видеть в том, что и оброчные земли, и общие массивы земель в какой-то степени служили дополнительной компенсацией индивидуальных крестьянских наделов. Выше приводилась формула, чаще всего употребляемая вытной книгой 1623 г. при указании на наемную пашню в жилых селениях: “ да под ними ж подо всеми столько-то вытей”. С таким же оборотом встречаемся очень часто и в оброчной книге 1617 г., но в ней, как уже говорилось, количественных показателей самой земли нет. Формула эта по сути близка к тому, что приходилось читать, например, в Дмитровско-Кашинском описании 1592/93 г - “да они ж пашут по мере сопча столько-то вытей”. Полагаем, что и в конце ХVI в., и в 1617- 1623 г. речь должна идти о массивах общей надельной тяглой пашни у крестьян. По нашим подсчетам, в Кашинском уезде в конце ХVI в. 20,7 % (в абс. 146,5 четв.) обрабатываемой земли находилось в общем пользовании, в Дмитровском - 19,6 % (в абс. 151 четв.)53. Вытный учет пашни распространялся и на общее поле, его вытный эквивалент суммировался с вытным окладом данной деревни или села.

По мнению Е.И.Колычевой, общая пашня имела двойное назначение: во-первых, как гарант прожиточного уровня деревни, во-вторых, для создания круговой поруки крестьянам по уплате ренты сеньору. Исследовательница также обратила внимание на то, что чем меньше крестьянские наделы в селении, тем больше вероятности встретить здесь общее поле. В однодворных же деревнях общие массивы пашни всегда отсутствуют54. Соглашаясь с мнением Е.И.Колычевой относительно назначения общих полей, добавим к нему и то, что с них монастырь получал довольно солидную часть своей феодальной ренты, и это соображение будет подкреплено конкретным материалом и расчетами в следующей главе работы. Полагаем также, что общие поля в какой-то степени компенсировали иногда очень маленькие наделы у крестьян. В ярославском разделе вытной книги 1623 г. почти повсеместно фигурируют общие массивы пашни в деревнях, но их вытный оклад был невелик - 1/32 доля выти. Деленное на количество дворов в деревне (4-5), это давало прямо-таки микроскопические части каждого двора в общем массиве - по 0,007-0,005 выти (последняя - 0,005 - и называлась, по нашим представлениям, “пирогом”55.

Сравнительно небольшой объем главы о землеустройстве Троицкой вотчины компенсируется значительным объемом цифрового материала, представленного в разобранных выше таблицах. Феномен крупной феодальной вотчины применительно к землеустройству можно усматривать в широкой территориальной распространенности господской пашни Троицкого монастыря и ее высоком удельном весе для конца ХVI в. В дальнейшем происходит его неуклонное сокращение в целом по вотчине, что было связано, на наш взгляд, в первую очередь с растущим количественным составом ее крестьянства. Грубо говоря, со второй четверти ХVII в. до его конца население вотчины увеличилось вдвое (от 10 тыс. дворов до 21 тыс. - см. гл.4). Сокращение домена в этих условиях имело назначение решить проблему тягло-надельного землеобеспечения растущих крестьянских семей, а также, полагаем, позволило расширить фонд земельной аренды. Еще одна причина сокращения домена могла заключаться в большей выгодности для корпоративного собственника денежного обложения своего населения по сравнению с полевой барщиной в условиях растущих товарно-денежных и к этому вопросу нам еще придется обратиться в следующей главе работы.

Представленный в главе опыт корреляционного анализа троицких писцовых и вытных книг конца ХVI -ХVII в. показал, что в числе значимых факторов тяглообложения были крестьянские наделы, обеспеченность хозяйств рабочим и продуктивным скотом и, в меньшей мере, мужским населением. Картина вытно-надельной системы в целом по огромной вотчине получилась достаточно пестрой. Монастырь практиковал разновеликие в основном выти как окладные единицы, варьируя нередко их размеры для земель разных категорий (пашни тяглой, в лишке за тяглом, льготной и т.д.). Было подтверждено наличие таких традиционных для феодального землеустройства черт, как чересполосность крестьянского землевладения, тенденция к уравнительности земельно-тяглых переделов, сведения о которых в исследованных документах из Троицкого архива обогащают фактическую основу для дальнейшего исследования дискуссионной проблемы происхождения и механизма передельной общины в феодальной России.

Основу землеустройства вотчины составляла крестьянская вытно-надельная система. Наряду с ней, велика была роль была и вненадельного, оброчного землевладения монастырских крестьян. Аренда земли имела широкую территориальную распространенность, хотя возможности ее конкретного изучения в троицкой вотчине в силу состояния источников весьма ограниченны. Реальная картина крестьянского землевладения представляла собой комбинацию тягло-надельных и оброчных земель. Можно согласиться с Н.А.Горской и рядом других исследователей (В.И.Ивановым, З.А.Тимошенковой, А.М.Шабановой) в том, что надел в ХVII в. уже не являлся единственным источником существования для большинства крестянских дворохозяйств. Поляризация крестьянских хозяйств по размерам тяглых наделов была значительная. Основная масса их может быть отнесена к мелко- и средненадельным дворам.

О поземельно-распорядительных правах крестьянской общины свидетельствует названный выше институт “отрубщиков”. Сам по себе довольно редкий, этот термин удалось выявить в троицкой документации по Переславскому у. - 1600/01 г., Суздальскому у. - 1616 г., Бежецкому Верху - 1623 г. Каждое из упоминаний свидетельствует об участии крестьянского мира в проводимом земельном собственником земельно-тяглом поравнении. Еще одним должностным лицом мира, также редко фигурирующим в актовых и писцовых материалах, был “полник” (или польник). Эти люди знали полевые границы и межи. В Юрьевском уезде в одной грамоте 1473-1485 гг. полник Пасынок вел по меже, в с. Клементьеве в начале ХVI в. двор Гридки полника назван в составе других крестьянских дворов. Наконец, в верейском с.Илемне (Троицком) полником является крестьянин Васка Степанов56. В.Д.Назаров считает полников первоначально, скорее всего, выборными лицами общины. Позднее это могли быть надзиратели над порядком исполнения барщины57, но в таком качестве полники в изученной нами троицкой документации не фигурируют.

Итоговые сведения о населении и общем объеме землевладения (пашни и перелога) Троицкой духовной корпорации отражены в виде условных диаграммных фигур на карте-схеме П. В ней информация о земле дана по писцовым книгам второй четверти ХVII в. (табл.5), а об общем количестве дворов (крестьянских, бобыльских, служних, монастырских и пр. -табл.26) - по переписным книгам 1678 г. По некоторым уездам (Арзамас, Клин, Зубцов) сведений о землевладении не имеется. Разновременность показателей по земле и дворам, возможно, объясняет “разновеликость” диаграмм, обозначающих эти показатели по ряду уездов (Руза, Серпухов, Алатырь, Казань и др.). Одно остается бесспорным - группа центральных уездов заметно выделяется на картах-схемах и по количеству размещенных там приписных монастырей, и по общему объему землевладения, и численности тяглого населения.

ГЛАВА VI. ФЕОДАЛЬНАЯ РЕНТА В ВОТЧИНЕ ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА МОНАСТЫРЯ

Окладной единицей в троицких вотчинах по крайней мере с середины ХVI в. была выть. Информация о ней в актовом материале первой половины ХVI в., кормовой книге 1549-1592 гг. и писцовых книгах 1590-х гг. была подробно проанализирована в ряде наших статей. Говорилось о вытной системе и в предшествующей главе. Вряд ли следует все это здесь повторять 1. Подчеркнем лишь, что выть являлась единой обложения монастырских крестьян и феодальной рентой, и государственными налогами. То разнообразие поземельного значения выти в многочисленных вотчинах Сергиева монастыря, о котором шла речь в гл. 5 сказалось и на разнообразии конкретной картины крестьянских повинностей и платежей. Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют раскрыть данную проблему на трех хронологических срезах - в 1590-е гг., 1617-1623 гг. и в 1690-е гг.

Материал о крестьянских повинностях, содержащийся в комплексе троицких писцовых книг 1592-1594 гг. (по публикации Н.В.Калачова), был обстоятельно проанализирован в работах Ю.А.Тихонова и Е.И.Колычевой. Ученые подробно рассмотрели состав феодальной ренты, ее повытные и подворные нормативы, организацию обложения владельческими повинностями монастырских крестьян. И все же целостной картины феодальной ренты в вотчинах крупнейшего русского монастыря в конце ХVI в. в научной литературе до сих пор нет. Предпринимаемое нами повторное обращение к писцовым книгам 1590-х гг. строится не только на их дореволюционной и не во всем исправной публикации, но и на привлечении архивных экземпляров этих ценнейших источников, а также на не введенных еще в оборот фрагментах оброчных и вытных описаний самого монастыря 1590-х гг. Обращение же к позднейшим источникам - оброчной 1617 и вытной 1623 гг. книгам и переписным вытным и оброчным книгам 1696 гг. позволяет представить длительную эволюцию феодальной ренты в крупнейшей вотчине-сеньории России с конца ХVI в.- в 1620- и 1690-е гг. Наконец, в них содержится ценная информация и о государственных налогах и повинностях монастырских крестьян, что дает возможность сопоставить степень их вотчинной и государственной эксплуатации. Фактический материал по проблематике данной главы систематизирован у нас в табл. 6,27-3 2. Отправной же точкой этих разысканий должно быть выяснение, все-таки, основного вектора рентного развития троицкой сеньории, как оно определилось к концу ХVI в.

5.1 Общая картина феодальной ренты в конце ХVI в

Всего писцовые и внутривотчинные описания 1590-х гг. содержат сведения о феодальной ренте более, чем по 4,7 тыс. дворам, то есть по 36 % сельского населения корпорации, расположенного в 13 уездах России (преимущественно центральных и северных). Из них 72 % дворов (в абс.3419) привлекались и к полевой барщине, и к различному “изделью”, и к денежному оброку, и к внесению определенных натурально - продуктовых компонентов ренты, то есть, строго говоря, имели смешанный рентный статус. При конкретном рассмотрении оказывается, что в отмеченном смешанном составе повинностей уже в конце ХVI в. у большинства дворов троицких крестьян и бобылей преобладали в том или ином объеме денежные обязательства перед земельным собственником.

Доля дворов, исполняющих только денежную ренту в упомянутой совокупности, по которой имеются сведения о повинностях, в конце ХVI в. составляла 27,8 % (в абс.1322 дв.). В рамках же уездов соотношение чисто оброчных и оброчно-издельных, барщинно-оброчных дворов весьма варьировало. Более всего (67 %) “чисто” оброчных дворов было у Троицкого монастыря в Кашинском и Звенигородском уездах, 60 % - в Галицком, 50 % - в Костромском и Угличском, 38 % - в Дмитровском, 42 % - в Свияжском, 25 % - в Казанском, 23 % - в Ярославском уездах, 21 % - в Деревской пятине, по 14-15 % в Ростовском и Московском уездах. В Ярославском уезде денежно-оброчный облик остальных 77% дворов в очень незначительной степени дополнялся малым объемом полевой барщины в с.Коприне (всего 10 дес.). То же самое можно сказать и о составе повинностей троицких крестьян в Галицком уезде: преобладание денежного оброка и символический домен (5 дес.).

В ряде уездов вотчинные комплексы Сергиева монастыря по составу повинностей крестьян прямо-таки распадались на барщинно-оброчные и чисто оброчные половины. Это левобережная сторона Кашинско-Угличского рубежа (барщинно-оброчный состав) и правобережная его сторона (исключительно денежный оброк); Луговая сторона Костромского уезда (чисто оброчный состав) и Нагорная его сторона (барщинно-оброчный состав). Из двух звенигородских сел одно -Андреевское (37 дв.) - было по преимуществу барщинным с малым нормативом денежного оброка (по 5,3 ден. на двор), а другое - Кляпово Никольское (77 дв.) -чисто оброчным, в котором ставка ренты на двор была 136 ден. Южные и юго-западные вотчинные комплексы монастыря в Верейском, Боровском, Малоярославецком, Серпейском уездах имели барщинно-оброчный профиль, в них денежная рента составляла 5,7 - 5,9 ден. на двор. В группе южных имений корпорации наивысший норматив полевой барщины указан в коломенских селах Остафьево и Екиматово в монастырской уставной грамоте 1590 г. - по 5 дес. на выть. Полевую повинность крестьянского двора при столь высоком нормативе не позволяет вычислить характер писцовой книги 1594 г, не сообщающей ни о количестве господской пашни (она дана неразделенно от крестьянской), ни о вытях и их поземельном значении в Коломенском уезде. Во фрагментах вытной книги 1595/96 г. в селах Остафьво и Екиматово о барщине ничего не говорится, а размер выти указан -10 четв.3 Возможно, от 1590 к 1596 г. барщинное тягло в данных селах было отменено либо приходится допустить, что урок полевой барщины был равен крестьянской выти, а это маловероятно.

Для ряда московских и дмитровских сел был характерен барщинно-натуральный облик (предоставление в большом количестве продуктовых запасов в виде яиц, сметаны, сливок, сыров, оброчной ржи, других натуральных компонентов ренты - холстов, поярков, овчин; изготовление пива, кваса, хлеба). В некоторых селах Подмонастырья удалось насчитать 16 % дворов, освобожденных за полполтины (50 ден.) оброка от монастырской пахоты “изделья” и мелкого дохода (Муромцево, Путилове, Рахманцово, Федоровское, Михайловское “на пупках” и др.). Барщинно-натуральные устои для большинства крестьянских дворов в селах Подмонастырья сохранятся и в конце ХVII - начале ХУШ в. в. (гл.4).

На северо-западе рентный статус двух небольших волосток Троицкого монастыря в Деревской пятине также отличался - в с. Сытине (Кунья гора) -оброчный профиль с повинностью рыболовства на монастырь, в с. Сопки (Мокрой остров) - оброчно-барщинный профиль. Именно в с.Сытине в писцовой книге конца ХVI в. видим наивысший показатель денежного оброка - по 2,5 руб. (500 ден. ) на выть, в пересчете на двор - 250 ден, а на душу м.п. - 104 ден. (табл.20). Объяснение можно видеть в том, что Сытинские дворы были особенно плотно населены - по 2,4 чел. на двор, поскольку здесь практиковалось подселение бобылей к крестьянам (см. гл.З). В с. Сопки при малом объеме полевой барщины достаточно высок был уровень ренты - при такой же ее повытной ставке - 2,5 руб. - в пересчете на двор получалось 90 ден.

В среднем Поволжье состав феодальной ренты существенно отличался в вотчинах приписных Троице-Казанского и Троице-Свияжского монастырей. В первом большинство дворов (23) в с.Петрецы и дер.Тевелды привлекалось в одной только полевой барщине “за всякие доходы”, норма которой была 1 дес. на выть. Меньшинство (8) дворов ( в троицком жребии в с.Царицыне), наоборот, было пооброчено “за пашню и всякие доходы” в размере по 20-40 алт. с выти (+ изделье мельничное в г.Казани). Больше разнообразия в составе и организации феодальной ренты наблюдаем в конце ХVI в в. Свияжском уезде. На полевой барщине специализировались сельца Городище и Килдеево (всего 76 дв., или 58 %), а село Услон и ряд деревень (всего 54 дв., или 42 %) были чисто оброчными, повытная ставка ренты в которых варьировала от 40 алт. (240 ден.) до рубля (200 ден.). 40 % дворов в свияжском с.Услон являлись бобыльскими и облагались довольно высоким оброком в 60 ден. со двора, не намного устVIIавшим ренте крестьянского двора - по 63 ден.4. Практиковалось и обложение отдельных селений в целом ( с починка Карнаухова - полтина), и льготное освобождение ряда починков от ренты вообще. Мы видим, что рентный статус свияжских сел, деревень и починков во многом определялся условиями интенсивного земледельческого освоения и заселения этого края в конце ХVI в.

В Белозерском, Пошехонском уездах, на Красносельской стороне Угличского уезда и в Копринском комплексе деревень Ярославского уезда смешанный характер денежно-оброчному профилю всех дворов придавал большой объем “провозных”и подводных повинностей для местных крестьян два раза в году по р.Суде, Шексне и Волге до ярославского села Коприна. Помимо многоуздной организации повозов, существовала повозная повинность для отдельных вотчинных комплексов -коломенского с.Дубешни, московского с.Тушина, костромского с.Марьинского.

Вотчинное обложение многочисленного и разнородного по составу населения Сергиева монастыря в конце ХVI в. осуществлялось не только в рамках вытной системы. В ряде уездных вотчинных комплексов в 1590-е гг. “вытей не знали”, и рента собиралась с данной вотчины-волости(в целом (белозерское с.Танищи, подмосковная волость Вохна). В последней обложение осуществлялось на основе сох. В писцовой книге 1594 г. говорится, что здесь с 2 1/4 сохи без 1/16 был взят универсальный денежный оброк в 80 руб. Наряду с вытным принципом обложения, корпоративный собственник в эксплуатации сельского населения в конце ХVI в. ориентировался и на отдельных тяглецов, то есть существовал и “подворный принципа их обложения. Он использовался применительно к сельским и городским дворникам, огородникам, отдельным бобылям монастыря. Сам же размер оброка в каждом случае мог отличаться от другого. В Ярославле, например, с городского, дворника брался 1 руб., в Солигаличе, Малой Соли, Костроме, Нерехте - по 1-3 руб. В оброчной книге 1595/96 г. в верейских деревнях фигурируют “оброчники” -крестьяне, с которых бралось по 4 алт. с десятины 5. Бобыльство в 1590-е гг. выглядит самой текучей и динамичной группой в плане обложения. Какие-то бобыли называются льготными, погорелыми, какие-то приходцами - все они вовсе освобождались от денежных выплат. В комплексе писцовых книг 1590-х гг. при весьма частом упоминании бобылей намного реже сообщается о размерах их оброка. Мы располагаем сведениями из Свияжской писцовой книги 1594 г. о 60 ден. оброка с бобыльского двора (о чем уже говорилось) и из фрагментов оброчной книги 1595/96 г. о “бобыльском со дворца” в бежецких деревнях в размере 1 алт. (6 денег). Наблюдения эти нам пригодятся ниже при изучении денежно-оброчной эволюции сельского населения огромной вотчины.

5.2 Сеньориальная эксплуатация монастырских крестьян в конце ХVI - ХVII в. (региональные очерки)

а) 1590-1620-е годы.

- отработочная рента

Важнейшей ее формой являлась полевая барщина, количественные показатели и широкое территориальное распространение которой у Троицкого монастыря в конце ХVI в. (по 28 уездам) представлены в табл.6. Наблюдения над динамикой домена, приведенные в специальном параграфе предшествующей главы, служат фактической основой для понимания эволюции полевой барщины в изучаемой огромной по масштабам вотчине. Основу в организации полевой пашни в 1590-е гг. составляло крестьянское “десятинное паханье”, разверстанное по вытям. Таким образом возделывалось 77 % господских полей. Примерно 7 % пахалось крестьянами “взгоном” и 13 % - детенышами и воловиками, остальная господская земля пахалась “наездом” (и крестьянами, и детенышами). Избегая повторений того, что уже было выяснено о полевой барщине в троицкой вотчине на основании писцовых книг 1590-х гг. в работах Ю.А.Тихонова и Е.И.Колычевой (прим.2 к наст. главе), остановимся на некоторых моментах в этих книгах, которые не привлекли внимание названных авторов. Акцент постараемся сделать на дальнейшей эволюции этой формы ренты, в первой четверти ХVII в.

Характер фиксации вытных окладов и ренты в Кашинской писцовой книге 1592/93 г. позволяет установить степень барщинной эксплуатации для крестьянских дворов разной тяглоспособности. В названном уезде к полевой барщине привлекалось 43 двора в левобережно расположенных селах Фроловское и Михайло-Архангельское, что составляло 31,3 % от числа всех монастырских крестьян здесь. Село Фроловское имело более выраженный барщинный облик, поскольку господскую пашню обрабатывало большинство его населения (66 % дворов). При существовавшей во Фроловском норме барщины в 2 дес. на выть полувытные дворы с наделом в 5 четв. пахали на монастырь по 2 четв., четвертьвытные дворы с наделом в 2,5 четв. - по 1 четв., третьвытные с наделом 3 четв. -- по 1,2 четв., шестушные с наделом 1,6 четв. -по 0,6 четв.

В селе Михайло-Архангельском, одном из старейших троицких сел (с конца XIV в.), стоявшем на Кашинско-Угличском рубеже, лишь 25 % дворов были барщинными, а отбывали полевую повинность они в соседнем угличском селе Прилуки (на левом берегу р. Волги). С ним же село Архангельское составляло и единый налоговый и административно-судебный округ, подконтрольный троицкому доводчику в Прилуках7. Повытный норматив полевой барщины здесь был вдвое ниже, чем во Фроловском - 1 дес., поэтому и в пересчете на двор показатели уменьшаются. Два наиболее тяглоспособных двора в Михайло-Архангельском, описаные 0,75 долей выти, возделывали на монастырь по 1,5 четв., полувытные дворы - по 1 четв., четвертьвытные дворы - по 0.5 четв., третьвытные - по 0,6 четв. Небольшая господская “делянка” в Прилуках в 2 четв. обрабатывалась архангельскими крестьянами с общей выти, то есть совместного участка размером в 10 четв., размещенного в селе Михайло-Архангельском. Напомним, что в Дмитровско-Кашинском описании 1592/93 г. была зафиксирована унифицированная 10-четвертная выть (гл.5). Следующие по времени описания - дозор 1616 г. и писцовая книга 1620-х гг. отметили полнейшее разорение всего кашинского комплекса владений Сергиева монастыря. Особенно роковую роль сыграл опустошительный рейд польского полковника А.Лисовского в 1615/г. Троицкая сыскная книга 1623 г. упоминает о некотором “вкраплении” господской пашни в ряде пустых деревень Кашинско-Угличского рубежа (см. гл.5), но в прежнем объеме полевая барщина в Кашинском уезде уже не была создана.

Поуездные данные о господской пашне, просчитанные по комплексу и писцовых, и вотчинных книг 1590-1620-х гг., показывают сокращение в первой четверти ХVII в. полевой барщины у Троицкого монастыря в таких уездах центра России, как Угличский - на 26 %, Дмитровский и Костромской - в каждом на 67 %, Тверской - на 65 %, Бежецкий - на 89 %, Старицкий - на 98 %. В табл. 6 в некоторых других центральных уездах отмечено и повышение объемов господской запашки: Переславском - на 20%, Юрьевском - на 16 %, Муромском - на 73 %. Объясняться приведенные цифры могут и ростом самого монастырского землевладения в названных уездах в конце ХVI - первой четверти ХVII в. (гл.З), и широкой датировкой некоторых писцовых книг. По Переславскому уезду, например, описание, начавшись в 1627/29 г., было закончено лишь к 1646 г., поэтому данные о размерах господской запашки в нем по отношению к 1620-м годам выглядят завышенными. Практически не изменился размер монастырской пашни во Владимирском уезде, описание которого относится к 1638-1642 гг.(табл.б). Нет данных по Суздальскому уезду и Стародубу Ряполовскому, поскольку Суздальская писцовая книга 1627/29 г относится в варианту “с неразделенной пашней”. Писцовые книги 1620-1640-х гг., представляя собой разнородный и разнокачествнный комплекс источников, помимо абсолютных показателей господской пашни, никаких больше сведений, необходимых для конкретного изучения проблемы полевой барщины, не сообщают.

Более детально эту проблему можно рассмотреть на примере трех уездов -Костромского, Ростовского и Бежецкого, по которым благодаря оброчной 1617 и вытной 1623 г. книгам имеется сопоставимый с концом ХVI в. материал (табл.27). Были просчитаны количественные объемы полевой барщины, способ ее организации (повытно или “згоном), а также повытные, подворные и подушные ставки этой повинности в крупнейших селах. Отметим, что характер сообщаемых данных о полевой барщине и в конце ХVI в., и в 1617-1623 гг. в трех избранных уездах не позволяет вывести ее нормативы для дворов разной тяглоспособности и соответственно с разными наделами, в отличие от приведенного выше Кашинского описания 1592/94 г. Дело в том, что оброчная книга 1617 г. поземельного значения выти нигде не раскрывает, а интересующий нас Бежецкий раздел вытной книги 1623 г. как раз по тому комплексу, где еще оставалась барщина (с.Присеки) сохранился лишь в виде итогов, а не развернутого описания.

В Костромском уезде на правобережной (Нагорной стороне) полевая барщина была организована в крупных комплексах Федоровское-Поемечье-Кувакино (волость Нерехта) и Марьинское (волость Емстна). Сопоставление писцовой 1594 и оброчной 1617 г. книг по с.Федоровскому с приселками показывает сокращение господского поля с 290 до 198 четв., то есть почти на 32 %. Повытная норма барщины - 2 дес. в Федоровском и 3 дес. в Поемечье - от 1594 к 1617 г не изменилась, а подворная -увеличилась вдвое. Если в конце ХVI в. крестьянский двор пахал на монастырь в среднем по 0,6 четв., то в 1617 г. - 1,3 четв. Подушная норма барщины в с.Федоровском в 1594 г. из-за характера описания (один двор - один дворохозяин) не может быть выведена, поэтому совпадает с подворной. Оброчная же книга 1617 г. более подробно описывает мужской состав двора, на основании чего можно вывести его населенность -1,4 чел., а подушную ставку полевой барщины - 0,9 четв. в 1 поле. В Федоровский комплекс входил приселок Кувакино, расположенный на Ярославско-Костромском рубеже и имеший более выраженный оброчный профиль. Под полевую барщину здесь были отданы земли запустевших соседних ярославских деревень, а ее повытная норма была уменьшена здесь вдвое (с 2 до 1 дес.) и соответственно подворная ее ставка составила 0, 2 четв. в 1 поле. Таким образом, дифференцированный характер нормативов полевой барщины для разных сел в волости Нерехте, имевший место в 1594 г., был сохранен и в 1617 г. В самой же организации этой повинности изменение заключалось в том, что в 1617 г. пашня “взгоном” уже не практиковалась, тогда как в конце ХVI в. таким способом обрабатывалось 37,2 % господского клина (в абс. 108 четв. в 1 поле).

В другом костромском селе, Марьинском, объем господского поля с 1594 до 1617 г. уменьшился почти на 39 % (табл.27). Количество дворов, в отличие от с.Федоровского, почти не изменилось, хотя оброчная книга 1617г. дает более полные сведения об их населении (141 чел.), на двор выходит 1,5 чел. Вытный урок полевой барщины в Марьинском оброчная книга 1617 г. не сообщает, а в конце ХVI в. он был таким же, как и в с.Федоровском (2 дес.), что в переводе на двор означало 1,2 четв.

Проведенные нами вычисления показали, что в 1617 г. урок этот уменьшился до 1,8 дес. на выть и до 0,7 четв. на двор, а на душу составила - 0,4 четв., то есть барщинная эксплуатация для марьинских крестьян в 1617 г. по сравнению с концом ХVI в. стала слабее в 1,5-2 раза (табл.27). В оброчной книге 1617 г. ничего не говорится о тяжелой подводной повинности для местных крестьян, существовавшей в конце ХVI в. - по 5 повозов в год с выти. Вероятно, она была отменена.

Таким образом, в Нагорных волостях Костромского уезда троицкие власти комбинировали и возрастание подворно-подушных уроков полевой барщины (с.Федоровское, приселок Поемечье), и их уменьшение (приселок Кувакино, с.Марьинское), стремясь в целом сохранить эту форму повинности, хотя бы и в значительно уменьшенном количественном объеме. Напомним, что в целом по Костромскому уезду объем этот сократился к 1620-м годам более, чем на треть (см. гл.5).

Некоторой компенсаций сокращению барского клина в Федоровском и Марьинском стало заведение монастырем небольшой по величине господской пашни в с.Медведкове (тоже на правобережной стороне Костромского уезда, ближе к Плесу) - 21 четв. В конце ХVI в. известен его универсально-оброчный профиль - “за все про все 81 руб.”, и очень высокий норматив денежной ренты, на который обратил внимание Ю.А.Тихонов: 166 ден. со двора, а с учетом платежа “за приказчиков доход” - 180 8. Повытная норма полевой барщины, введенная монастырскими властями в Медведкове во втором десятилетии ХVII в., была вдвое меньше, чем в Федоровском и Марьинском, и такой же, как в оброчном приселке Кувакине - 1 десятина, а подворная и подушная ставки - соответственно 0,4 и 0,2 четв. в 1 поле.

Имеется официальное описание тех же самых троицких сел Нагорной половины Костромского уезда 1627-1629 гг. (книга так называемого “оптимального варианта”). В нем находим, на наш взгляд, сильно преувеличенные данные о размерах монастырской запашки - 635 четв., которую пашут, якобы, детеныши9. Более достоверными представляются приведенные выше сведения о масштабе полевой барщины в костромских волостях Нерехта и Емстна из оброчной книги 1617 г., которые на 55 % отличаются от официальных (в сторону уменьшения). Не подтверждается информация писцовой книги и о наличии у монастыря детенышей для обработки пашни. На самом деле такой группы населения в Нерехте и Емстне корпорация не имела, домен ее, не столь значительный, обрабатывался на основе повытной раскладки тяглыми крестьянами.

Костромской раздел оброчной книги 1617 г. содержит подробное описание монастырских сел и левобережной (Луговой) стороны уезда, расположенных в Андомском и Шачебольском станах (Сухоруково “что на железном враге”, Буяково, Кишема, Богородицкое, Костомы, Новое и др.). Характерно, что ни в одном из них троицкого домена и полевой барщины не отмечено, а в конце ХVI в. лишь в с.Костомах было 10 четв. монастырской запашки. Следовательно, во втором десятилетии ХVII в. окончательно возобладал оброчный профиль этой группы сел. Отработочная повинность для крестьян перечисленных сел заключалась не в полевой барщине, в обслуживании монастырской водяной мельницы “железного промыслу” на р.Андоме.

В этой связи представляются недостоверными сведения Костромской писцовой книги Луговой стороны 1629-1631 гг. (“деформированного варианта”), сообщающей о 285 четв. господской пашни здесь, обрабатываемой, к тому же, детенышами 10. О существовании железоделательных промыслов в селах Андомского и Шачебальского станов и у крестьян, и у монастыря ни в одном из официальных описаний 1590-1610-1620- х гг. не говорится. На самом деле корпорация конце ХVI в. разворачивала на Луговой стороне Костромского уезда не земледельческое, а железоделательное производство, которым занимались и ее крестьяне, и не имела здесь такой группы населения, как детеныши. Объяснить же подобные расхождения между источниками можно, вероятно, тем, что писцы заведомо искаженные сведения о господской пашне и категориях населения могли получать от представителей монастырских властей на местах. В условиях обеления троицкой запашки (по указным грамотам 1616, 1617 и 1619 гг.) последним было выгодно представить больший ее объем, чем тот являлся на самом деле. Указы о “живущей четверти”, требовавшие более подробной фиксации крестьянских дворов, также могли быть обойдены, если монастырю удавалось часть крестьянского населения представить не как полноценных тяглецов, а выдать его за необлагаемых монастырских работников на пашне - детенышей.

В Ростовском уезде Сергиев монастырь имел два крупных барщинных центра. Один располагался к юго-западу от города, в Саввине стане, в селах Дебалы и Новое, другой - к северо-востоку от него, в Лутском стане, в селах Ивашково и Берлюково. От 1594 к 1617г. произошло значительное сокращение размеров полевой барщины по уезду. Теперь они составили 46 % от уровня 1594 г., что можно объяснить падением на 41 % крестьянского населения в ростовских вотчинах монастыря. Наибольшее сокращение барщины произошло в тех селах, которые в предшествующем столетии были особенно плотно населены и где в конце ХVI в. она была особенно значительна - в с.Новом на 33 % к уровню 1594 г., в с.Дебалы - на 23 %. В качестве некоторой компенсации корпорация отвела под домен “пусторную пашню” в с.Поникарове - 20 четв. в 1 поле, тем более что здесь относительно благоприятной оказалась ситуация с населением (8). В способе обработки господского клина в селах Новое и Дебалы в 1617 г. сохранялась пашня “згоном”, в отличие от костромского с. Федоровского, хотя объем такой обработки уменьшился на 60 %. Повытная норма полевой барщины в селах Саввина стана была уменьшена вдвое (с 3 дес. до 1,5 дес.) и с учетом упавшей численности дворов подворные и подушные ее ставки для крестьян также стали меньше - соответственно 1,5 и 0,9 четв. в 1 поле. И хотя общее ослабление барщинного гнета к 1617 г. в с.Новом произошло в 1,9 раза, а в с.Деболы - в 3,7 раза, эти показатели оставались самыми высокими для полевой барщины в троицкой вотчине во втором десятилетии ХVII в. в пределах уездов, освещаемых нашими источниками. В конце ХVI в. комплекс Дебалы-Новое также отличался особенно сильной барщинной эксплуатацией.

Во втором ростовском барщинном центре, селах Ивашково и Берлюково Лутского стана, господский клин почти не уменьшился, но повытная норма его обработки возросла в 4 раза, составив 2 дес. (в конце ХVI в. было 0,5 дес.), а в условиях резкого сокращения численности населения (и дворов, и людей) это означало утяжеление в 2,3-3,3 раза барщинного гнета, составившего на двор 1 четв., а на душу - 0,7 четв. в 1 поле. По поводу резкого диапазона различий нормативов полевой барщины в ростовских имениях Троицкого монастыря в конце ХVI в. (от 0,5 до 3 дес.) Е.И.Колычева недоумевала, хотя тут же интуитивно (и безошибочно) замечала, что комплекс Новое-Деболы более плотно населен. Полагаем, что объяснение, действительно, в этом: как отмечалось в главе о сельском расселении, юго-восточные станы Ростовского уезда были плотнее заселены, чем северовосточные, в них уже к 1540-м гг. завершился первичный этап земледельческого освоения, и именно там располагались села Новое и Дебалы с высоким новытным нормативом барщины в 3 дес. В интенсивно осваиваемых северо-восточных районах уезда корпорация не могла в ХVI в. завести столь же стабильно функционирующий домен, так как не имела для этого ни земли в достаточном количестве, ни рабочих рук. Допустимо влияние и традиций феодальной ренты в полученных вотчинных комплексах Берлюково и Ивашково до их попадания в монастырь, где и в предшествующее время барщина могла не практиковаться в слишком крупном масштабе. Отсюда и более “щадящий” повытный норматив полевой барщины - 0.5 дес. Во втором же десятилетии ХVII в. монастырь в селах Берлюково и Ивашково, не задаваясь нереальной в тех условиях целью увеличить размер собственной запашки, ужесточает режим ее обработки в рамках уже достигнутого размера. Комбинируя уменьшение нормативов полевой барщины в одних селах, с увеличением их в других, троицкие власти выравнивают тем самым отмеченные для конца ХVI в. различия - с выти должно было обрабатываться по 1,5-2 дес.11 Стремление троицких властей сохранить полевую барщину, хотя бы и в уменьшенном объеме ( в гл.4 отмечены 57 % его сокращения по уезду к уровню 1594 г.) и в условиях резкого падения численности населения, ослабления возможностей крестьянского хозяйства совершенно очевидно и в Костромском, и в Ростовском уездах.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22